Ознакомительная версия.
Отсюда торг и пошёл. У рода Быков ведь были и свои раненые, и некоторые довольно тяжёлые. Поэтому за место в доме шамана надо было ещё побороться. Однако компромисса они достигли довольно быстро. Старейшина саотов посулил шаману мешок грибов, ещё чего-то, Мишка не понял чего, и отдал свой нож-кинжал, который Миша сделал персонально ему. Это впечатлило. Такой нож представлял собой здесь большую ценность. И в этот момент до Миши, наконец, дошло… Дошло то, чего он раньше просто не понимал, ввиду слишком большой разницы в мышлении общества, в котором он воспитывался. Койт воспринимает всех в своем роду, посёлке как своих собственных детей, за которых не жалко ничего отдать. Он – патриарх, дед и отец – всё в одном. Они, в том числе и он, Миша, для него все равны, и за жизнь и здоровье каждого из них старик будет биться до последнего, если, конечно, это не угрожает другим членам рода. А это совсем другое отношение…
Чужак для него никто, род – всё. Никто тут не будет размениваться жизнями родичей ради получения каких-либо выгод или преференций, если они не позволят роду расти и процветать. И все эти его хитрости и продуманные ходы, всё это нацелено только на благополучие семьи, большой семьи в целый род Пегой лисицы – саотов. На душе у Миши стало как-то тепло.
Договорившись, Койт подошёл к нему.
– Чего искал?
– Послушай, Койт, может, договоримся с Гото, чтобы Выдры, когда просохнет, пошли на Волков с нами? Их посёлок далеко и… Не думаю, что Куницы на них нападут, если договорятся о защите Бобров или Собак.
Патриарх рода внимательно посмотрел Мише в глаза. Похлопал его по плечу и, придвинувшись, шепнул ему на самое ухо:
– Ты умён, Мисшаа, и это хорошо.
Кивнув в знак согласия с предложением, пошёл дальше по своим делам вдоль неубранных ещё торговых навесов и циновок с выложенными на них немудрёными товарами.
Весь вечер они таскали тюки в большую лодку, а наутро отплыли. Тауку оставили присматривать за оставляемым добром и Унгой. Хоть с шаманом рода и договорились, а проверить тоже не помешает, тем более что Таука ещё не до конца оправился, и несколько дней покоя ему явно не помешает.
Обратный путь занял столько же времени, что удивило Мишу. Это при том, что всё время приходилось выгребать против течения, хотя оно и не было особо сильным, скорее даже наоборот – ленивая равнинная речка. И лодка была довольно сильно загружена, хотя оставили гораздо больше, чем смогли взять с собой. Наверное, так получилось потому, что Мишка, что Ур гребли всё время, а не филонили, когда сплавляясь по течению.
К поселку прибыли под вечер в только ещё начавших сгущаться сумерках. Лодку заметили как обычно дети, разнесли новость, и всё население высыпало встречать. Мужики помогли вытащить лодку на берег, при этом бросая то на Койта, то на Мишку и Ура настороженные взгляды, но спрашивать не решались. Кто-то из женщин, предчувствуя самое плохое, зарыдал, ей вторили дети. Туя тоже была рядом. Пока другие разгружали, подошла к Мише, обняла и заглянула в глаза, смотря с мольбой и ища ответ на невысказанный вопрос. Мишка погладил её по голове.
– Всё хорошо, Туя. Они оба живы.
Глаза девушки ожили, страх сменился любопытством, но продолжать Миша не спешил. Поставить в курс дела весь род – прямая обязанность вождя. В данном случае – старейшины. Сейчас на площадке перед большим домом разведут костёр, и старый Койт всем всё доступно расскажет, а Ур и Миша будут сидеть рядом с ним и кивать, что так и было, такой порядок. Жена его знает и может потерпеть.
Потом, когда разгорелся костёр, Койт долго рассказывал про торг и небывалую битву. Громко хвалил Мишу и Ура и сообщил о предстоящем походе. Охотники рода поддержали его громкими криками и потряхиванием копьями над головой. Всё было как обычно. Население посёлка было радо, что никого в той драке не убили, из своих, разумеется. А то, что Таука подрезан и Унга лежит в беспамятстве, так не умерли же, а значит – поправятся.
Потом жена потащила Мишку в баню, пока никто не занял, где мыла его и помылась сама. И уже ночью они добрались до своей хижины…
Мишка лежал на теплых шкурах, смотрел на горящий в очаге огонь, гладил по голове лежащую на его груди Тую. Мысли в голову никакие не лезли. Он просто лежал и наслаждался покоем и отдыхом. Огонёк масляной лампы изредка колебался от слабого сквозняка. От прохода, закрытого шкурой, немного дуло, дырка в крыше была приоткрыта, чтобы уходил слабый дым очага.
– Почему Волки напали на Барсуков? – спросила Туя. Мишка дёрнулся от неожиданности. С чего бы жена задалась таким вопросом?
– Не знаю… Хотели забрать себе их земли.
– Зачем им земли Барсуков, если у них своих хватает? – Туя смешно поморщила носик, водя пальчиком по Мишкиной груди. – Мага говорит, что они и раньше убивали охотников, которые заходили на их земли за рекой. Но сюда они не ходили…
Мага – это жена одного их охотника Тоны. Тот был уверенным середнячком – не молод и не стар. И вообще, неплохой мужик, насколько Миша знал. Однако он сейчас слушал вполуха, неловкие прикосновения жены нашли горячий отклик в его молодом организме.
О том, что она сказала, он подумал позже и выводы ему не особо понравились. Потому как получалось, что либо Волки настолько расплодились, что вынуждены расселяться в стороны, в особенности – к югу, то есть на земли родов, либо, что ещё более хреновее, их кто-то потеснил. И оба эти варианта ничего хорошего не несли. И если Мишка оказался прав в своих предположениях, крови прольётся очень много. И лучше бы своей крови и родичей в этой истории было поменьше.
За Унгой и Таукой, а также за всем, что выменяли на торге, ушло две лодки с шестью охотниками. Одну взяли из сохших в нише на крутом склоне, а второй была та, на которой Мишка с Уром и Койтом вернулись домой. Потому как она была заметно больше остальных и вещей, соответственно, могла вместить в себя больше. Или вещей и лежачего больного, или двух больных.
Мишу же с утра разбудил хромой Хуг, объявив, что Койт велел ему помогать Мишке во всем. С ним была целая стайка пацанвы, а невдалеке, возле соседней хижины, маялся зевотой Ур. Поскольку все охотники селение покинули, а Миша должен был заниматься своим делом, то он, получается, оставался в посёлке за основного защитника. То есть спать ночью ему пока не полагалось, а Ур это дело любил. Но с Койтом не поспоришь, вот и бродил он с вечера и до рассвета по посёлку с копьём в руках и медным топором за поясом. При этом отчаянно зевая, боролся со сном. Днем сторожить не надо, степь с холма и так просматривается, да и дети с бабами нет-нет да и посмотрят округу. Но это – пока проблему с Волками не удастся решить. Там видно будет.
Ознакомительная версия.
