– Поздравляю вас, мичман, со славной победой, – сказал я. – Думаю, что вас скоро можно будет поздравить с новым чином и достойной вас наградой.
Мичман улыбнулся и попрощался со мной. Со стороны гавани все еще были слышны жалобные крики тонущих. Со стороны же моря продолжали греметь пушечные выстрелы – «Святой Николай» продолжал громить британские корабли, пытавшиеся вырваться из Маона. Надо бы ему помочь. Я приказал капитан-лейтенанту Адамопуло поставить все паруса и поспешить на поддержку «Святого Николая». Ведь вскоре нам предстоит брать Гибралтар, а потому не следовало позволять британцам увеличивать его гарнизон.
10 октября 1801 года. Французская республика. Париж. Дворец Мальмезон. Майор ФСБ Андрей Кириллович Никитин, РССН УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области «Град»
– Андре, я хочу первым сообщить вам о славной победе русского оружия! – воскликнул Наполеон.
Первый консул сиял, как начищенный самовар. Сообщение о взятии Мальты он получил сегодня утром. Известие шло достаточно оперативно, хотя и многоэтапно. Сначала с голубиной почтой оно дошло до Марселя. Оттуда быстрокрылые птички донесли его до Лиона, где уже работал оптический телеграф Шаппа. В столицу Франции весть о захвате Мальты дошла за считанные часы. Но Наполеон не знал, что на станции телеграфа в Париже у нас уже были свои люди, которые, отправив принятую депешу в Мальмезон, ее копию переслали и мне. Впрочем, чтобы не раскрывать свой источник информации, я сделал вид, что известие о нашей победе я слышу впервые.
– Да, Мальта, наконец, обрела своего законного хозяина, – произнес я, внимательно посмотрев на Наполеона.
Как я и ожидал, слова эти не пришлись по вкусу моему собеседнику. Первый консул слегка поморщился, но потом постарался изобразить на своем подвижном лице восторг.
– Андре, я не буду оспаривать право императора Павла на владение Мальтой, – произнес он. – В конце концов, это зафиксировано в договоре, который мы недавно подписали в Кёнигсберге. Но я рассчитываю на то, что в гаванях острова найдется место и для французских боевых и торговых кораблей.
– Найдется, – ответил я. – Как и для русских кораблей в гаванях Тулона и Марселя. Россия теперь союзна Франции, а между союзниками не должно быть недоразумений, которым будут только радоваться наши общие враги.
– Именно так, Андре. Тем более что нам предстоит еще одна совместная операция, которая окончательно изгонит из Средиземного моря британцев. Я имею в виду захват Гибралтара, – и Наполеон вопросительно посмотрел на меня.
– Хотя российские войска и будут в ближайшее время заняты изгнанием шведских войск из Финляндии, – ответил я, – те силы, которыми мы располагаем в Средиземноморье, примут участие в блокаде и захвате Гибралтара. Только мы не забываем, что там чисто военные моменты очень тесно связаны с политическими.
– Вы имеете в виду позицию Испании? – спросил Наполеон. – Мы провели предварительные консультации с королем Карлом VI…
– Может, было бы лучше переговорить с генералиссимусом всех сухопутных и морских сил королевства мсье Годоем? – перебил я Наполеона. – Как мне кажется, именно этот человек и определяет судьбу Испании.
– Вы правы, Андре, – усмехнулся Наполеон. – С этим проходимцем Годоем мы тоже побеседовали. Правда, он лишь недавно вернулся к власти в Мадриде после кратковременной отставки. Мы сумели в марте этого года подписать с ним Аранхуэсский договор, по которому Испания за создание марионеточного Этрусского королевства [73] отказалась от претензий на Луизиану и объявила войну Португалии, в которой издавна было сильно британское влияние. Годой был назначен главнокомандующим испанскими войсками и во главе 60-тысячной армии выступил в поход, проведя успешную кампанию в Португалии. Теперь же Годою хочется упрочить свою славу великого полководца, и он с нетерпением ждет, когда мы начнем блокаду Гибралтара. Он хотел бы, чтобы испанские войска приняли участие в блокаде британской твердыни и в ее захвате.
– Ну что ж, – ответил я, – пусть испанцы поучаствуют в боевых действиях на нашей стороне. Как говорят у нас в России, с паршивой овцы хоть шерсти клок…
– Как вы сказали? – Наполеон расхохотался, услышав мой перевод русской пословицы. – Действительно, я не очень высокого мнения об испанской армии, но если королевские чиновники смогут наладить снабжение наших войск, осадивших Гибралтар, то и это было бы совсем неплохо.
– Только я посоветовал бы вам не откладывать надолго взятие Гибралтара. Пока британцы деморализованы потерей Мальты и потому не окажут сильно сопротивления. К тому же, по сведениям, полученным от наших агентов, они не сумели вовремя создать необходимые запасы продовольствия и боеприпасов. Если блокада Гибралтара начнется в этом месяце, то осажденные войска вскоре начнут голодать, а их артиллерия вынуждена будет экономить порох и снаряды. К тому же английские части, которым удалось бежать с Мальты в Гибралтар – это лишние рты, которые необходимо кормить.
– Я понял вас, Андре, – кивнул Наполеон. – Сегодня же я отдам приказ начать морскую блокаду Гибралтара. А Годою я пошлю письмо, в котором предложу начать сухопутную блокаду крепости. Время не ждет!
– Вот и отлично, – кивнул я. – Полагаю, что радостное известие о сдаче Мальты стоит отметить. Как вы смотрите на то, чтобы в тесной мужской компании распить бутылочку хорошего вина? Вино пусть будет французское, а закуска к нему – российская. Мы тут на днях получили из России наши местные деликатесы, которые вам, мсье Первый консул, стоит попробовать.
– Вы правы, Андре, – Наполеон плотоядно потер руки. – Солдаты должны не только воевать, но и весело проводить время. Приходите вечером ко мне со своими деликатесами. Мы с моим другом Дюроком и шурином Мюратом отдадим им должное. Жаль, что не будет мсье Алана – я считаю его своим другом и всегда рад его видеть. Но понимаю, служба есть служба…
30 сентября (12 октября) 1801 года. Санкт-Петербург, Михайловский дворец. Генерал-майор Игорь Викторович Михайлов
Со стороны эта компания смотрелась весьма забавно. Представьте себе: здоровенный, похожий на ставшего на дыбы медведя генерал Кадудаль, маленький и шустрый эстандарт-юнкер Кавалергардского полка Денис Давыдов и генерал-майор герцог Евгений Вюртембергский. Из них, пожалуй, по праву свой чин носил лишь Жорж Кадудаль. Этот здоровяк и повоевать успел, и повидал в жизни немало. А два остальных его приятеля были совсем еще пацанами.
Женя Вюртембергский – так запросто именовали герцога наши ребята – генерала получил авансом от своего родственника, императора Павла Петровича. Правда, в нашей истории он навоевался от души, сражался с французами и турками, за что портрет его по праву красуется в знаменитой «Галерее 1812 года» в Зимнем дворце. Кстати, портрет Дениса Давыдова, который прославился не только своими стихами, но и подвигами во время войны с Наполеоном, тоже висит в том же зале.
Сейчас же эта троица прилежно проходила обучение в нашем центре подготовки, готовясь к грядущим сражениям. По расчетам нашего «мудрейшего из наимудрейших» Василия Васильевича Патрикеева, из них могут со временем получиться хорошие партизанские командиры. Где, когда и с кем им придется воевать, я пока не решил. Для начала, по совету Коли Баринова, я решил дать возможность всем троим показать свои боевые навыки на грядущей войне со шведами. То, что она вот-вот должна начаться, меня предупредил Патрикеев. Он же рассказал мне, что на этой войне нашим войскам придется столкнуться с горячими финскими парнями, которые за сто с лишним лет до «Зимней» войны будут нападать на наши тылы и коммуникации.
– Игорь, – сказал он мне, – если поначалу наши дела в Финляндии шли удачно – мы заняли Або и Свеаборг, то потом не только на Аландских островах и острове Готланд, населенных шведами, но и собственно в Финляндии нас ждали крупные неприятности, изрядно затянувшие ход боевых действий. Ведь поначалу финны не оказывали нашим войскам значительного сопротивления. Но вскоре шведы сделали все, чтобы разжечь среди финского населения русофобские настроения. По указу короля Густава были напечатаны прокламации, в которых тот призывал своих подданных выступить в защиту «истинной веры». Напомню, что шведы и финны большей частью лютеране. Король запугивал финских крестьян тем, что русский царь якобы спит и видит, как превратить их в крепостных. Как бы то ни было, но вскоре сопротивление финских партизан стало всерьез влиять на ход боевых действий. Магазины и транспорты русской армии стали подвергаться нападениям. Партизаны постоянно отбивали транспорты с провизией у русских солдат, поэтому голод был непреодолимым препятствием в Саволаксе и Карелии. Финны жгли мосты, перекапывали дороги, заваливали их деревьями, что служило препятствием в продвижении русской армии на север.
