Катер аккуратно подошел сзади, пристроился к крылу, и летчик-наблюдатель через минуту сноровисто подцепил на протянутый багор свою планшетку.
– Рисковые ребята! – Кетлинский оторвал оптику от лица и повернулся к командующему. – Могли ведь и борт аэроплана проломить.
– Стоимость ремонта оплатил бы командующий катером офицер, – мрачно буркнул в ответ адмирал, продолжавший наблюдать, как расходятся «плавсредства».
Гидросамолет снова запустил винт и побежал к своей авиаматке, а катер повернул к борту родного броненосца. Через четверть часа юный мичман, которому так и не пришлось из своего скромного жалованья оплачивать ремонт повреждений летающей лодки ввиду отсутствия таковых, протянул Эбергарду то, что передали с гидросамолета.
– Благодарю за службу! – Командующий принял из рук молодого офицера «информацию к размышлению» и, возможно, руководство к действию в сегодняшнем обстреле вражеского берега. – И… Возвращайтесь на катер – вполне вероятно, что ваша помощь сегодня еще понадобится. Кто пилотировал данный аэроплан, спросить догадались?
– Пилот – лейтенант Таубе, наблюдатель – прапорщик Пономарев, ваше высокопревосходительство.
– Спасибо! Ступайте.
– Ну что, Константин Антонович, – повернулся командующий к Плансону, – пойдем, посмотрим, что нам нарисовал этот прапор.
– Разумеется. Казимир Филиппович, – начальник штаба подозвал Кетлинского, – распорядитесь прислать четырех писарей в салон.
– Совершенно верно, – кивнул Эбергард, – необходимо будет в кратчайшие сроки изготовить максимальное количество копий с этой схемы и передать их на корабли и аэропланы. Кстати, Валерий Иванович, передайте мой приказ на «Николая»: отправить еще одну пару гидросамолетов к укреплениям мыса Узуньяр с той же самой целью – составить план фортов с расположением орудий и строений за бруствером. По возможности сделать фотографии. «Александру» – пару к Шиле. Там фотографии обязательны. Пусть даже кинокамеру захватят – не зря же я ее выбивал на флот. Десант должен иметь максимальную информацию о месте высадки. Да! И пусть захватят по паре бомб и по ящику стрел. Чтобы турки почувствовали, что на них не просто полюбоваться прилетели.
Адмиралы за разговорами уже спустились в салон «Евстафия», но в ожидании главной причины, которая заставила уйти их с мостика флагманского броненосца, спор продолжили:
– Данный план, набросанный от руки, все равно особой пользы нам не принесет.
– Почти согласен с тобой, Константин Антонович; понимаю, что при нашей настильности стрельбы, попаданий за бруствер укрепления будет хрен да ни хрена. И совершенно не важно, в какую турецкую пушку мы попадем. Важно то, что наши моряки, от каперанга и до распоследнего матроса чувствуют, что они воюют за свою Родину… Хотя если и у нас, и у летчиков будет единая схема Килии, то они смогут нам хотя бы точно передать, что «горит строение номер два» или «уничтожено орудие номер четыре»… Лиха беда начало. Флоту необходимо учиться взаимодействовать с авиацией, и лучше это начать как можно раньше.
– Согласен. Но давай уже карту посмотрим. Что там наши летуны на ней нарисовали…
На карте мыса карандашом был вычерчен незамкнутый пятиугольник, внутри его периметра имелось шесть черточек, которые, несомненно, обозначали турецкие пушки, и два прямоугольника – один из них явно казарма, а на предмет второго можно было гадать. Но уж точно не склад боеприпасов – не настолько сошли с ума османы, чтобы размещать взрывоопасные предметы под прикрытием легких стен и крыши, – наверняка для подобных целей у них выдолблено соответствующее помещение в ближайшей скале.
– Ну, как бы все, что и ожидалось, – после минутного изучения плана молвил Плансон. – Пронумеруем пушки и строения, и можно отправлять на копирование.
– Так и сделаем.
С данной задачей адмиралы справились за минуту, ибо расставление номеров на орудиях и строениях не имело никакого принципиального значения: «прицепили» данному стволу номер, например, третий – будет третьим, и ничего от этого не изменится, главное, чтобы и летчики, и моряки знали, какой из шести называется у них «третьим». Что тоже совершенно непринципиально – ни о каком прицельном огне с моря через бетонный бруствер форта речи быть не могло.
– Думаю, что можно начинать. Пойдем на мостик…
Фок-мачта «Евстафия» расцвела сигнальными флагами, с «Николая» и «Александра» стартовали гидросамолеты, а крейсера контр-адмирала Покровского пошли на сближение с Килией. «Стремительный» и «Сметливый» следовали с тралами впереди: минные заграждения здесь вряд ли могли иметься, но береженого бог бережет…
Когда расстояние до турецкого укрепления составило пять миль, «Кагул» и «Память Меркурия» начали обстрел.
… – Четыре броненосца, два крейсера, полтора десятка миноносцев, – доложили командующему укреплением Джамилю, как только он выскочил из своей комнаты, услышав сигнал тревоги.
– Транспорты?
– Два парохода, но, похоже, это гидрокрейсеры…
– То есть десанта не ожидается… Ладно, обстрел выдержим, да будет на то воля Аллаха… Командованию сообщили?
– Как только обнаружили противника.
Хоть русские корабли находились еще достаточно далеко, расчеты орудий на батарее заняли свои предписанные места, и с дальномера стали исправно поступать данные о русской эскадре. Пока было далековато для открытия огня, но ни Джамиль, ни его подчиненные и не ожидали, что гяуры сразу дуриком начнут атаковать.
Произошло вполне предсказуемое: над фортом появились два аэроплана, причем на приличной высоте, так что не было смысла приказывать артиллеристам бежать за винтовками и пытаться сбить наглых авиаторов.
А тем вполне хватило двадцати минут, после которых они взяли курс к своему флоту.
Джамиль-бей наконец-то разрешил своим подчиненным позавтракать.
Но через полчаса доложили, что два русских крейсера в сопровождении эсминцев приближаются к батарее. Началось…
С дальномера исправно докладывали:
– Пятьдесят семь кабельтовых… Пятьдесят четыре… Пятьдесят три…
По бортам крейсеров пробежали цепочки вспышек, а над головой снова зажужжали два аэроплана.
Залп вздыбил волны под самым берегом – недолет, причем серьезный.
– Огонь! – скомандовал Джамиль своей батарее, и все шесть пушек дисциплинированно выплюнули смерть в сторону русских крейсеров.
Хотя… Какая там «смерть»? Первым же залпом попасть в маневрирующий корабль на расстоянии более чем в пять миль? – Фантастика!
Контр-адмирал Покровский с неудовольствием пронаблюдал, как лег первый залп с «Памяти Меркурия» по турецкому берегу.
