как обычно, на обед домой не пойдёте…
— Да тут навалилось… отчёты и всё такое, — неопределённо ответила я и спросила, понимая, что он надолго, — а хотите чаю? У меня ещё есть печенюшки и булочки.
— А давайте! — кивнул Всеволод, и уселся на стул напротив.
Я поставила перед ним чашку с чаем и пододвинула конфетницу с печеньем и булочками.
— Пожалуйста, — вежливо сказала я.
Всеволод дождался, пока я займу своё место и с натянутой улыбочкой задал вопрос в лоб:
— Любовь Васильевна, где деньги?
— Какие деньги, Всеволод Спиридонович? — я вернула улыбку старейшине.
— Бросьте притворяться, Любовь Васильевна, — нахмурился он, — те деньги, которые наша община получила за мероприятие.
Я, конечно же, давно ждала, что он придёт за деньгами. С даты аукциона прошло всего пару дней, и я уже даже начала удивляться, почему он не приходит. Видимо, надеялся, что я сама принесу деньги в секту, но, не дождавшись, пришел лично.
Пауза затянулась, и отвечать что-то надо было. Как я не продумывала, что именно отвечу ему, когда он спросит, а выполнить на практике это было не так-то и просто.
— Ваша община? — изобразила удивление я. — Вы хотите сказать, что мероприятие спланировала и провела ваша община? А почему вы тогда пришли ко мне?
Всеволод вспыхнул:
— Любовь Васильевна!
— Всеволод Спиридонович, разве у нас был уговор на деньги? Напомните мне…
— Но это подразумевалось как само собой! — возмутился он, — деньги предназначены детям, вот туда они все и пойдут…
— Да? — улыбнулась я, — если мне не изменяет память, то речь шла, чтобы я помогла вернуть вам здание и отбиться от администрации. И я это выполнила. А вы?
— Что я?
— Вы свои обещания выполнили?
— Но я…
— Вот выполните свои обещания, Всеволод Спиридонович, и я сразу принесу вам деньги, — пожала плечами я, — или вы думаете, что я способна отобрать деньги у сирот?
— Ну… — судя по лицу старейшины, именно так он и думал.
— Ну как так можно, Всеволод Спиридонович? — мягко пожурила его я, — вы же сами прекрасно знаете, что у меня на иждивении находится двое сирот и я планирую взять еще третьего, скорей всего, больного ребенка, из детдома…
— Если вы о поездке в Нефтеюганск, то там не всё так просто, — вздохнул Всеволод и забарабанил пальцами по столу.
У меня сердце нехорошо ёкнуло:
— Поездка срывается?
— Нет-нет, просто много бюрократии, вот всё и застопорилось. Понимаете, Любовь Васильевна, там, наверху, сложно доказать, почему именно туда, так далеко, нужно ехать нашим членам общины с проповедями.
— Не вижу проблем, — ухмыльнулась я, — запросите в управлении по трудоустройству, или как там оно правильно называется, статистику, сколько жителей Калинова ездят на вахту в Нефтеюганск. И сами увидите, что основания есть!
— Но я всё ещё не совсем понимаю…
— Да что там понимать! — всплеснула руками я, — возьмите хоть мою семью. Мы жили с мужем, любили друг друга, всё у нас хорошо было. Потом он уехал на заработки в Нефтеюганск, завёл себе там, на стороне, семью, настрогал… простите, намастерил, детей… И таких семей, как у меня… что была, но распалась — в Калинове каждая вторая, если не каждая! Так что благое дело — поехать туда проповедовать, чтобы сохранить семьи прихожан. Да и женщины, чьи мужья там на заработках, если будут знать, что наша община может хоть раз в году туда поехать — с удовольствием будут приходить к нам.
— Хм… — посветлел лицом Всеволод. — А ведь может сработать.
— Точно сработает, — убежденно сказала я, — более того, вы привнесете эту идею как новацию, и другие общины из других городов будут поступать также!
— А как они узнают?
— Ну у вас же есть какие-то конференции, когда все старейшины где-то собираются, отчитываются, делятся проблемами? — горячо заговорила я, и, дождавшись кивка Всеволода, продолжила, — вот вы и выступите там с этим вопросом, Всеволод Спиридонович. Но идеально, чтобы вы не просто подали это как некую абстрактную идею, а показали первые конкретные результаты. Мол, вот мы съездили туда, были там столько-то дней, прочитали столько-то проповедей, раздали столько-то журналов, и в результате в семьи вернулись столько-то мужей, а их жены, которые остались в Калинове, столько-то человек пришли в общину. Вооот!
Глаза Всеволода загорелись.
— Хорошее предложение! — воскликнул он, потирая руки, — а вы знаете, а ведь может и получится! И будет крайне полезно для спасения семей. Еще Господь говорил…
На этом месте я отключилась, продолжая обдумывать, что ему говорить дальше. Ведь то, что я переключила его на другую проблему, вопрос с деньгами не решил. Деньги нужно отдавать. Но я отнесла их в «Хопёр-Инвест» и отдать смогу только через почти три недели, не раньше. И что же мне говорить… А что, если…?
— … Любовь Васильевна, как вы думаете? — спросил вдруг Всеволод, и я вздрогнула.
Блин, я не знаю, что он меня спросил! Я не слушала!
— Надо подумать, — с озабоченным видом покачала головой я, — здесь вот так, с наскоку сложно что-то решить.
Всеволод недоверчиво и удивлённо посмотрел на меня, но комментировать не стал. Вместо этого опять спросил:
— Так что насчёт денег, Любовь Васильевна?
— Деньги отдам после поездки в Нефтеюганск, — выдала перл я, — хоть завтра, мне без разницы.
— Ну так отдайте сейчас, а мы поездку организуем, я же сказал…
Я промолчала, пристально и печально глядя на него.
— Вы мне не верите, Любовь Васильевна? — обиделся старейшина.
— Я никому не верю, Всеволод Спиридонович, — демонстрируя крайне усталый вид, сказала я, — раньше мужу верила… пока он двух детей не нагулял, и привёз их мне, а сам отказался от них, развёлся со мной и с любовницей укатил в Нефтеюганск. Ещё и квартиру порывался отобрать. Или родная сестра, которая втихушку продала дом старика-отца и сплавила его мне… Если родные люди так поступают, то кому тогда можно верить⁈
Я полными слёз глазами посмотрела на старейшину и тяжко вздохнула:
— Деньги сирот мне не нужны, Всеволод Спиридонович. Но пусть у меня хоть небольшая гарантия будет того, что меня опять не обманут. Кроме того, на кону ведь тоже судьба ребенка. Беззащитного ребёнка-инвалида. Вы
