Зато когда Шевченко сбежит, Андропов снова будет на коне.
— Вот сам и пойдёшь ему про коня рассказывать. А я похлопочу, чтобы тебя с докладом приняли, — отчего-то генерал не стал брать на себя ответственность в этом вопросе. Чем меня сильно удивил. Раньше-то верил. И что изменилось?
— Ты же не сказал, что это «озарение», — попенял мне Илья. — Да и факты слишком мутные. Но к Андропову сходи, сходи, — хмыкнул он.
Надежда на то, что генерал мою справочку куда-нибудь припрячет или выкинет, не оправдалась. Хотя не верилось, что он всерьёз отправит меня на доклад к Юрию Владимировичу. Тому больше заняться нечем, как майора выслушивать. Потом оказалось, что действительно нечем, и поговорить со мной хотят.
Особо я не волновался. После написания портрета какого-то трепета перед Андроповым я совсем перестал испытывать. По этой причине пояснил ему ситуацию так, как она мне виделась.
— Юрий Владимирович, не нужно вам брать на себя обязательства. Так и напишите, мол, майор Петров, проанализировав поступающие данные и общую тенденцию западных спецслужб устраивать «сладкие ловушки» нашим не совсем стойким гражданам…
Взгляд у Андропов стал точь-в-точь как у дядя Вовы.
— Ну не сами же вы это анализировали? — попытался достучаться я. — Всего лишь довели до сведения министра иностранных дел справку одного из подразделений. Просто подумайте, как это всё будет выглядеть, если то, что я написал, случится.
— Я подумаю, — пообещал Андропов.
На этом мой доклад завершился, и как он использовал мою справку (в качестве туалетной бумаги или нет), я не узнал. А тут Новый год наступил и появились другие заботы. Илья с женой пригласили меня, отца и бабушку к ним на новую квартиру. Заодно и новоселье отметили. Мелкий Антошка уже ползал вовсю. То и дело его вылавливали в самых неподходящих местах. Пока я посадил отца присматривать за мелким. На кухне помощников вполне хватало.
Погуляли и отдохнули душевно. Меня, как в давние времена, завалили подарками из числа предметов для рисования. Илья приоткрыл тайну, кого я изображал не так давно. Отец с бабушкой отнеслись к этой новости как к обыденному явлению. Они в меня всегда верили. Только супруга Ильи поохала, восторгаясь.
Трудовые будни начала января ничем особым не запомнились. Только в последних числах месяца принесли телетайпную ленту по Великобритании. Илья как раз зашёл с вопросом, как бы нам приобрести дачные участки, а тут я сижу подхихикиваю.
— Что пишут? — сунул Илья нос и не понял, где смешно.
Зачитал ему вслух интервью лидера консервативной партии Маргарет Тэтчер об обоснованных опасениях белых британцев тем, что страну наводнили цветные иммигранты.
— Это не так? — снова не понял юмора Илья.
— Так, так, — покивал я головой.
Всё же понять определённую специфику жизни двадцать первого века Илья пока не мог. Через четыре десятка лет никто в Великобритании и вякнуть не осмелится по поводу цветных и того, что они «наводнили». Сейчас же одно из первых лиц страны открыто заявляет о своей расистской позиции и никто слова против не имеет.
К 2020 году каждый восьмой житель острова будет выходец из другой страны. Но если где-то в Шотландии и на севере Англии это не так заметно, то в Лондоне число коренных жителей значительно уступает «понаехавшим». «Белые британцы» в двадцать первом веке в меньшинстве. А огромные диаспоры индусов и пакистанцев продолжали увеличиваться, несмотря на все ограничения по въезду и визовые препоны. До мировой пандемии ежедневный (прикиньте, в день!) миграционный прирост населения в среднем был пятьсот человек. Тэтчер в гробу переворачивалась от таких цифр.
Скуки ради я написал очередную справку на эту тему и продолжил заниматься делами, не сильно напрягаясь. По 1978 году «озарений» не было. И пребывал я в таком расслабленном состоянии до начала апреля.
Прихожу я, значит, в понедельник на работу, а меня встречает порученец Владимира Петровича. И главное, нервный такой, что у меня как-то нехорошо зубы заныли. Понял, где-то накосячил, а где именно не припомнил.
— К Юрию Владимировичу, — сообщил порученец.
И мы пошли привычной дорогой к Андропову. В голове даже мелькнула мысль, что мне очередного натурщика из верхушки подобрали. Только присутствие в кабинете генерала демонстрировало, что всё совсем не так, как мне представлялось.
— Наш лучший аналитик, — произнёс короткую фразу Владимир Петрович.
Ей-богу, дежавю какое-то. Снова стою посреди кабинета, снова размышляю, зачем Андропову здесь камин, и если нужен, то как его топят. А эти двое разглядывают меня с неподдельным интересом, словно энтомологи.
— Присаживайтесь, товарищ майор, — показал жестом Андропов. — Мне сегодня принесли сообщение о том, что Чрезвычайный и Полномочный посол Шевченко стал перебежчиком.
— Оу! — не сдержал я эмоций.
Андропов же продолжил сверкать очками и сверлить меня взглядом. Что-то у этого комбинатора и знатока человеческих душ не складывалось. Наконец он прервал затянувшуюся паузу.
— Андрею Андреевичу Громыко я твои выкладки и аналитику предоставил ещё в декабре. МИД не предпринял никаких мер. Неделю назад решили отозвать посла, но он предпочёл остаться в Америке.
Судя по жесту Владимира Петровича, похлопывающему себя по карманам, тому от волнения сильно захотелось закурить, а мне как-то было фиолетово. Скольких ещё не поймают и возвратят, я и не упомню. Бежать на Запад будут и дальше, ещё в большем количестве.
Следующий вопрос у Андропова был о моём награждении. Орден за такую аналитику как бы не положен. И фантазия главы КГБ дала сбой.
— Товарищ майор, есть пожелания, просьбы? — поинтересовался Андропов. — Хотелось бы вас поощрить.
— Это можно, — не стал я стесняться и словил «воспитательный взгляд» от генерала. — Мне бы участок под дачу или саму дачу на Рублёво-Успенском направлении. Лучше два участка, второй для подполковника Савельева.
Кажется своим пожеланием я ввёл этих двоих в ступор. И чё? Как спросили, так я и ответил. Мы с Ильёй самостоятельно попытались решить этот вопрос. Дальше шлагбаума не проехали. Илья обменял квартиру жены на небольшой домик в Снегирях (утверждал, что рядом дом Плисецкой). Ту дачу оформили на тёщу. Я же вознамерился устроить задел на будущее. Вдруг в девяностых деньги понадобятся, дачу на Рублёвке всегда можно выгодно продать.
— Можете идти, майор, — наконец
