— Было бы неплохо…
— Сначала сыграем. Там, впереди, я вижу скамейку. Такие материалы лучше не читать, стоя на ногах.
Сыграли. Ошибка Уайта дала себя знать — счет стал равным. Сэр Джеффри заметил, что, проигрывая, Уайт терял хладнокровие, начинал злиться и делать ошибки. Совершенно недопустимое качество для разведчика.
Присели на скамейку, тоже старую и чуть кособокую — сырость от реки не шла дереву на пользу, даже если оно было покрашено. Сэр Джеффри спрятал фотографию, достал прошитую папку с красной полосой по диагонали, протянул ее североамериканцу. Североамериканец раскрыл папку, захрустел бумагами…
— Черт, — сказал он через какое-то время, — если бы эти парни были здесь, я бы пожал им руку. Как вы достали это?
— Достали как-то. Но дело не в этом. Воронцов играет главную роль в разработанной мной кампании по дискредитации.
— Дезинформации? — не понял североамериканец.
— Нет, именно дискредитации. Мы должны во что бы то ни стало дискредитировать русское дворянство и власть, абсолютную монархию, и то, на что она опирается. Если мы сделаем это, Россия рано или поздно рухнет.
— И как же вы это сделаете? — заинтересовался Уайт.
— Очень просто. Сейчас князь Воронцов, сам того не зная, вошел в контакт с моим агентом. Операция по дестабилизации обстановки на Востоке идет полным ходом. Каждый сыграет свою роль. Теперь представьте — мы покажем пленку, на которой будет изображено, как князь Воронцов и другие известные персоны, все до одного высокородные, ставят людей на колени и расстреливают их.
— У вас есть такая пленка?! — выпучил глаза Уайт.
— Нет. Но обязательно будет. И эта пленка не может не сыграть роль того камешка, который стронет с места лавину. Лицо, близкое к царской семье, расстреливает людей. Теперь представьте, что это будут евреи. Первую русскую революцию едва не совершили евреи. Почему бы им не совершить вторую?
Уайт немного подумал.
— Идея мне нравится. Не так, чтобы уж очень… Но нравится. Что там дальше?
— Дальше — задача-оптимум. То, к чему мы должны стремиться. Необходимо забрать у России земли, которые не принадлежат ей по праву. Это Польша, которую русские зовут «Висленский край», и арабский Восток. Восток я предлагаю вам.
Североамериканец недоуменно посмотрел на сэра Джеффри.
— Предлагаете нам?! Что это значит?
— Это значит, что нам понадобятся люди и техника. Все, что у вас есть. Нам нужно будет не менее трех авианосцев, еще лучше — пять. Все вертолетоносцы и суда морской пехоты, которые у вас свободны в данный момент. Мы сами выделяем под эту операцию четыре авианосца с судами обеспечения. Нам нужно создать в регионе как минимум двукратное превосходство над русскими.
Уайт удивленно воззрился на сэра Джеффри.
— Вы же сами говорили, что это только операция по дискредитации и не более того!
— Операция по дискредитации — это первый этап, — терпеливо разъяснил сэр Джеффри, — второй этап возможен к реализации только после успешного окончания первого.
— Как вы это себе представляете? Как вы скрытно сосредоточите в районе такую эскадру вторжения? Русские просто выведут туда свой флот и нанесут удар крылатыми противокорабельными ракетами с самолетов, с наземных стартовых комплексов, с подводных ракетоносцев. Там нет глубин и раздолье малым подлодкам, которые у русских тоже есть.
— Ни о какой скрытности не идет и речи. Мы начнем вторжение лишь после того, как убедимся, что нам ничего не грозит. Русских нельзя атаковать в лоб, поднимутся все. Будет то же самое, что было с Наполеоном. Или с нами в двадцатых — нас просто сбросят в море. Дестабилизация обстановки в Российской империи и падение монархии — ключевое условие для приведения в действие второго плана. Давайте играть, нет смысла так сидеть.
Прошли еще лунку — на равных. Вторую — и снова на равных, несмотря на все ее коварство — два довольно больших пруда.
— Вы считаете, что в силах сбросить монархию в России?
— Нет, конечно. Ее должны сбросить сами русские — при нашей помощи. Потом мы должны поставить перед ними вопрос: что лучше — воевать с агрессивными исламистами и лить русскую кровь за то, что русским не принадлежит? Или вернуться в свои исконные границы? Конечно, придется им оставить какие-то территории — например, Константинополь они не отдадут, да нам пока он и не нужен. Освобожденная территория, как я это вижу, поступает под международный протекторат — кстати, мы можем пригласить и новое русское правительство в состав государств-протекторов в качестве полноправного участника. Для обеспечения интересов государств-протекторов на вассальной территории, для подавления мятежей и беспорядков, для обеспечения справедливого распределения имеющихся на международных территориях ресурсов и понадобятся воинские контингенты — ваш, наш, русский. Мы нарежем сектора ответственности так, что воевать с исламистами придется, прежде всего, самим русским.
— Я так понимаю, — осторожно спросил Уайт, — план исламистского восстания уже проработан?
— Совершенно верно. Более того, мы должны будем придумать абсолютно неотразимый повод для вторжения. Такой, чтобы не усомнились в праведности наших поступков сами русские.
— И какой же? Я уверен, у вас уже есть какие-то наработки.
Вместо ответа сэр Джеффри спрятал в несессер одну папку и вынул другую, точно такую же. Отдал ее североамериканцу.
Уайт читал, и сэр Джеффри с удовольствием отмечал, как меняется — на глазах меняется! — выражение его лица.
— Это правда? — тихо спросил Уайт.
— Абсолютная.
Джон Уайт неверяще покачал головой.
— Вы понимаете, что мы должны будем это проверить?
— Проверяйте. Но осторожно. Вы должны понимать, что здесь полно русских агентов. Если русские поймут, что нам все известно, они заметут следы.
— Вы хотите сказать, что русские не знают?
— Скажем так — русские знают не все. И тем более — не все знают. Знают только те, кто должен знать.
— Я так понимаю, на берегу нас ждет… определенная поддержка со стороны местных, — уточнил Уайт.
— Совершенно верно. Поддержка нас ждет. На берегу будут люди, которые… устали от русского господства.
— А как насчет Польши?
— Извините, сэр, но Польша не продается, — отрезал сэр Джеффри. — Там все билеты на сеанс проданы. Тем более что вы и не сможете оказать им серьезную помощь, корабли и авианосцы там бесполезны.
— Давайте играть, — Джон Уайт вернул папку, — мне надо все хорошенько осмыслить.
Начали играть. И сэр Джеффри, особо и не стараясь, разделал североамериканца под орех. Это не Джеффри Ровен выиграл, это Джон Уайт проиграл. И бездарно проиграл. Не мог сосредоточиться — и мячи летели куда угодно, но только не туда, куда надо. Вот и вышел сэр Джеффри с поля с двумя очками преимущества, а будущий министр безопасности Родины — с проигрышем и невеселыми думами…
— Вы меня кое-чему научили, сэр, — уныло констатировал он.
— Чему же? — поинтересовался сэр Джеффри.
— Иногда не стоит всеми силами стараться выиграть. Иногда нужно просто дать сопернику проиграть.
— Вот именно! — назидательно поднял палец сэр Джеффри. — Вот именно! Как раз то, что мы должны сделать с этими чертовыми русскими! Не выиграть у них — а дать им проиграть. Дать им вести игру — и потом в самый решающий момент поставить подножку.
— Сэр, я могу обращаться к вам за советом… если понадобится?
— О, конечно, конечно, — согласился сэр Джеффри, — в любое время дня и ночи. Только телефонируйте.
Совсем придурок. Еще не дошло, что в разведке нет друзей и союзников и не стоит их заводить.
Бар назывался «Девятнадцатая лунка» — точно так же назывался бар в любом приличном гольф-клубе. По правилам игры, неофициальным, но почитаемым всеми, за выпивку платил проигравший.
— Что будете заказывать? — моментально появился вышколенный официант, едва разгоряченные игрой посетители заняли столик.
Уайт вопросительно уставился на сэра Джеффри.
— Минеральная вода «Эвиан» есть?
— О, конечно, есть. Вам с газом или без газа?
— Без газа.
Уайт немного подумал.
— Я, пожалуй, выпью виски. «Гленфиддич» у вас имеется?
— Разумеется, сэр.
— Тогда самый лучший, какой у вас есть. Без льда, без содовой, на три пальца.
На три пальца — это значит нажраться в хлам. По североамериканским понятиям, по русским — это слону дробина.
— Вы не рассказали о программе-максимум, сэр, — вежливо напомнил североамериканец в ожидании напитков.
— Программа-максимум — это революция, — ответил сэр Джеффри, — самая настоящая революция.
— Где? — неверяще спросил Уайт.
— В Российской империи, сударь. Конечно же, в Российской империи.
