- Не пущу, пока не успокоишься.
- Я спокойная! Сказала - пусти!
Ольга добавила несколько слов на зимнем наречье. Генрих попросил:
- Потом продиктуете. С переводом. Я запишу.
- Бумага не выдержит.
- Верю. Правда, Ольга, простите. Не хотел вас пугать. Я сам напуган до чертиков.
Она сопела обиженно, но уже не пыталась вырваться. Сумерки украдкой подбирались к крыльцу.
- Сейчас приедем в посольство, - сказал ей Генрих, - попросим водки. Стопку. Или сразу графинчик. Да?
- Угу. Потом позовем медведей.
- Зачем медведей?
- А зачем - водку? Я ее терпеть не могу.
- Тогда вина. Или чаю. Ну что, идем в экипаж? Только обещайте не драться.
- Ладно, фон Рау, - сказала Ольга. - Драться мне с вами действительно не с руки. Вы кабан здоровый, упитанный. Но сейчас вы мне расскажете все, как есть. Без вранья.
Они сошли по ступенькам. Генрих заметил:
- Вы же сами ругались, что я вас в это втянул.
- Ругалась, и что? Все равно сгораю от любопытства. Так что выкладывайте. Только, я вас умоляю, не надо ссылаться на всякие там подписки о неразглашении. Если бы таковые существовали, вы вели бы себя иначе.
- Нет, подписок я не давал. Проблема в другом. Эта история - из тех, что нельзя поверить, пока сам не увидел.
- Ну, я-то уже видела кое-что. Вашими же стараниями. Кстати, район, где мы побывали, тоже узнала. Это ведь Речной проезд, правильно? Только дом хрониста еще не взорван. Но почему там все заросло? А из людей - только эта бабка?
- Не знаю. Честно, не знаю. Я ожидал увидеть совсем иное.
Локомобиль уже вырулил с Кедровой аллеи и катился теперь по улице, где загорались витрины и фонари.
- Итак, я слушаю, - напомнила Ольга.
- Если коротко - мир, который вы знаете, нереален. Стеклянный век на самом деле давно закончился. Я пытаюсь понять, что делать.
- Ага. Прекрасно.
- Ну я же предупреждал. Давайте так - если посол возражать не станет, я расскажу кое-что вам обоим сразу. Чтобы не повторяться.
Посольство империи уже маячило впереди. Округлые невысокие башенки белели в декабрьском полумраке. Окружающие кварталы - зажиточные, уютные, но несколько скучноватые - были выстроены, казалось, только ради того, чтобы оттенить эту надменную белизну. Искусно подсвеченный серебряно-льдистый флаг с тремя косыми полосками, похожими на след от когтей, развевался и трепетал, несмотря на безветренную погоду. На ограде виднелись гроздья чернильных брызг.
Шофер притормозил у ворот. Охранник в волчьем треухе и туго перетянутом полушубке, приоткрыв дверцу, заглянул в экипаж. Вежливо кивнул Ольге - явно узнал. Спросил о чем-то на своем языке и, удовлетворившись ответом, отошел в сторону. Ворота распахнулись бесшумно, мягко. Генрих на миг ощутил, как упругая сила вдавила его в сиденье. Темное пламя полыхнуло по сторонам; возник и сразу исчез запах прелых, подмерзших листьев.
И Генрих понял, что впервые с рожденья покинул Девятиморье.
Вестибюль посольства, впрочем, не отличался экзотическим интерьером. Упомянутые Ольгой медведи тут не бродили - Генрих даже слегка разочаровался. Да и людей почти не было, только охранник с шашкой торчал у лестницы, а возле гардероба пожилой господин с бородкой неторопливо снимал пальто.
- Иван Игнатьевич! - окликнула Ольга. - Удачно мы вас застали.
- Оленька? - господин обернулся, поцеловал ей ручку. - Вы, как всегда, прелестны. И да, я приехал за минуту до вас.
- Позвольте представить - Генрих фон Рау. Генрих, это Иван Игнатьевич Переяславцев, посол империи.
- Рад познакомиться, герр посол.
- Взаимно, герр фон Рау, взаимно. Мне доложили о вашей остроумной депеше. Она, разумеется, не могла не привлечь внимания. Особенно в свете вашего непосредственного участия в столь резонансном деле. И ваших личных контактов с руководством Третьего департамента.
- Ваша осведомленность восхищает. И немного пугает.
- Ах, оставьте. Это всего лишь наша работа.
- И все же я был весьма впечатлен, увидев Ольгу с чертополохом. Этот цветок - не из тех подробностей, о которых пишут в газетах.
- Мы, как вы понимаете, весьма интересовались ходом расследования. И сведения черпали... гм... не только из прессы. Цветок - это, если угодно, был тест для вас. Мы убедились, что вы действительно помните... Но давайте не будем утомлять вашу спутницу техническими подробностями. Оленька, я благодарю вас за помощь. Нам с герром фон Рау надо кое-что обсудить...
- Простите, герр посол, - сказал Генрих, - так сложилось, что участие Ольги оказалось несколько шире, чем она сама ожидала. Это моя вина. Я по дороге сюда воспользовался ее талантами к светописи. И, так сказать, в процессе сообщил ей некоторые подробности. Возможно, вам стоит выслушать и ее?
- Вот как? - посол пожевал губами. - Она у нас вольная пташка, если вы мне позволите столь избитый поэтический оборот. Да, вольная. Поет в свое удовольствие. Но помнит, что не все песни предназначены для посторонних ушей. Не так ли, Ольга Андреевна?
Та поморщилась и кивнула. Будто обжегшись, легонько тряхнула пальцами, с которых сорвалась темная капля света. Похоже, татуировка у нее на ладони представляла собой не только дань моде. Генрих продолжил:
- Мне не дает покоя один вопрос. Хочу прояснить его, герр посол, прежде чем мы приступим. Если вы знаете, как шло следствие, то и подозреваемая вам тоже известна...
- Сельма фон Минц? Которая теперь баронесса?
- Вот именно. То есть, вы в курсе, но не пытаетесь ничего предпринять. Почему?
- Боюсь, герр фон Рау, - вздохнул посол, - мой ответ не очень-то вам понравится.
- Что вы имеете в виду? - спросил Генрих.
- Позвольте, я уточню - каких действий вы от нас ждете?
- Вы могли бы сообщить королю. Ему, полагаю, будет интересно узнать, что канцлера подменили, а советник воскрес из мертвых.
- Герр фон Рау, - торжественно произнес дипломат, - перестановки в органах исполнительной власти - внутреннее дело Девятиморья. Империя, уважая суверенитет королевства, не вмешивается в эти вопросы.
- Слушайте, герр посол, давайте начистоту. Нас ведь, надеюсь, никто не стенографирует? Не сочтите за бестактность, но в подобных играх ваша держава (как, впрочем, и наша, надо признать) никогда не отличалась повышенной щепетильностью. Иными словами, если бы вы видели какую-то выгоду, то, отбросив дипломатический пафос, тотчас рассказали бы королю обо всем...
Посол картинно развел руками - ваша правда, мол, даже добавить нечего. Генрих, запнувшись, уставился на него:
- Так, погодите. Что получается? Раз ваше посольство молчит, значит, нынешнее положение дел вас устраивает? Ха, если так... А не вы ли, часом?..
