— Мы не знакомы? — спросил генерал у Дмитрия.
— Скорее всего: нет.
— Мне лицо Ваше знакомо. — ответил генерал, доставая из портфеля бутылку армянского коньяка, шоколад и лимон. — А воевали где?
— В Крыму и в Таврии.
— Крымский фронт?
— Так точно!
— Тогда я знаю, откуда мне знакомо ваше лицо. Мы виделись с Вами в Ростове, в 42-м весной. Я, в то время, был начальником Особого Отдела Закавказского фронта. Давайте знакомиться: Пётр Иванович! — он протянул руку.
— Дмитрий Васильевич.
— А должность?
— В то время, я был командиром отдельной разведроты Крымского фронта.
— Точно, и фамилия Ваша: Матвеев. И, уже полковник и дважды Герой! Поздравляю! А куда? В «златоглавую»?
— Нет, в Архангельск.
— И кем, если не секрет.
— Не знаю, предписано прибыть в распоряжение.
— Отведайте! Прямо с завода! А меня в Москву, и тоже: «в распоряжение». По мне, так лучше на старом месте, но, фронт ушёл вперёд, и у нас теперь задворки войны. Хотя работы в нашем отделе хватает. «Союзники» стараются!
— Я бы тоже предпочел оставаться на старом месте.
— Так Вы из Румынии?
— Нет, я из Крыма, в отпуске был.
— Надо же! В отпуске! Или по ранению?
— Ну, давали-то по ранению, но тогда отгулять не дали, предоставили сейчас.
Так, под коньячок, и добрались до Москвы, там попрощались, Дмитрий пересел в другой поезд и поехал дальше. Свою фамилию генерал так и не сказал. Да, не очень и хотелось! У Вас свои куклы, у нас свои. Полтора суток добирался от Москвы до Архангельска. Здесь тишина, захолустье, ещё встречаются деревянные тротуары. От вокзала по пустырям прошёл в город, нашёл маленький деревянный домик штаба Беломорской флотилии. На Двине ещё лёд, по льду проложены многочисленные дороги, укреплённые круглым лесом. У деревянного причала недалеко от штаба стояли несколько сторожевых кораблей, используемых как «крейсера ПВО» в данный момент. На душе было тоскливо: глубокий тыл, чавкающий снег под ногами, самое начало весны. Его остановил часовой у штаба, проверил направление, уступил проход. Всё чётко по уставу, никаких лишних слов и движений. В строевом отделе были только два мичмана и пара старшин. Офицеров никого. Он передал мичману бумагу.
— Товарищ полковник, это к начштабу, но у него сейчас совещание. Ожидайте.
Совещание затягивалось, сидеть в строевом надоело, решил выйти на улицу, и перекурить. Курилка находилась за зданием штаба, что было странно, обычно беседка с баком на всех флотах была перед ним. Пожав плечами, Дмитрий обошёл штаб, увидел беседку и пошёл туда. Курил он редко и мало, только чисто для «убийства времени». Увидев, что немного заляпал «хромачи», остановился у рундука со щётками. Там же висел «Воин Заполярья», и он, держа незажженную сигарету во рту, остановился почитать что-нибудь о новом месте службы. Не прошло и пяти минут, как нарвался на скандал, который попытался учинить контр-адмирал с низко посаженными ушами, вышедший на крылечко заднего входа штаба. Дело касалось окурков, которые были набросаны возле газеты.
— Я не курю, я читаю новости, товарищ адмирал. В течение времени, что я здесь нахожусь, здесь никого не было.
— А почему Вы не предприняли ничего, чтобы устранить это безобразие?
— Извините, товарищ контр-адмирал, но, я пока к этому заведованию не имею никакого отношения. Прибыл сюда по предписанию около часа назад. — Дмитрий расстегнул шинель, залез во внутренний карман, так, чтобы были видны ордена. Достал предписание, застегнул шинель и подал бумагу адмиралу. Тот мельком взглянул на бумагу, и вернул её Диме.
— Мне неизвестно, зачем вы сюда направлены, зайдите к начальнику штаба.
— У него совещание!
— Оно закончилось! — адмирал громко хлопнул дверью.
«Хорошенькое начало!» — подумал Дмитрий. Курить расхотелось совершенно, обойдя штаб, вновь был вынужден предъявлять предписание часовому. «Ну и порядки!» На всякий случай, вначале прошёл в строевой отдел, но там, по-прежнему, никого. Прошёл до дверей Начштаба и вошёл в приёмную. За столом сидел молоденький лейтенант, и что-то писал. Голову, на вошедшего полковника, он даже не поднял. Дмитрий постоял минуту, ноль внимания.
— Начштаба у себя?
— Капитан первого ранга Зозуля выехал на завод. Вы по какому делу?
— Встать, смирно. В комнату вошел старший по званию. Вы для чего погоны одели?
Лейтенант поправлял сильно мятую форму, старясь привести себя в божеский вид.
— Товарищ полковник, лейтенант Никифоров. Начальник штаба убыл на Красную Кузницу полтора часа назад.
— У него же было совещание!
— Его проводил командующий флотилией контр-адмирал Кучеров.
— Вольно, садитесь. Моё предписание. Я только с поезда, где можно остановиться?
— В двух кварталах отсюда, на Розы Люксембург, флотский экипаж, товарищ полковник.
— Когда обещал быть Начштаба?
— Обычно, он в это время уже возвращается с проверки. Подождите. Вот место для шинели, у нас жарко.
Дмитрий снял шинель, и перевесил маузер. Сел, у лейтенанта отпала челюсть.
— Чаю не хотите, товарищ полковник.
— Нет, спасибо.
Минут через двадцать, прошедших в звенящей тишине, слышно было, как скрипит ручка у адъютанта, вошёл, стряхивая капли капели с «мицы» плотный капитан 1 ранга.
— Никифоров! Чаю!
— Есть! Вас, ожидают, товарищ кап-раз!
— А, полковник Матвеев, прошу, проходите! Два чая!
Дмитрий передал бумаги, и представился:
— Полковник Матвеев, Дмитрий Васильевич, прибыл, согласно предписания.
— Кап-раз Зозуля, Фёдор Владимирович, начальник штаба флотилии.
— И куда меня, Фёдор Владимирович? Флотилия-то тыловая, а я — начальник разведки Дунайской военной флотилии. Не совсем понимаю, зачем меня сюда направили.
— А Вас не к нам! Но меня обязали Вас встретить, обеспечить транспортом и охраной, и обеспечить отправку по месту назначения. Приказали передать какие-то бумаги, но они находятся в Особом Отделе флотилии. Вот, только, не сообщили, когда вы прибудите, Дмитрий Васильевич. Так что, пройдёмте к Назарову.
Опять «Особой Важности», по прочтению уничтожить в присутствии. И мощная бумажка, предписывающая всем оказывать безмерную поддержку. Причём, инструкции, практически пустые! Указан только город Полярный, штаб Северного флота. Ситуация начинала сильно не нравится Дмитрию. Было не понятно, почему такая секретность. Дмитрий показал приказ о поддержке Зозуле.
— Да мне уже все, извините, всю плешь проели.
— Мне надо бы переодеться, судя по всему, светить свой приезд сюда не стоит. Вы говорили, что будет охранение и авиатранспорт.
