глупость — это усмирение венгров. Наоборот надо было сделать. Стравить их с австрияками и венграм оружием помочь и всем германским мелким княжествам помогать бороться против Пруссии. Но нет.
К чему Пётр Христианович вспомнил эту далёкую войну. Ещё четверть века до неё. А вот почему. Высланная вперёд разведка принесла интересную информацию. Те десять тысяч человек, что отделились от армии Сулейман-хана, царство ему … подземное, это курды. При чём тут та война? А при том, что там тоже самой организованной и жестокой силой у персов была курдская конница. Они не задумываясь армянские поселения вырезали, да и азербайджанские тоже. Никого не щадили.
Вот, Брехт и решил помочь чуть Ермолову в будущем. Если сейчас отправить курдам в дар десять тысяч голов их лучших воинов, то очень сомнительно, что в 1826 году они пошлют на Кавказ свою конницу. Второго обезглавливания не захотят увидеть. Мог быть, конечно, и обратный результат. Воспылают местью. Тоже не плохо. Не будет Россия и СССР в будущем «дружить» с этими предателями. Деньги в них вливать.
От Леонкарани до Решта более двухсот вёрст. Дорога идёт вдоль берега Каспийского моря. Дорога весной противная, сырая, с оползнями, и всё время в ухо с гор на западе дуют сырые холодные ветра. Жаль убили Сулейман-хана, выпороть бы его предварительно, что в такую погоду войнушку начал. Не мог настоящей весны с цветочками и солнышком дождаться. У Хусейна-аги, который руководил курдской конницей, была фора в три дня. И этой форой курды пользовались от души, следуя по их следу на юг, видно было, что те с местными не церемонились, отбирали продукты, насиловали женщин, убивали пытавшихся защитить их мужчин. Не хотелось бы иметь таких союзников. Ведь официально они шли по земле принадлежащей шаху.
Был и малюсенький плюсик. В войске курдов свирепствовала или холера или дизентерия. Все кусты вдоль дороги были в поносе. Пётр Христианович своим даже запретил приближаться к тем кустам. И воду обязательно кипятить. От Ленкарани, ещё не зная о беде постигшей курдов, он оправил несколько гонцов в Дербент. Пусть срочно, как и договаривались, отправляют бусы с продовольствием в Решт. И воду пусть в бочках, сколько смогут, возьмут. Словно предчувствовал, что с этим ресурсом проблема возникнет.
На второй день движения на юг, стало заметно, что они нагоняют курдскую конницу. И это при том, что половина войска у него пешее.
Если честно, то князю Витгенштейну было сыкотно. У него войск-то чуть, и они будут вымотаны этим тяжёлым переходом, а там десять тысяч всадников. И курды они может и сволочи, и всех и всегда предают, но никто их в трусости, и в том, что они плохие воины, не упрекал.
Да, положение у союзных ему войск чуть лучше. Мир Мустафа-хан сидел в Реште за стенами. Где-то с юга от Решта должен с тремя с лишними тысячами отборных воинов резвиться Марат Карамурзин, а Брехт с союзным войском в три — три с половиной тысячи человек наступает с севера. Так что если курды не решатся принять бой, то им отступить можно будет только на юго-запад в Казвин. И на здоровье, пусть заразят там всех холерой или дизентерией. Всё же холерой, должно быть. По краям дороги уже начали встречаться могилы. Ещё и это задерживало курдскую конницу.
А вот Брехту задерживаться было нельзя. Начала ощущаться проблема с водой. Горных рек стекающих к морю почти не было, да и брать из них воду страшно. Мутная, глина жидкая, а не вода, и к тому же где гарантия, что курды у реки трупы не закопали. Нет, медлить нельзя, нужно как можно быстрее попасть в Решт и порт Анзали.
Событие пятьдесят шестое
Ча́ча (груз. ჭაჭა ) — грузинский крепкий спиртной напиток, относящийся к классу бренди из отжимки. Это спиртной напиток, получающийся из мезги (твёрдой фракции отжимки винограда) после брожения и перегонки.
Ветер нёс с гор запах пробуждающейся земли. Таяли снега, сбегая маленькими ручейками вниз, они объединялись в большие ручьи, потом в маленькие речки, а потом и в настоящие реки мутными пенными потоками устремлявшиеся к морю. От Тифлиса далеко до моря. И Куре нужно ещё долго бежать по ущельям, а потом по равнине, прежде чем её воды сольются с Каспием.
Мечтой генерал-лейтенанта Цицианова было покорить все соседние ханства и получить выход к Каспию. Все земли вокруг Куры присоединить к Российской империи. Всего пять лет назад его мечта почти осуществилась. Валериан зубов взял Баку и оставил там военным губернатором Павла Дмитриевича. Но идиот Павел, придя к власти в этот же год, после смерти матушки Екатерины, сделал всё, чтобы навредить уже мёртвой великой императрице. Он всех её генералов отправил в ссылку, а завоёванный уже Восточный и южный Кавказ отдал их бывшим хозяевам — ханам. Этим предателям и шакалам принёсшим клятву верности России и тут же переметнувшись назад к шаху.
От Александра Цицианов пока получил только указ о включение Картли и Кахетии в состав империи, и указание навести в Тифлисе порядок. Чем Павел Дмитриевич со всей своей бескомпромиссностью и занялся. Соседние ханы пытались вести с ним какие-то переговоры, но тогда было не до них, Да и вообще, о чем орлам с мухами переговариваться, а потом настала зима, а зимой на Кавказе тяжело переговоры вести, долины оказываются отрезаны друг от друга. Да и не до переговоров стало, в Тифлисе свирепствовала чума, погибла почти треть населения столицы, и чтобы остановить эту болезнь пришлось вводить жесточайший карантин в городе и даже закрыть его кордонами от всех желающих въехать или выехать. Павел Дмитриевич справился с чёрной смертью и даже сам умудрился не заразиться и выжить. Возможно из-за того что пил только слабое чуть разбавленное кипятком вино.
После удачной отправки царицы Мариам в Москву и пусть менее удачной отправки в Петербург предыдущей царицы Дареджа́н или Дарьи Георгиевны, которая тоже пыталась посадить на трон своего сына царевича Давида, ситуация в новой провинции России почти успокоилась. Чуть покрикивали что-то из-за угла аварцы, но кто их слушал.
Сейчас генерал Цицианов сидел в небольшом доме, что снимал генерал Лазарев и пытался согреться. С утра зарядил мелкий дождь и, начавшаяся уже было совсем весна, превратилась в холодную бесконечную зиму. В такой день хотелось сидеть у стола, прикрыв ноги медвежьей полостью, и заниматься накопившимися бумагами, прихлёбывая подогретое вино, но не получалось. Пришло с
