— Это официальное мнение ваших шефов, Николас? — немедленно отреагировал британец. — Вы готовы полностью отказаться от каких-либо намерений по обзаведению собственными колониями? И допускаете возможность повторного обсуждения по разделу сфер влияния в Азии?
Экий, однако, въедливый персонаж. За каждое слово готов клещами уцепиться. Философия философией, а палец ему в рот не клади. Без тени брезгливости всю руку откусит и на голову нацелится.
— Это, скорее, мой личный анализ, но, в общем и целом… колонии, знаете ли, не только дают прибыль, они требуют нешуточных первоначальных вложений. В сегодняшней ситуации России их просто не потянуть. То же самое касается и флота — может быть, ценой абсолютного разорения народного хозяйства мы и способны построить у себя и заказать на верфях других государств сравнимое с английским количество броненосцев, но это вызовет гораздо больше проблем, чем решит. Уверяю вас, мои шефы и их руководство прекраснейшим образом отдают себе в этом отчет. Что же до Азии… то этот вопрос можно обсудить. Но только и сугубо после вывода оккупационных сил…
— Николас, Николас, к чему эти дурацкие обидные штампы? Лучше скажите, как вы смотрите на ситуацию в целом. В философском, так сказать, смысле.
Черт побери. Мир катится в тартарары: на родине полыхает полноценная гражданская война, довеском идут восстания на окраинах с русскими погромами, плюс ко всему — боевые действия с сильнейшей державой мира. Сейчас бы в Россию, в Кронштадт, ловить в прицел супостата… А вот приходится сидеть здесь, за тыщи верст, около умиротворяющего зрелища горящего камина и витийствовать перед старым невозмутимым засранцем.
— По моему мнению, и Россия, и Великобритания находятся в исключительно трудном положении.
— Вы не дипломат, Николас, — невесело усмехнулся Стивенс. — Дипломат обязательно стал бы расписывать трудности, в которых находится моя страна, напрочь игнорируя собственные.
Одной из инструкций, полученных Ковалевым давным-давно, было соблюдение полной откровенности в тех вопросах, которые не касались сути передаваемой информации. Иначе говоря, курьер обязан был строго, без малейших добавлений собственного мнения и своих соображений, передать другому курьеру послание. А вот в обмене мнениями на посторонние темы никоим образом не запрещено высказывать собственные соображения, сколь бы крамольными они ни казались.
Строго говоря, именно так Сергей Николаевич когда-то и попал в курьеры: довелось ему нелицеприятно и беспристрастно высказать свое мнение одному высоко сидящему и далеко глядящему господину… вот и околачиваем груши в Лондоне.
Зато уж теперь-то можно определенно не стесняться. Дальше Лондона не пошлют.
— Просто наши трудности вполне очевидны, господин Стивенс. Помимо внутренних неурядиц, мы вполне можем влезть в войну со страной, обладающей самым значительным мобилизационным ресурсом в мире, весьма богатой и обладающей безусловным превосходством на море. Иначе говоря, вы вполне можете подготовить, снабдить и перевезти куда угодно армию любой численности. В отличие от России.
Англичанин вскинул брови, затем прикрыл на несколько секунд глаза, явно повторяя про себя прозвучавшую фразу, и довольно кивнул.
— Хм. Вполне исчерпывающе. И в точности соответствует истине, признаться, не ожидал с вашей стороны столь адекватного понимания ситуации. Какие же трудности в таком случае вы видите с нашей стороны, дорогой друг?
Улыбаетесь, господин Джейкоб? Ничего, это поправимо. Как говорится, постой-ка, брат мусью.
— Несмотря на безусловное превосходство в ресурсах и подавляющее преимущество военно-морских сил, в конечном итоге все будет решаться в сражениях сухопутных частей. Благодаря вторжению ваших вооруженных сил…
— Экспедиции, дорогой друг, экспедиции. С целью защиты Петербурга от возможной угрозы со стороны немцев.
— …Так или иначе, но вся императорская армия, за исключением петербургского округа, благодаря появлению английских войск склонилась на сторону законного императора.
— Если говорить о цесаревиче как о…
— …На сторону ЗАКОННОГО ИМПЕРАТОРА, — веско повторил Сергей Николаевич, и гость счел за лучшее отступить. Пока. А курьер получил возможность продолжить. — Таким образом, ваших текущих сил для победы абсолютно точно не хватит. Вся эта мышиная возня под Петербургом закончится появлением трех-четырех полнокровных армейских корпусов, и только-то. А с гибелью ваших войск в Питере исчерпается невеликий кадровый резерв для комплектования армии. Можно мобилизовать хоть двадцать миллионов человек, возможно, вы даже сможете их вооружить и снабжать… Но кто будет учить эти толпы воевать? Вы либо потратите по самым скромным оценкам от года до двух лет на их обучение, либо ваши силы ждет судьба «Великой армии» Наполеона, — при одном упоминании о корсиканце господин Стивенс скривился, будто сжевавши недозревший лимон целиком. — И в любом случае это приведет к немыслимым расходам, экономика империи пошатнется… Полагаете, французы, немцы, американцы будут смотреть на это спокойно? Я уж молчу о внутренних сложностях — пока-то вас только ИРА с фениями и беспокоят, не видывали вы, господа, голодных бунтов и прочей пугачевщины. Самое же главное…
— Николас, вы положительно слишком увлекаетесь сочинениями господина Диккенса, — неожиданно прервал Ковалева англичанин. Его пальцы начали выстукивать какую-то знакомую дробь на золотом портсигаре. — Этот господин любил нагнетать ужасы и выдавать их за реальную действительность… но в какой-то степени все, что вы говорите, справедливо. Что же вы полагаете главным?
Ну, раз уж взял паузу, как говаривал один из знакомых актеров, так держи ее до конца. В данном случае русского курьера паузу взять заставили… Но суть-то от этого не меняется? Раскурим трубочку, чуточку затянемся… мда, это не сигары господина Стивенса, но тоже пробирает.
— Все войны, которые вела Англия, были экономически оправданы. Англичане способны отважно сражаться против сколь угодно сильного противника, но они должны видеть смысл, видеть конкретную выгоду, которую принесет война. Это очень хорошее качество, очень хорошее… и именно поэтому воевать всерьез вы не станете. Не существует таких объектов в России, завоевание которых для вас принесет выгоду, сравнимую с возможными затратами. Будете спорить, господин Стивенс? В то же время потери, понесенные в ходе крейсерских операций русской эскадры…
— Пиратских, дорогой друг, пиратских операций! — Голос англичанина отнюдь не дрожал и даже не повышался.
