- Не говори 'гоп', Володя, пока не перепрыгнешь, - вернулся в реальность Василий. - Ничего ещё не кончено. Не исключено, что главная катавасия только начинается.
- Но дебют-то за нами. Два крейсера у япошек прикончили, самому Того врезали тоже здорово. Всё идёт как по нотам, сейчас соединимся с Ухтомским и погоним гадов до самого Токио.
- Эк ты размахался! Нам сейчас...
- Ух, ты! Смотри, что творят!! Совсем страх потеряли?!
Непонятно, что двигало вице-адмиралом Катаока: или отсутствие команды от флагмана (хотя ранее японские адмиралы и, даже командиры кораблей, вполне себе свободно выполняли тактические маневры безо всяких указаний сверху), или так воодушевило попадание трёхсотдвадцатимиллиметровым снарядом в 'Орла', или... Кто знает?..
Точка разворота, которую уже миновали три корабля отряда Того, неотвратимо приближалась к русским броненосцам (или они приближались к этой точке? - Всё относительно.)
Сам Бог велел устаревшим крейсерам Катаоки принять влево и отойти подальше от грозного главного калибра противника. Мало того - три броненосных корабля командующего, даже не стали тратить снаряды на пристрелку, так же поступил и Вирен: слишком кратковременным ожидался огневой контакт, попасть можно было только чудом...
'Итсукусима', подходя к месту разворота, дерзко загрохотала своей 'стодвадцаткой' в сторону 'Пересвета'...
Недолёт два кабельтова...
Взрыв на грот-мачте!
- Ах! - Денисов ничком рухнул на палубу, и из-под него, по жёлтым, надраенным доскам, стало расползаться красное пятно.
Соймонов не верил своим глазам: неужели можно так?.. Не в жарком бою, а просто от дуриком попавшего пристрелочного снаряда. Прилетевшего с практически игрушечного корабля противника...
- Володя! - лейтенант мгновенно оказался на коленях рядом с телом своего друга, перевернул на спину...
Жизнь, вместе с упругими толчками крови, уходила из мичмана, глаза стекленели. Денисов, казалось, хотел ещё что-то прошептать на прощание, но ни единого звука так и не сорвалось с его цепенеющих губ.
Как же так? - Василий, казалось, забыл, что он на войне, что Смерть всё время стоит за спиной и готова взмахнуть своей косой в любой момент. - Ведь только что стояли рядом и разговаривали... Так не бывает! Так не должно быть!!
Эта внутренняя истерика продолжалась секунд десять. Василий взял себя в руки, встал с колен, подозвал матросов из пожарного дивизиона, стоявших неподалёку, и велел отнести тело ревизора в баню - обычное на кораблях место для временного нахождения погибших или умерших.
Рявкнула носовая казематная шестидюймовка правого борта 'Пересвета'. Средний каземат... Кормовой...
Черкасов решил не оставаться в долгу и наказать нахальных 'шавок', посмевших 'тявкать' на спокойно проходивших мимо гигантов.
Ещё одна серия выстрелов... Дистанция была нащупана, и броненосец перешёл на беглый огонь всем бортом...
На протяжении трёх минут 'Итсукусиму' поразило пять снарядов. Из них два десятидюймовых.. Это вроде бы не фатально для крейсера в четыре с лишним тысячи тонн водоизмещения, но всё зависит от того, куда пришлись попадания. На этот раз - крайне неудачно для творения французских корабелов: одно из попаданий главного калибра 'Пересвета' пришлось в борт прямо за тараном флагмана Катаоки и образовавшаяся пробоина площадью около пяти квадратных метров, немедленно начала захлёбывать тонны морской воды, каковая немедленно упёрлась в носовую переборку 'Итсукусимы'. Со всей мощью четырнадцатиузлового хода, которым давил крейсер на океан.
А второй десятидюймовый 'подарок' от русского концевого броненосца, разорвался в отсеке рулевой машины...
Корабль, на котором держал свой флаг Катаока, стал стремительно зарываться носом в волны и потерял управление.
Нет, ничего фатального не произошло, 'Итсукусима' ещё вполне мог выжить, починиться, и снова выйти в море, чтобы продолжать участие в войне. Ему просто требовалась передышка для починки, подводки пластыря, и следования к ближайшему японскому порту, до которого он наверняка бы доплёлся...
- Режем хвост противника! - радостно выдохнул Вирен, увидев, что один из крейсеров противника 'захромал'. - Не уйдёт! Добьём!!
Передать на Второй броненосный: 'Вступить в кильватер Первому отряду'.
Шведе немедленно отдал соответствующие распоряжения, но высказал некоторые сомнения по поводу реальности выполнения приказа адмирала:
- Не догонят наши - мы на четырнадцати узлах, а их отрядная скорость хорошо, если тринадцать...
- Это понятно. Но нам они непосредственно сейчас и не нужны - сами подранка добьём. К тому же на повороте время потеряем, а там можно будет скорость и уменьшить...
- Разумно, конечно, но если Того подоспеет, то выстраивать кильватер под огнём... Чревато. Мало ли какие случайности вмешаться могут.
- Ну, так не отпускать же этот крейсер, раз уж повезло. Ох, и не завидую я командирам остальных кораблей этой группы - теперь либо бросай своего флагмана нам на растерзание, либо умирай вместе с ним. Думаю, что на них на всех у нас уйдёт не более получаса...
Командиры 'Мацусимы', 'Хасидате' и 'Идзуми' не стали испытывать судьбу - было совершенно очевидно, что защищать 'Итсукусиму' от броненосцев, занятие не только очень опасное, но и бесперспективное. Поэтому, дружно развернувшись, стали уходить на норд.
Судьба флагманского крейсера Катаоки была решена: потребовалось не более пятнадцати минут с момента открытия по нему огня русскими кораблями, чтобы окончательно уничтожить японского ветерана.
Тяжёлые снаряды терзали небронированный корпус, из портов батареи стодвадцатимиллиметровых орудий 'Итсукусиму' просто рвало огнём, пожары бушевали и на верхней палубе. Наконец, двенадцатидюймовый с 'Бородино', пробил скос бронепалубы и проник в котельное отделение.
После взрыва котлов, крейсер продержался на поверхности не более минуты, затем, вместе с обгорелым трупом адмирала Катаока, пошёл ко дну.
Море равнодушно приняло ещё одну жертву этой войны.
Броненосцы Вирена легли в циркуляцию вокруг места гибели противника. Нет, это не было каким-то жестом уважения к поверженному врагу, просто так было наиболее удобно лечь на курс соединения с отрядом ведомым 'Полтавой'. Чтобы встретить во всеоружии подходившие объединённые силы японцев.
Успели еле-еле: достаточно сложно оказалось и сблизиться с Ухтомским, и вовремя 'подставить хвост', для присоединения Второго броненосного в кильватер Первому. Сразу не удалось. 'Полтаве' пришлось существенно доворачивать, чтобы вступить в струю 'Пересвета'.
