себя вершителем судеб — обязанностью, я вспомнил про вопрос Валентина и предложил Алле прокатиться до Полежаевской, где находился гараж моего гэбешника.
— Какая машина? — недоуменно спросила она.
— «Победа», настоящий раритет, но крутой, — объяснил я. — Она принадлежала отцу Валентина, а ему самому оказалась не нужна — вот он и предложил посмотреть, вдруг нам подойдет. Я согласился, но без обязательств — хотя, честно говоря, сомневаюсь, что из этого что-либо выйдет…
— Почему?
— Да быстро её вряд ли получится восстановить, с запчастями проблема, с местом, где ремонтировать можно — тоже… не хочу заводить ещё один мопед. Его бы доделать.
— А, ты в этом смысле, — кивнула Алла. — В принципе, у меня сегодня особых планов нет, можно и прокатиться.
— Здорово, — обрадовался я — мне очень не хотелось тащиться в такую даль одному. — Тогда одевайся, как в тот культпоход в лес. Подозреваю, что там будет очень пыльно и грязно.
На всякий случай я замотал папку с совершенно секретными материалами в выделенное Аллой полотенце, упаковал её ещё и в большой полиэтиленовый пакет, который обнаружился в квартирном хозяйстве, а потом засунул в свою верную сумку с надписью «Спорт» — и посчитал, что сделал всё, что мог, для охраны государственных тайн от различных шпионов.
Правда, я точно знал, что любой шпион, который сумеет украсть у меня эту тайну, окажется в дураках. И надеялся, что Валентин и Михаил Сергеевич всего лишь посмеются над моей мнительностью. Но пусть лучше смеются, чем плачут.
***
До гаража от Полежаевской пришлось подъезжать на автобусе — я не стал устраивать Алле пешую прогулку по местной промзоне. «ЛИАЗ» тащился медленно, подолгу зависая на остановках; где-то в стороне остался Причальный проезд и наша военная кафедра. Но в итоге мы доползли до нужной улицы, а потом с помощью местных аборигенов нашли и нужный ГСК — правда, чтобы попасть к боксу, пришлось выкладывать всю нашу биографию и немного интимных подробностей. Сработала ссылка на Валентина и наличие у нас двух наборов ключей — от гаража и машины; но нас всё равно записали в огромный гроссбух.
Перед самыми гаражными воротами я остановился, поскольку вдруг подумал, что совершаю какую-то ошибку. Я перебрал в уме все возражения против того, чтобы обзаводиться сейчас машиной — отсутствие собственного гаража, жестокий недостаток времени, необходимость серьезно вкладываться в ремонт… Но всё перевешивало обладание действительно раритетной моделью ГАЗ М-20 — в будущей свободной России энтузиасты превращали такие машины в настоящие конфетки. Сейчас с этим было гораздо сложнее, но в своих силах я был уверен, хотя последний раз копался во внутренностях собственного автомобиля лет двадцать назад — накануне продажи вазовской поделки, с которой промучился лет десять. Потом я купил свою первую иномарку и больше с отечественным автопромом дел не имел.
Кроме того, если «Победа» окажется в не самом убитом состоянии, и я смогу восстановить её до конца сессии, то на ней можно будет рвануть и ко мне на родину, повторив романтику нашего первого с Аллой автопутешествия. Билеты на поезд я пока не купил и даже не думал об этом, втайне надеясь, что ближе к отъезду смогу убедить Михаила Сергеевича помочь мне ещё разок. Например, посодействовав авиабилетами на ближайший подходящий рейс.
Но это были мечты; если старик откажет, то меня ждёт пара бессонных ночей у касс «Аэрофлота» — с отмечаниями в длинной очереди и слабой надеждой, что удастся пройти через эту Голгофу за один раз.
Я подавил все сомнения — и отпер нехитрый навесной замок.
***
Гараж напоминал тот, который мне предоставил на время неведомый Саныч. Полки на двух стенах — справа и позади стоящей по центру машины, узкий верстачок с криво привинченными тисками, бардак буквально на всех доступных горизонтальных поверхностях и хлам, развешанный безо всякой системы на вбитых в кирпичи гвоздях.
«Победа» выглядела очень стильно, но грустно, хотя Валентин, похоже, немножечко наврал. На черном лаке почти не было пыли, хотя окна оказались мутноваты и сквозь них было сложно разглядеть, что творится внутри. Но колеса были накачаны — за несколько лет из них ушли бы все остатки воздуха, — а это означало, что одной проблемой меньше. Купить сейчас нормальные шины было запредельным по уровню сложности квестом. Впрочем, когда я щелкнул выключателем у ворот и включил две из трех очень ярких ламп, то увидел сложенные в своеобразный колодец в дальнем углу и накрытые пыльной тряпкой пять шин, которые, скорее всего, подходили этой машине.
Я распахнул ворота на максимум, попросил Аллу подождать и прошел внутрь, чтобы поближе осмотреть то, что вполне может стать моей прелестью.
Лампы светили не совсем туда, куда нужно, фонарика на виду не было, а копаться в грудах инструментов и проводов мне не хотелось. Но для некоторых вещей свет особо и не нужен.
Ключ в водительской двери провернулся с легким скрежетом, но относительно легко. Из салона на меня пахнуло затхлым воздухом, но это я посчитал хорошим знаком — кузов оказался достаточно герметичным и, возможно, тут не всё прогнило и окислилось. Во всяком случае, дерматиновые кресла выглядели не слишком затаскано, и пыли на них тоже было немного. По моим ощущениям, этот пепелац выкатывали и мыли где-то с полгода назад — хотя Валентин говорил про годы.
Я с тоской посмотрел на большой диван, который заменял тут два передних кресла, на свои парадно-выходные джинсы — и решительно отправился к стопке шин, чтобы позаимствовать тряпку. Она тоже не отличалась чистотой, но это была та грязь, которую я готов был терпеть. К тому же в таком гаражном кооперативе где-то должна быть труба с водой — с её помощью можно было убрать наиболее заметные последствия контакта с достижениями забытой цивилизации.
Расстелив тряпку, я уселся сам, вставил ключ в замок зажигания, повернул…
И ничего не произошло. Стартер не подал никаких признаков жизни.
***
Я предвидел что-то подобное, и моё послезнание тут было ни при чём. После того, как Валентин рассказал мне про машину, которая лет пять стояла в гараже без движения, я живо представил некий покрытый сантиметровым слоем пыли агрегат, в котором напрашивалась замена всех резино-технических изделий по кругу. Кроме того, я не исключал, что в самых неподобающих местах окажется столько ржавчины, что в полевых условиях её устранить будет попросту невозможно, а на полную замену двигателя я готов не был. Единственное, по поводу чего я не волновался — это кузов. В старые времена их делали из сносного железа, которое
