Молодцов был не против, он вообще в крепком долгу у сотенных.
– Жаль, больше одной кружки мы пропустить не можем, поручение у нас важное, для блага купеческой сотни нужное.
Словенские купцы одобрительно закивали, а Шибрида наклонился и шепнул Даниле:
– Не забыл, что Воислав мне поручил тебя мечу учить?
Они как раз проходили ворота детинца, и варяг на ладонь вынул свой меч из ножен. Данила увидел на отполированной поверхности отражение своего лица. От восторга, что он вновь прикоснётся к эдакому шедевру, все плохие мысли вылетели из головы.
За варягом и обережниками в ближайшую подходящую по статусу харчевню потянулась целая толпа словенцев: всем было интересно послушать сагу и выпить на халяву.
– Ну что ж, люди уважаемые, я продолжу. Зашёл у нас спор с Даниилом Молодцом, что важнее: голова или шея. И расскажу вам я, старшины, сагу древнюю, мудрую.
Шибрида грохнул о стол харчевни пустую кружку и мощным красивым голосом заговорил:
– Так вот, слушайте. Однажды коварный Локки, может, ради шутки, может, из зависти, а может, и ещё почему, – варяг обвёл всех присутствующих многозначительным взглядом, – состриг у прекрасной Сив, жены Тора, волосы. Бог грома рассвирепел и оторвал бы руки и ноги Отцу лжи, если бы тот не поклялся добиться от чёрных альвов, чтобы они сделали для Сив волосы из чистого золота, которые бы росли как настоящие. Делать было нечего, и коварный ас отправился в Свартальвхейм, где уговорил чёрных карликов, что прозывались сыновьями Инвальди, сделать золотые волосы для Сив. И чёрный альв по имени Брокк сделал такие волосы, а ещё корабль, что зовётся Скидбландир. На этом корабле куда ни поплывёшь, всё время будет дуть попутный ветер, а если захочешь, то можно свернуть этот корабль, как платок. А ещё сделал копьё Гунгнир, которое всегда попадает в цель и пробьёт любую преграду.
И тогда Локки поспорил с Брокком и поставил в заклад свою голову, что брат его, прозывающийся Эйтри, не сделает таких сокровищ. Вдвоём пошли они к кузнецу. Эйтри положил в горн свиную кожу и велел Брокку поддувать в меха и не останавливаться, иначе весь его труд пойдёт насмарку. Но едва Эйтри ушёл в кузницу, а Брокк взялся за меха, коварный Локки обратился в муху, уселся на руку Брокка и стал больно жалить. Но альв работал, как и прежде, пока его брат не вынул из горна вепря с золотой шкурой. – Рассказчик из Шибриды получился великолепный, рассказывал сагу он в лицах, менял голоса и интонации персонажей. – Затем кузнец положил в горн железо и велел поддувать не останавливаясь. Когда он ушёл, Локки в обличье мухи уселся на шею Брокка и ужалил вдвое больнее, но тот не остановился, пока Эйтри не вынул из горна золотое кольцо, которое потом было названо Драупнир.
После Эйтри положил в горн железо и сказал брату, что если на миг он перестанет надувать меха, ничего не выйдет. Как только он ушёл, Локки уселся Брокку на веко и ужалил так, что кровь залила альву глаза. Карлик долго терпел и в конце концов утёр кровь с лица, а меха меж тем опали. И в тот же миг Эйтри вошёл в кузницу и сказал, что чуть было всё не погибло, а потом вынул из горна сверкающий молот. После он отдал все сокровища брату Брокку и велел идти с ними на суд асов.
И когда карлик и Локки принесли все сокровища в Асгард, начался божий суд. Локки отдал Одину Гунгнир, Тору – волосы для Сив, а Фрейру – корабль Скидбландир. И объяснил, какой из даров что может.
Тогда Брокк достал свои сокровища. Кольцо он отдал Одину, сказав, что каждую девятую ночь из него капает по восьми колец такого же веса. Фрейру отдал вепря, говоря, что тот может бежать по водам и воздуху ночью и днем, быстрее любого коня, и в самой Стране Тьмы будет ему светло: так светится у него щетина. А потом он отдал Тору молот, говоря, что им можно бить, куда он захочет, и никогда не откажет молот, и куда бы Тор его ни бросил, он никогда не промахнется, и как бы далеко ни залетел молот, он всегда вернется Тору в руку. И если Тор захочет, молот сделается так мал, что его можно носить за пазухой. И лишь один у него недостаток: коротковата рукоять.
Боги приговорили, что молот лучше, чем золотые волосы Сив, вепрь Гуллинбурсти лучше корабля Скидбландира, а кольцо Драупнир дороже копья Гунгнир.
Так вышло, что карлик выиграл заклад. Тогда Локи предложил выкуп за свою голову, но карлик ответил, что нечего и надеяться ее выкупить.
«Тогда лови меня!» – воскликнул Шибрида, подражая скандинавскому богу, и запрыгнул на скамью. – Но могучий Тор схватил наглеца, пусть у того и были башмаки, в которых можно было бежать по водам и воздуху. И вот карлик хотел уже было отрубить Локи голову, но тот заговорил, что заклад был на то, что карлику принадлежит голова Локки, а не шея. Карлик думал-думал и после сказал слово. У него в руке появились игла его брата, ею он и зашил подлый рот Локки. Но тот потом всё равно разорвал узы с мясом.
Так что, как ни крути, Даниил, а шея головы важнее. Надо мне было с тобой поспорить на гривну, ты ведь у нас богатый, – и прищурился так довольно, типа: оценил мою иронию, да? – Так выпьем за то, чтобы наши шеи были крепкими, для того чтобы носить витые гривны.
Компания вскинула кружки вверх и моментально их осушила. Данила тоже выпил ещё чарку, хотя вроде договаривались не пить больше одной, но раз старший товарищ позволил себе, то и ему можно.
– Хорошую ты сагу рассказал, Шибрида, – сказал Молодцов. – А ты знаешь, как золото просто так получить, да ещё и ишака научить человеческому языку?
Варяг вопросу ни капли не удивился, но заинтересовался. Должно быть, он давно привык к историям о говорящих ишаках, а возможность заработать золото всегда привлекает.
– Не знаю, Даниил. Видимо, ты нам сейчас это расскажешь?
– Расскажу. Дело было в восточных землях, как раз в тех самых, которые недавно воевал наш славный князь. Прознал как-то тамошний хан о мудреце и решил его испытать. Приходит и говорит: «Слышал я от людей уважаемых, что ты мудр необычайно. Так прояви свою мудрость, иначе я тебя клеветником и лжецом объявлю и в чан с дерьмом посажу». Так у них так со лжецами поступают.
– Хорошее наказание, – одобрил Скорохват, – жаль, у нас не приживётся. Зимой замерзает всё.
– А и пущай замерзает! – пьяно выкрикнул один из словенцев.
В харчевне раздался взрыв хохота.
– Мудрецу тому в дерьме всё равно сидеть не хотелось, – ответил Данила, – поскольку тот действительно был стар и мудр и уважаем людьми, а хан был жадный и подлый. Вот и придумал мудрец, как проучить его. «Могу я, – сказал он, – научить ишака, на котором на базар езжу, разговаривать по-человечьи. Сгодится тебе такое испытание?» – «Конечно, сгодится!» «Прости, хан, не я к тебе пришёл, а ты ко мне. Ишака учить говорить по-человечьи долго и дорого. И на чём же я буду на базар ездить?» – «Я заплачу тебе, – пообещал хан. – Сколько?» – «Мне нужно столько золота, сколько я могу в горсти ладоней унести». Скривился хан, но терять лицо перед свитой не захотел – отдал, сколько просили. «Когда же мне прийти, чтобы услышать, как говорит ишак?» – спросил он. «О, осла научить говорить очень сложно, приходи через двадцать лет». Хан скривился и ушёл.
