Ознакомительная версия.
Вот только на свете нет ничего вечного, и Средневековье потихоньку подошло к концу. В процессе чего все более явно оформлялась победа государства над религиозными структурами, вплоть до полного их подчинения. Однако не успели всякие короли с императорами и прочими эмирами облегченно вздохнуть – мол, наконец-то покончено с засильем проклятых попов! – как на сцену вылезла только что появившаяся третья сила, именуемая мировой финансовой системой. Причем у нее изначально имелось серьезное преимущество перед любыми предыдущими – интернациональность и независимость от религиозных догм. Еврей-ростовщик, бухарский меняла и джентльмен-работорговец одинаково сильно стремились к прибыли, и в случае ее возможности могли прекрасно действовать заодно, не заморачиваясь вопросами веры, этики, национальности и тому подобными предрассудками.
Девятнадцатый век стал веком зарождения общемировой финансовой олигархии, двадцатый – веком успешной ее борьбы за подчинение государственных институтов, а в начале века двадцать первого победа так называемого «большого бизнеса» над всеми правительствами Земли окончательно закрепилась и законодательно оформилась. Сомневающиеся могут почитать конституцию своей страны, наверняка там найдется пассаж о приоритете международных норм над национальными. Где именно эти самые «международные» пишутся, я думаю, понимают уже все. Исключение – США – на самом деле таковым не является, ибо это государство – место дислокации руководящих органов мировой финансовой олигархии. Какие еще, к чертям, могут быть приоритетные нормы в державе, где живут столь уважаемые люди? Никаких, кроме тех, что они сами установили для этой страны и всего остального мира.
Так вот, исходя из вышеперечисленного, я время от времени впадал в глубокие раздумья. Дело в том, что как раз олигархов-то у нас, считай, и вовсе не было! А ведь совсем недавно были, но вот только…
Кто-то был уничтожен чисто физически. Прочие, в достатке наделенные разумной осторожностью и обостренной чувствительностью пятой точки, пока только морально, то есть перед любым хоть сколько-нибудь значительным действием консультировались либо в финансовом департаменте ее величества, либо в моем комиссариате. А вообще-то народ в олигархи уже не очень-то и стремился. Иными словами, люди с деньгами в политику не лезли, отлично представляя, чем это чревато. Имеющим же власть и представлять ничего не надо было – за незаконное или даже не совсем законное обогащение меньше червонца с конфискацией чиновнику или депутату не могло светить почти ни при каких условиях.
Правда, имелось еще двое, несколько выпадающих из общего ряда, – мы с Машей. Да, мы тоже иногда консультировались в означенных структурах, но немного не так, как прочие. А и денег, и власти у каждого из нас было вполне достаточно. Если же вдруг Маше для чего-то не хватало власти или мне – денег, то мы обращались с просьбами друг к другу и, как правило, не отказывали коллеге в такой малости.
Все так, но королева-императрица – она в первую очередь именно императрица. Во вторую – патриотка России, в третью – Гошина жена, в четвертую – моя племянница, в пятую – курильская королева и только в какую-нибудь энную – олигархиня. Учитывая же, что в эн плюс первую очередь она президент Израиля, волноваться вообще не о чем.
У меня стольких отмазок не было, но ведь с проблемами-то разбираться предстояло именно мне, а сам с собой я как-нибудь разберусь без привлечения дополнительных теорий.
То есть никакой своей финансовой олигархии в России не имелось. На остатки мировой, ныне сохранившиеся только в Штатах, да и то в заметно уменьшившихся количествах, нашей стране в принципе было глубоко начхать. И значит, потихоньку оформлялась ситуация, при которой государственная власть совсем не имеет каких-либо конкурентов. Что не есть хорошо, ибо давно известно, что монополизм в большинстве случаев ведет к загниванию.
Вообще-то Гоша озаботился этой проблемой сразу после окончания мировой войны и придумал теорию, согласно которой место финансовой олигархии займут органы народовластия, но только они будут не конкурентами государственной власти, а ее партнерами. Насчет этого у меня сразу возникли сомнения, коими я не преминул поделиться с его величеством. Дело в том, что партнер может быть либо активным, либо пассивным. Но кто бы кого и в какой позе ни поимел в данном тандеме, все равно получится нехорошо.
– У тебя просто удивительный талант опошлить что угодно, – вздохнул император. – Неужели ты не можешь представить себе нормального партнерства?
– Еще как могу!
Мне тут же вспомнился незабвенный Леня Голубков.
– Такого, который не халявщик, а партнер. По-моему, это еще хуже. Разведем, а куда их потом девать-то? Мне и так уже жаловались, что Вилюй не резиновый и там скоро мест хватать не будет.
Гоша сказал, что он постарается подумать и конкретизировать свою теорию, но пока ни к каким результатам его раздумья не привели. Что в общем-то понятно, ибо проблема весьма непроста.
Дело в том, что так называемое народовластие, более известное под псевдонимом «демократия», с моей точки зрения, толком не работает вообще нигде. Во всяком случае, мне такие места, где с этим делом полный порядок, просто неизвестны.
Ладно, не будем рассматривать Федерацию, обратим внимание на западные страны. Пусть где-то есть такая, где выборы абсолютно честные, вероятность победы кандидата зависит не от толщины кошелька его спонсоров, а исключительно от предложенной им программы и личных качеств. Не надо крутить пальцем у виска, это я всего лишь мечтаю! Но даже в мечтах не получается привести такую схему к идеалу, ибо народный избранник до избрания и после него – это совершенно разные люди. И дело тут в основном не в их моральных качествах, хотя, разумеется, таковые тоже, как правило, далеки от кристальной чистоты. Просто бытие – оно, как известно, определяет сознание. И у кандидата на какую-нибудь выборную должность бытие одно, а стоит ему только избраться, как бытие резко меняется. В результате народ только горестно вздыхает, вспоминая, сколь много, горячо и искренне обещал кандидат, и глядя, чего он наворотил, только дорвавшись до власти. А чего же вы хотели? Даже в идеальном случае демократия обеспечивает путь к власти не самым компетентным, а тем, кто умет убедительно и красочно обещать.
Вот тут-то и проявляется главный и обычными методами неискоренимый дефект классической демократии.
Ознакомительная версия.
