- Вы правы, не жалуюсь.
- Мне страшно подумать, что вы, Александр, захотите получить за ваше участие во французской кампании. - Спросил с иронией Бисмарк, на которого больно было смотреть - столь раздосадованного человека нужно было еще поискать.
- Отчего же? Я могу вам сказать открыто. Это не секрет. Меня интересует денонсирование Парижского протокола по всем его статьям. Списание всех долгов России, которая та имеет перед иностранными кредиторами, как частными, так и государственными, с передачей их Франции. И благоприятное отношение Пруссии... нет уже Германской империи к последующей войне России с Османами. И, возможно поддержка войсками. Несколько немецких дивизий для прикрытия коммуникаций наступающих русских войск в турецкой войне будут очень кстати. Да и потерь они практически не будут нести, разве что от болезней да глупости. Плюс кое-какие нюансы, но они малозначительны и пока я их не могу озвучить в силу их неопределенности.
- Война с османами? Зачем она вам?
- Проливы.
- Любопытно.
- Безусловно. Взятие черноморских проливов есть ключ к безопасности русского черноморского побережья. Очень накладно там держать большое количество крепостей. Чисто экономический и стратегический ход. Впрочем, в идеологическом смысле захват Стамбула тоже не лишено смысла. Но это уже вторично.
- Это все?
- Да. Я прозрачно описал вам свои интересы.
- Хорошо. Я поговорю с Вильгельмом.
- Надеюсь, в этот раз Габлец нам не помешает? - хитро улыбнулся цесаревич.
- Я тоже на это очень надеюсь, - несколько смущенно сказал канцлер.
Пока канцлер и Вильгельм думали, стоит упомянуть о том, какая обстановка сложилась в Европе. Дания была побеждена, но не разбита. За ней осталось двадцать пять тысяч ветеранов, треть из которых прошла всю войну, которые вполне освоились с новым оружием. Американские инструкторы уехали, но навыки остались. Датская армия больше не ходила в атаки батальонными колоннами под шквальным огнем неприятеля. Конечно, до вменяемой тактики наступательного боя в рассыпном строю им было далеко, но держать оборону в окопах и траншеях они научились вполне терпимо. По крайней мере, от атакующих батальонных колонн точно. В любом случае, регулярная двадцатипятитысячная армия Датского королевства представляла собой очень серьезную военную силу в регионе, способную легко качнуть чашу весов в нужную сторону. Это не считая флота, который за всю войну вообще не потерпел ни одного поражения. Жажда реванша просто переполняла датчан. Они были сильно обижены на Германский союз и лелеяли планы на возвращение потерянных территорий. То есть, победа Пруссии и Австрии была совершенно иной, нежели в той истории, которую помнил Александр.
Пруссия победила, но понесла тяжелые потери. Однако открытое участие французов и косвенное англичан в снабжение Дании оружием и боеприпасами возбудили в населении этой страны что-то вроде спортивной злости и обиды. Все более-менее думающие люди понимали, что Пруссия не в состоянии выиграть войну против Франции и уж тем более Великобритании, чтобы отомстить, но внутри все кипело. При этом народом отдавалось должное самоотверженности короля и канцлера, которые смогли одержать победу даже в таких тяжелых условиях. Но это еще не все. В прусской прессе, благодаря анонимному письму цесаревича, появился острый интерес к некоторым телодвижениям, которые совершает Австрия. А именно к закупке вооружения во Франции. Александр попал очень точно в своем письме, напомнив прусской общественности о том, что в свое время Австрийская империя предала Россию, сразу после того, как та ей помогла подавить Венгерское восстание. Дескать, это государство в очередной раз обманывает и кидает своих вчерашних союзников. Этот шаг был сделан вполне осознанно, дабы Вильгельм и Бисмарк не вздумали отказаться от войны с Австрией. Но Александр даже немного перегнул палку, так как спустя неделю после публикации анонимного письма в ряде крупных северогерманских газет, прусский посол обратился с нотой протеста к правительству Австрийской империи. Пруссия требовала прекратить закупать оружие у Франции. В общем, потихоньку начиналось обострение, в которое постепенно втягивались самые разные германские государства.
Австрийская империя, будучи государством-победителем в Датской войне, находилась, как и Пруссия в довольно сложном политическом и экономическом положении. В частности, она просто не смогла свести бюджет 1865 года, провалив многие выплаты. Мало того, чтобы покрыть хоть как-то бюджет 1866 года она распустила почти всю армию, оставив тридцать тысяч в трех корпусах на границах с Пруссией, Россией и Италией. Помимо этого, ей пришлось пойти на взятие огромного займа у Французской Империи в объеме ста пятидесяти миллионов флоринов. Долг давался под гарантии - Австрия обязалась вступить в войну с Италией, если та нападет на Францию, требуя возвращения своих северо-западных территорий.
Оставшиеся тридцать тысяч солдат и офицеров, впрочем, были вполне боеспособны. Многие из них принимали активное участие в Датской войне и кое-чему научились у датчан. При этом к весне 1866 года уже шла активная процедура по перевооружению регулярной армии Австрии французскими 'табакерочными винтовками'. Ее, как помнит уважаемый читатель, осуществлял Морган по распоряжению цесаревича. Больше десяти тысяч табакерочных винтовок, переделанных из французских винтовок Минье, уже поступили на вооружение австрийских частей. И к концу года планировалось завершить эту процедуру. Впрочем, ополчение, как и прежде, вооружали заряжаемыми с дула винтовками, которых, кстати, тоже было не очень много. То есть, воспользоваться полноценно преимуществом в численности резервистов, Австрия была не в состоянии из-за недостатка вооружения. Ей было нужно, по меньшей мере, года три-четыре, чтобы покрыть этот стратегический дефицит.
Помимо этого, австрийцам было нужно хоть как-то восстановить флот, практически уничтоженный в ходе Датской войны, что тоже требовало денег и не малых.
Италия пребывала в состоянии некоторой эйфории. После взятия Рима в июле прошлого 1865 года, Гарибальди не только добился снятия отлучения с себя, но и сумел с Папой Римским договориться. Несколько рыцарей ордена Красной звезды, присланные на время в помощь Джузеппе, повторили с бедным Джованни Марией графом Мастай де Ферретти, то есть папой Пием IX, тоже, что они проворачивали с польской шляхтой. В частности, его задержали, заключили в небольшой отдаленный замок, и целый месяц содержали в очень любопытном режиме. Два-три дня (чтобы какую-нибудь болезнь кожи не подхватил) в маленьком каменном мешке, без света и отхожего места. То есть, ему приходилось спать в собственных испражнениях. А для пущего шарма к нему регулярно подсыпали каких-нибудь травоядных насекомых, дабы никакого вреда они ему не причинили, но ситуацию усугубили до крайности. Причем кормили обильно. Прямо в том же каменном мешке.
