«Интересно, много ли потерь у русских?» – думал Каплер, не подозревая о том, какой неожиданный ответ получил бы на этот вопрос. Ни одного трупа русского солдата на поле боя обнаружено не было. Что немцу непонятка, то русскому вдомёк. Потери с нашей стороны, конечно, были, и немалые. Но бой за заставу вели спецназовцы, а они своих не бросают, даже мёртвых…
Углубившись на союзную территорию на десять километров, заняли небольшую деревушку. Здесь Каплер приказал остановиться. Слез с брони, стал прохаживаться, с удовольствием разминая ноги. Его танк остановился напротив добротного деревянного здания, с которого солдаты теперь сколачивали прибитый за древко флаг. Местных жителей не было видно. «Попрятались по домам?» Впрочем, что-то мешало в этой мысли утвердиться.
И Каплер быстро понял, что именно. Совсем не слышно собачьего лая. Так что, когда ему доложили: деревня жителями покинута, он тому ничуть не удивился. Сказал: «Тем лучше!» И приказал размещаться без церемоний. Так и сделали. Ворот не открывали, въезжали во дворы, ломая заборы.
* * *
– Здесь, господа, – начальник штаба дивизии ткнул в расстеленную на столе карту концом короткой указки, – находится наша цель!
Каплер наклонился поближе.
– Что здесь? – спросил он.
– Крупная железнодорожная станция, – пояснил начштаба. – Наша задача занять её и удерживать до получения другого приказа.
Каплер прошёлся по карте курвиметром.
– До станции отсюда почти сорок километров, – сказал он. – А это означает, что находится она в зоне ответственности так называемого укрепрайона, который, если верить нашей разведке, – короткий взгляд в сторону Хартмана, – нашпигован различного рода оборонительными сооружениями.
Оберст шагнул к столу.
– Что нам точно известно, – начал он, забирая из рук начштаба указку, – так это то, что вот здесь… и вот здесь, у русских построены крепости, которые располагают, в том числе, и дальнобойной артиллерией.
– То есть, после того, как мы займём станцию, русские просто накроют нас огнём тяжёлых пушек, – сказал один из присутствующих на совещании офицеров.
– Думаю, что этого можно не опасаться, – сказал Хартман.
– Почему вы так считаете? – спросил Каплер.
– Когда противник поймёт, что мы не собираемся развивать наступление вглубь его территории, а произойдёт это довольно быстро, то вряд ли захочет уничтожать инфраструктуру, столь необходимую ему при контрнаступлении.
– Вполне возможно, – согласился Каплер. – Нас-то удар тяжёлой артиллерии накроет или нет – ещё вопрос, учитывая нашу мобильность, а вот крупному железнодорожному узлу точно придёт капут, и надолго.
Вошёл адъютант, доложил:
– Группенфюрер, прибыл мотоциклист, требует встречи с оберстом Хартманом!
– Мотоциклист? – нахмурился Каплер. – Откуда он прибыл?
– Из русского тыла. Одет в штатское, но утверждает, что германский офицер.
Головы присутствующих синхронно повернулись к представителю абвера. Хартман поспешил разъяснить:
– Наверное, это мой агент. Позвольте мне выйти?
– У вас есть от нас тайны? – усмехнулся Каплер. – Мы бы тоже не отказались послушать новости из русского тыла.
Хартман почтительно кивнул и отступил на своё место, давая понять, что готов подчиниться воле старшего по званию.
Каплер удовлетворённо улыбнулся и приказал адъютанту доставить разведчика в комнату, где шло совещание.
Вошедший был небрит, и одет как типичный крестьянин, однако перед генералом ухитрился вытянуться в строевую стойку и даже прищёлкнул каблуками стоптанных сапог.
Каплеру такое тевтонское (как он считал) усердие пришлось по душе.
– Твоё имя, солдат? – спросил он.
Со стороны сцена должна была казаться совсем уж театральной, так оно, верно, и было, но ни у кого из присутствующих при этом пафосном действе не возникла на лице и тень улыбки.
– Гауптман Пауль Зиберт, группенфюрер! – ответил разведчик.
Генерал протянул руку, которую Зиберт почтительно пожал. Через пару секунд он пожимал уже руку оберста Хартмана. Остальные в очередь на поручканье выстраиваться не стали, поприветствовав кандидата в герои издали.
– Что привело вас сюда, Пауль? – спросил Хартман. – Говорите свободно.
– Исполняя вашу последнюю директиву, господин полковник, я начал активные поиски совершившего вынужденную посадку русского самолёта. – На этом месте Зиберт слегка замялся, и Хартману пришлось подстегнуть его вопросом:
– И как всё прошло. Вы преуспели в поисках?
– Не совсем, господин полковник. Когда я нашёл самолёт, возле него уже была группа гауптмана Лемке…
– Этого следовало ожидать, – кивнул Хартман. – Значит, нужные нам люди теперь у него?
– Боюсь, господин полковник, что это он с остатками своей группы сейчас в плену у русских. Я видел несколько наших, окружённых русскими пограничниками, когда бой уже закончился. Помочь я им ничем не мог, потому поспешил сюда, чтобы сообщить вам эту печальную новость и предложить свои услуги.
– Ваши услуги? – надменно выгнул бровь группенфюрер Каплер, который уже жалел о случившемся рукопожатии, и оттого злился. – Если уж вы не смогли быть полезным своим товарищам, чем вы можете быть полезны нам?
– Я могу показать тайную дорогу в тыл русских, – ответил Зиберт.
– Дорогу? – удивился Каплер. – Вы, видимо, хотели сказать «тропу»?
– Нет, группенфюрер, именно дорогу, по которой могут пройти танки и проехать автомобили.
Это действительно было интересно!
– Покажите на карте! – приказал Каплер.
Зиберт показал.
– Но ведь здесь… – Каплер внимательно посмотрел на Зиберта. – Вы хотите сказать, что дорога идёт по дну оврага, который изображён на карте, как непроходимый?
– Точно так! – подтвердил Зиберт. – Этот овраг очень глубокий, и зарос по краям густым кустарником, но по его дну действительно проложена вполне сносная дорога.
– Но тогда почему этой дороги нет на карте?! – воскликнул Каплер.
– Потому что этой дорогой с давних времён пользуются контрабандисты, по ней можно подобраться почти к самой границе. Овраг тот идёт и на сопредельную территорию, но там он становится и в самом деле непроходимым…
– Достаточно! – прервал Зиберта Каплер. – Это уже неважно. Покажите лучше начало дороги, и где из оврага можно вывести технику.
– Вот тут, – показал Зиберт, – это начало дороги, а вот тут и тут есть съезды.
