Ашшурбалат (напоминает). Деньги…
Нинурта-Тукульти-Ашшур. Что деньги? Деньги не проблема. Возьмём из резервов, подтянем местных воротил, организуем народный заём, создадим лотерею…
Ашшурбалат. Если нет причины отказываться…
Нинурта-Тукульти-Ашшур. Причина как раз имеется. Не вписывается здание с такими размерами в исторически сформировавшийся градостроительный облик столицы. Никоим образом не соотносится.
Ашшурбалат. Разве это затруднение, ваше величество? Всего-то надо (загибает пальцы): внести поправки в генеральный план Ашшура и отредактировать закон о визуальной целостности культурного ландшафта. Решим в рабочем порядке.
Нинурта-Тукульти-Ашшур. Хорошо, законы мы изменим…
Ашшурбалат. Затем сносим пару-тройку кварталов в исторической части города и на расчищенной площадке оперативно начинаем строительство.
Нинурта-Тукульти-Ашшур. А если возмутятся?
Ашшурбалат. Кто?
Нинурта-Тукульти-Ашшур. Эти… озабоченные… интеллигенты. Вдруг начнут бузить, поднимут народ, объявят голодовку…
Ашшурбалат. Интеллигентов разобщим и жёстко дискредитируем. С народом проведём широкую разъяснительную работу. Акцентируем внимание на экономической выгоде проекта. Рабочие места, заказы, развитие района и столицы в целом. В крайнем случае ― разгоним.
Жестом подзывает Маттина-ба'ала.
Нинурта-Тукульти-Ашшур (величественно). Возводи свой храм, архитектор.
Маттина-ба'ал падает ниц и лобызает туфли царя.
Ашшурбалат (напоминает). Название придется изменить, ваше величество.
Нинурта-Тукульти-Ашшур (указывая дланью вперёд). Нарекаю тебя: «Во славу Ашшура».
Ашшурбалат (архитектору, свысока, угрожающе). Запомнил?
Архитектор (угодливо). Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, изменим.
Нинурта-Тукульти-Ашшур. Который час, везир?
Ашшурбалат (смотрит на клепсидру, отвечает угодливо). Почти двенадцать, ваше царское величество.
Нинурта-Тукульти-Ашшур. Прервёмся, я устал.
Ашшурбалат (объявляет громко). Аудиенция закончена.
Нинурта-Тукульти-Ашшур уходит. Ашшурбалат ненадолго задерживается. Он подходит к столику и о чём-то разговаривает со старшим писцом Набузереддином. Набузереддин сосредоточенно выслушивает наставление царского везира, время от времени кивая. Удостоверившись, что Набузереддин его понял, Ашшурбалат выходит. За везирем незаметно исчезает раб. В тронном зале остаются писцы и дворцовые гвардейцы.
Сцена вторая
Набузереддин в размышлениях прохаживается по залу. Шумукин растирает в плошке чернила. Набузерукин ждёт, когда старший писец начнёт диктовать.
Набузереддин (встав перед столиком). Пиши, Набузерукин. (диктует размеренно). Ашшуру, отцу богов, владыке великому, моему владыке, живущему в Эхурсаггалькуркурре, своём великом храме ― большой, большой привет! Богам судеб и богиням, живущим в городе Ашшуре, их великом храме ― большой, большой привет! Граду и людям его ― привет! Дворцу и живущим в нём ― привет! Нинурта-Тукульти-Ашшур, светлый первосвященник, раб, чтущий твою великую божественность и войско его ― весьма, весьма благополучны. Я, Нинурта-Тукульти-Ашшур, царь вселенной, царь страны Ашшур, царь четырёх сторон света, божественное солнце всех людей, царь могучий, царь великий, царь, которому боги помогают добиваться желанных побед, кто пасёт своим страшным могуществом четыре стороны света ― я! — сын Нинурта-апал-Экура, царя вселенной, царя страны Ашшур, сын Ашшур-Дана, также царя вселенной, царя страны Ашшур, я, премудрый пастырь, послушный великим богам, хранитель истины, любящий справедливость, творящий добро, приходящий на помощь убогому, совершенный герой, могучий самец, первый из правителей, узда, смиряющая строптивых, молния, испепеляющая врагов, я, сидящий на троне, в месяц айяра 2-го числа разослал я приказы правителям областей. Им сказал я, велю: поднимайте людей, собирайте войска и ведите воинов моих к Ашшуру, ибо собрался я воевать. Исполнили мои приказы правители областей и привели войска мои к Ашшуру, и собрал я армию, большую армию, крепких воинов собрал я и выступил от Ашшура в месяц айяра, в день 24-й и пошёл я в страну Гиамму, быстрым шагом пошёл в Гиамму, и дрожала земля от поступи моих щитоносцев, и колесницы мои разлились на равнине, и не было слышно речи от множества моей конницы. Я пришёл к Гиамму и переправился через реку Балих и никто не смог остановить меня. Царя Гиамму я низверг, нанёс поражение, рассеял силы его, всю страну Гиамму я ниспроверг, осадил столицу его, и город его взял и разрушил, обратил в руины. Всю страну его я прошёл и все города, большие и малые, коим нет счёта, я разорил, разрушил, снёс, обратил в руины. Шатры и палатки их я спалил, разметал по ветру, обиталища их я предал пламени. Богатая добыча досталась мне. Людей от мала до велика, мужчин и женщин захватил я, числом свыше трёхсот тысяч захватил я, коней, мулов, ослов, верблюдов, крупный и мелкий рогатый скот захватил я без счёта, золото, серебро, драгоценные камни, ткани достались мне, наложил я на них руку. Людей, коней, ослов, крупный и мелкий рогатый скот я вывел и присоединил к добыче, знатной добыче ― всех я увёл в Ассирию…
Набузереддин умолкает, неспешно идёт к царским вратам, останавливается около дворцового гвардейца, пристально его разглядывает. Гвардеец невысок ростом и худ. Бронзовый панцирь ему явно велик, медный островерхий шлем наползает на глаза. Набузереддин возвращается к столику.
Набузереддин. Пиши дальше, Набузерукин. Сказал я правителям областей, собирайте мужчин, крепких телом и сильных духом, мне нужны новые воины. Исполнили правители областей волю мою и я прошёл по стране, в каждой области отбирая достойных, и таких набралось пятьдесят тысяч. Я обучил их и сделал из них войско, стали они быстрыми, как гепарды, выносливыми, как мулы, могучими, как слоны и непобедимыми, как львы. Поднял я армию и отправился на запад, к берегу моря, и осадил города, кичившиеся своим богатством и своим флотом, и ничего они не могли сделать со мною, и покорились мне, и вышли за стены, и пали ниц, и умоляли меня о пощаде. Я пощадил их, и взял, что хотел: золото взял и серебро, драгоценные камни и слезы моря я взял, привезённые издалека, и мужчин и женщин, людей обоего пола, ткани я взял и благовония, коней я забрал, крупный рогатый скот и мелкую живность ― всё я увел в Ассирию. Вернувшись в Ашшур, я повернул на восток и отправился в путь на страну Мусасину. Во главе отборных гвардейцев и беспощадных воинов, я, словно могучий тур, встал и все трудности вместе с ними преодолел. Обрывы, ущелья, крутые тропинки и водопады мне покорились, места, трудные для коня я прошёл пешком, подобно горному козлу, по высоким вершинам и хребтам я прошёл. Там, где уставали колени мои, я устраивал привал и отдыхал, пил воду из бурдюка для утоления жажды. Царь Мусасины вышел мне навстречу, и войско его преградило мне дорогу. Как лев я взъярился, облачился в доспехи, возложил я шлем на главу мою, украшение битвы, на мою боевую колесницу, исторгнув клич ярости, взошёл я поспешно. Разящий лук, подарок Ашшура, в руки я взял, жизнь пресекающий дротик схватил, на войско врага, супостата, рёв я звериный исторг. По воле Ашшура, на центр и на фланги его, подобно неистовой буре, обрушил я войско своё и натиском мощным я повернул их вспять и обратил в бегство. Войско врага оружием Ашшура, стрелами и дротиками я преуменьшил и тела их насквозь пронзал, как решето. Царю Мусасины я нанёс поражение и рассеял войско его, он испугался лязга моего могучего оружия и наступления моей ужасной битвы. Войско он бросил и бежал назад, в столицу свою он бежал, но и там не остался. Всех богов и богинь он забрал из жилищ своих, погрузил на мулов и словно трусливый шакал скрылся в стране Каркемиш. Людей царя Мусасины я полонил, не оставил ни одного беглеца, всех я отправил в Ассирию. Города что были в этой стране я разрушил, уничтожил, предал огню, обратил в холмы и руины. Затем я вернулся в Ашшур и увидел, что храм бога моего обветшал, рассыпается фундамент его, ослабла основа его от времени ― старый храм я разрушил, пустырь в городе целиком я присоединил к нему в качестве добавления и воздвиг на том месте дом бога моего выше и краше прежнего. Основание его в девятьсот четырнадцать локтей, высота семьсот тридцать два локтя. Семь терасс у него и на вершине святилище. В подходящий месяц, в благоприятный день на вершине той, по моему замыслу святилище много больше, превосходнее и прекраснее, мастерством моего умелого зодчего я велел соорудить для прославления бога моего. Стелу ― с начертанием имени своего ― установил я рядом для того, чтобы потомки мои, когда этот храм обветшает и обвалится, разрушенное восстановят и Ашшур, и Иштар окажут им милость. Тот же, кто изменит подпись мою и имя мое, пусть Ашшур, великий владыка, отец богов, лишит он его престола и жезла, ниспровергнет с престола.
