Ознакомительная версия.
– Барыня изволили отбыть сразу после вас, – доложил Углову бойкий лакей Спиридон. – Сказывали, что прогуляться хотят. Погода, говорят, нынче к прогулке зовет. Велели передать, что вернутся к обеду.
– А титулярный советник? И эээ… поручик?
– Тоже пока нету, – доложил лакей.
Почти час статский советник расхаживал по квартире, дожидаясь соратников. Наконец внизу звякнул звонок, раздались торопливые шаги на лестнице, и в столовую вошла Катя.
– Ну что, нагулялась? – мрачно спросил Углов.
– Да, воздух необыкновенно свеж, – отвечала Половцева, как-то странно усмехнувшись. – А что наши? Еще не вернулись?
Тут послышалось повторное треньканье звонка, ставшее ответом на ее вопрос.
Пока слуги накрывали на стол, Углов собрал всех в кабинете.
– Ну, что, узнали что-нибудь? – спросил он у Машникова, с которым связывал самые большие ожидания.
– С полицмейстером я поговорил, – отвечал Машников. – Он обещал принять нужные меры для розыска преступника. Так что будем ждать.
– Да нет у нас времени ждать, нет, как вы не поймете! – вскричал Углов.
После чего, обернувшись к Дружинину, попросил и его доложить о результатах. Титулярный советник сообщил, что в интересующем их районе трактиров оказалось больше, чем он рассчитывал.
– Там на каждом углу или трактир, или питейный дом, или распивочная, – рассказывал он. – Так что пьют здесь, можно сказать, беспробудно. Я успел обойти четыре трактира. И в одном, представляете, встретил человека, который был свидетелем того самого самоубийства!
– То есть в каком смысле «свидетелем»?! – воскликнул Углов. – Он что, видел, как лакей бросается в воду?
– Нет, этого не видел, – отвечал Дружинин. – И это его удивило. Впрочем, погодите, я сейчас подробно все расскажу.
– Мужичок, с которым я разговорился, служит приказчиком в лавке, торгует ситцем, сарпинкой и другими подобными товарами, – рассказывал Дружинин. – А по воскресеньям любит половить рыбку в заливе или тут же, в канале. В тот день тоже было воскресенье. Мой собеседник еще днем проделал во льду лунку и сидел себе с удочкой. Уже вечерело, когда он заметил на берегу, возле огромной полыньи, человека. Тот вроде что-то складывал на берегу, но что – мой собеседник не заметил, уже темно было. Он на этого человека особого внимания не обратил. И только потом, когда уже стал возвращаться домой, заметил в том месте на берегу толпу народа. Подошел – и узнал, что тут произошло утопление. Полиция на него, как свидетеля, внимания не обратила, и расспрашивать его не стали. А он еще тогда удивился, и с тех пор это удивление у него не проходит. Он и мне об этом рассказал.
– Да что за удивление? Что ты тянешь?! – не выдержал Углов. – Говори, не томи!
– Моему мужичку показалось удивительным то обстоятельство, что он, находясь сравнительно недалеко от места, где якобы произошло самоубийство, не слышал ни крика, ни плеска, который происходит, когда человек прыгает в воду. А кроме того, когда он стал вспоминать, что делал человек на берегу, то никак не мог вспомнить, чтобы тот раздевался. А ведь вся одежда нашего Кругликова была найдена, то есть кидался он в воду вроде бы нагишом.
– Да, интересно… – протянул Углов. – Выходит, это и правда была инсценировка…
– Да, это было представление, разыгранное для тех, кто станет его искать, – кивнул Дружинин. – Жив наш Григорий, жив! Вот только где его найти? Может, полиция поможет? Как, кстати, твой визит к обер-полицмейстеру?
– Боюсь, что никак, – сумрачно отвечал Углов. – То есть формально он принял мой запрос к рассмотрению и вроде дал команду подчиненным, но на деле, мне кажется, ничего делать не будет. Как бы от этого обращения к господину Никитину хуже не было: когда полицейские начнут свои неуклюжие поиски, наш Григорий таким образом узнает, что его тайна раскрыта, что его ищут, и спрячется получше.
– В таком случае у нас еще остается надежда на другого моего знакомого полицмейстера, Никиту Глухова, – заявил Машников. – Я отправлюсь к нему сейчас же, после обеда.
– Я пойду с вами, – сказал Углов. – Больше все равно делать ничего не остается…
– Ну, а я продолжу свои поиски, – скромно сказала Катя.
– Какие еще поиски? – почти хором произнесли Углов и Дружинин, после чего руководитель группы добавил:
– А ну, давай, выкладывай, что у тебя за новая инициатива!
– Да ничего особенного, – отвечала Катя. – Просто я решила, что не стоит терять время и сидеть здесь, дома. И пошла своим, женским путем.
– А если точнее?
– Если точнее, я постаралась познакомиться с питерскими уличными женщинами, – объяснила Половцева. – Они многое знают, многое видят. Могут знать и нашего Григория. Не всегда же он занят тем, что убивает императоров и топится в каналах.
– Ну, и как твои успехи? – с сердитым выражением спросил статский советник. – Вышла на след?
– Признаться, пока никак, – отвечала Катя. – Но я надеюсь, что в другой раз…
– Никакого «другого раза» не будет! – твердо заявил Углов, пристукнув кулаком по столу. – Этого еще не хватало! Так ты запросто в какую-нибудь историю попасть можешь! Потерпи – найдется и для тебя дело.
– Кирилл Андреевич совершенно прав, – поддержал статского советника Машников. – Не дело вы придумали. Плохое занятие для порядочной дамы.
Игорь Дружинин ничего не сказал, но было заметно, что это как раз тот редкий случай, когда он был согласен с поручиком.
Как и обещал Машников, визит к полицмейстеру Никите Глухову сыщики нанесли в тот же день, ближе к вечеру. Отделение, которым он руководил, включало в себя весь центр города и располагалось неподалеку, на Садовой.
На первый взгляд полицмейстер Глухов статскому советнику не понравился. Это был склонный к полноте мужчина пятидесяти с лишним лет, с красным, словно после выпивки, лицом и маленькими голубыми глазами. «Он такой же, как его начальник Никитин, – подумал Углов. – Тоже не видит дальше своего носа. Не будет толка от нашей встречи!»
Однако своего скептического отношения статский советник ничем не выдал. Они уселись за стол, и Углов уже в который раз принялся излагать историю о бывшем дворцовом лакее Григории Кругликове, укравшем столовое серебро, а затем устроившем инсценировку самоубийства на берегу Обводного канала. Хозяин кабинета слушал его, не перебивая. А когда гость закончил, вдруг взглянул на него в упор своими глазами-льдышками и заявил:
– Что-то я вас, милостивый государь, не понимаю. Если украденное серебро возвращено в казну, зачем продолжать поиски? Какой нам в этом Григории интерес? А между тем я вижу, что интерес большой. Что он еще натворил, этот Григорий? Вы скажите мне толком, а то из-за вашей скрытности я свою задачу плохо понимаю. А раз я ее не понимаю, то и приставы не поймут, и ничего из наших поисков не выйдет.
Ознакомительная версия.
