С утра Ольгерд шел на тренировку и до завтрака гонял бойцов, заслужив их глубокое уважение – никто не ожидал от молодого сангира такого опыта. Первых учеников Ольгерду обещал набрать канцлер Ланто, а дальше уже будет работать сарафанное радио. А пока Ольгерд гонял собственных солдат.
Потом принимал душ и будил меня – я всегда тяжело поднималась утром и поэтому спала дольше. Завтракали мы обычно в маленькой комнатке, расположенной рядом с большой уютной гостиной на нашем этаже.
Стрельчатые окошки, выходящие на солнечную сторону, рассыпали по стенам яркие разноцветные пятна от витражей. Небольшой квадратный стол, за которым так уютно было сидеть вдвоем, покрытый белой скатертью и поблескивающий серебром приборов, два удобных стула из какой-то темной, цвета горького шоколада местной древесины, обитые плотной гобеленовой тканью по спинке и сидению, с темными навощенными подлокотниками, и две высоких напольных белых вазы с кобальтово-синей росписью и тонкой позолотой, из того самого афранского фарфора, о котором говорили мы с Ольгердом в королевском дворце.
В вазы я подобрала красивые композиции из местного хвойника и веток «снежной красавицы». Больше всего плоды этой самой «красавицы» походили на крошечные яблочки бордово-алого цвета. Сухая, лишенная листьев, ветка дерева пряталась в пушистом, густо-зеленом хвойнике, и вся композиция выглядела очень по-новогоднему.
Предпраздничного настроения комнате добавляли и каменные стены, отмытые и отполированные с воском – природный рисунок камня мог бы сделать помещение мрачноватым и холодным, если бы не плотные шторы из белоснежного шелка с вышитыми по низу ветками «снежной красавицы», и большой, теплый даже на взгляд, бежевый палас на полу.
Эта комната, пожалуй, была самой уютной и элегантной в башне. Зал для приема гостей, наши комнаты, кабинеты и спальня выглядели значительно более брутально и сурово. Везде на окнах висели плотные шерстяные шторы, в нашей спальне просто для уюта, был оставлен единственный в замке камин.
Все остальное отопление было печным и устроено достаточно мудрено. Начиная с подвала, на каждом этаже, кроме самого верхнего находилась отдельная печь, тепло от которой поступало по разветвленным, специально выложенным между потолком и полом дымоходам на этаж выше. Так я в первый раз в жизни увидела средневековую систему теплых полов. Надо признаться, что работала она прекрасно, холода и сквозняков в замке не было.
Отдельного описания достойны ванные комнаты. Конечно, такой роскоши, которая была в замке сангира Кетро, у нас не было, но в нашей башне осталась старая система водопровода, работающая с помощью насоса и, частично, небольшой поддержки магии. Запасы воды не были ограниченны, но вот подъем ее на верх требовал затрат Силы. И хотя артефакт, встроенный в саму систему водопровода, был стар, надежен и экономичен, все равно, его придется подзаряжать примерно раз в три месяца.
Самой роскошной была ванная комната возле нашей спальни, отделка ее потребовала не мало денег и вливания Силы, но результат очень радовал меня. Стены ванной приглашенный маг-огневик выглаживал почти восемь дней, зато отдельные куски камня, сплавленные в монолит и отполированные огнем, давали совершенно потрясающий эффект.
Сказочно-красиво смотрелась на фоне каменных разводов огромная медная ванна в форме овала, стоящая на массивных львиных лапах. Она была достаточно большой для того, чтобы повалятся можно было в ней вместе с мужем. Душу мне радовали еще и зеркало в рост в чеканной медной раме, и небольшая полочка, уставленная флаконами с ароматическими маслами и изглаженный огнем, зеркальный черный пол с яркими золотисто-медными прожилками.
Наша с Ольгердом спальня находилась на пятом, верхнем этаже, и вход на этот этаж был разрешен только днем и только горничным – я считала, что у нас должно быть свое место уединения. Кроме спальни в наших покоях находились два больших удобных кабинета, две ванные, одна из которых, та самая, примыкала к общей спальне, а вторая делила пополам две просторные, светлые будущие детские. Кроме того, только у нас был выход на плоскую крышу, где после уборки земли, прогнивших досок и битых горшков, появилось достаточно места для того, чтобы разбить там уютный летний сад.
В спальне, кроме огромной кровати с кучей подушек и теплыми пледами, у камина стояли два удобных кресла и маленький столик между ними, куда было удобно поставить чашку горячего взвара или положить открытую книгу. Вместо банального ковра на полу лежал сшитый из коротко стриженной овчины дымчато-серый, с черными контрастными вставками палас.
На двух узких окнах-бойницах, расширять которые не стали, висели огромные полотна густо-синего цвета, с широкой, сантиметров пять, светло-кремовой атласной каймой по боковинам и низу – полог над кроватью, который превращал наше ложе в этакую комнату в комнате, был одного цвета с каймой на шторах – кремовый, но не из атласа, а из плотной шерсти. За изголовьем кровати скрывалась небольшая дверца, ведущая в гардеробную.
После завтрака мы выходили во двор, где нас ждали Мрак и Снежинка – наши верховые лошади. Ольгерд взялся обучать меня лично. Пока еще успехи мои были более, чем скромны, но час или полтора ежедневных прогулок всегда поднимали мне настроение, я уже притерпелась к вечно ноющим мышцам, к сопровождающим нас солдатам, к тому, что одна я больше не выхожу из замка.
Зато не торопясь, выбирая каждый раз новое направление, мы знакомились со своими владениями. Например, в паре километров от крепостной стены, в противоположную от деревни сторону, мы нашли удивительной красоты и прозрачности маленькое озерцо с проточной водой и крошечным водопадиком.
Сейчас, до наступления серьезных морозов, только берега были покрыты хрупкой корочкой льда, а водопад все еще радостно шумел и разбрасывал брызги. Дружно решили, в следующем году поставим на берегу беседку. Думаю, в жаркие дни прохлада этого места будет просто восхитительной.
После прогулки Ольгерд шел в свой кабинет заниматься бумагами и налогами, а я навещала ронсу Милль и ее дочь, потом заходила на кухню и выслушивала подробный доклад санги Брон, который обычно сводился к паре небольших проблем, куче бытовых мелочей и обнадеживающему:
- Пока все прекрасно, санги Алуна!
А дальше наступало, пожалуй самое любимое мое время, сперва я пробовала делать это в моем кабинете, но Ольгерд очень сильно возражал, поэтому, прихватив на поднос кувшин горячего взвара и тарелку теплых пирожков, я шла в кабинет Ольгерда, где мы прямо на письменном столе, пренебрегая кучей условностей, пили чай, обсуждая всякие бытовые мелочи, потом Ольгерд продолжал работать с бумагами, а я садилась к окну и вязала ему теплый толстый свитер.
В этой уютной монотонности, когда один день почти точно похож на другой, когда нет изнуряющего труда, пеших переходов, голода, а все делается легко, в охотку и в приятной компании мужа, есть особая, завораживающая прелесть.
Снег уже лежал плотной пеленой, и только черные силуэты деревьев разбавляли эту ослепляющую белизну. Эти дни чем-то напоминали мне бесконечную нитку жемчуга, с абсолютно ровными, идеально подобранными бусинами.
Мне казалось, что в этой зимней сказке я смогу жить бесконечно долго и бесконечно счастливо, просто существуя рядом с Ольгердом и дыша с ним одним воздухом, слушая ночами ровное биение его сердца, и, иногда, думая о том, что, пожалуй, артефакт с желтым камнем пора отправить на хранение в шкатулку.
Возможно, мы бы так и дожили до весны, если бы не наша привычка к конным прогулкам по утрам.
Все сказки имеют печальное свойство очень быстро кончаться.
Наша завершилась прекрасным зимним утром, когда легкий морозец так славно пощипывал за щеки, когда я первый раз почти выиграла небольшую скачку у Ольгерда, и, смеясь, угрожала ему завтра выиграть всенепременно. Когда мы проехали примерно километра полтора спокойным шагом, чтобы дать передохнуть Снежинке и Мраку.
Мы двигались по старой, давным-давно заброшенной дороге. Снежный покров достигал уже сантиметров десяти и по бокам были нанесенные ветром небольшие сугробики, но старая магия, вплетенная в дорожное полотно, почти не давала снегу возможности занести путь. Однако, местами белые кляксы снега все же пятнали серое полотно.
