— Стёпа работал с молодыми инженерами над конструкцией баллисты только в свободное время, — попытался оправдать инициативу энтузиастов Ширков.
— Ах, у него ещё и свободное время есть, — подбоченясь, нахмурился Алексей. — Лучше бы над литий–ионной батареей денно и нощно работал.
— Так ведь замечательная штука получилась, — указал пальцем на компактный аккумуляторный блок Ширков. — Лёгкая и мощная.
— Только дюже дорогая, — зная проблемы в её производстве, проворчал Алексей. — Ладно, если для автомобилей мощности батареи всё равно мало, то пусть пока для взведения механизма гранатомёта послужит. Однако прошу вас больше не загружать Высоколяна посторонними делами. Разработку противотанковых ружей будут вести штатные конструкторы–оружейники.
— А Степана Леонтьевича надо бы к награде представить, — потрафил дружку–фронтовику Ширков.
— Получит своё за самодеятельность, — проворчал войсковой атаман, недовольный сокрытием факта работ над стрелковым оружием.
Впрочем, сердился Алексей больше на себя, ибо понимал, что не поспевает уследить за всей деятельностью соратников. Многое в Парагвае делалось уже без его властного пригляда, как бы само собой. Оно может так и правильно, но беспокоило владыку, давно уже привыкшего всё держать под личным контролем.
— Ладно, давайте показывайте, чертяки, какого прогресса в военном деле ещё добились, — вздохнув, махнул ладонью атаман и вслед за офицерами последовал к группе сапёров.
Солдаты подрезали грунт плугом и закладывали скрытый провод между наклонными шахтами для мин–ракет. Внимание атамана привлекла ещё одна необычная конструкция со спрятанным в яме станковым пулемётом «Максим».
— А это что ещё за пулемёт с моторчиком?
— Дистанционно управляемый пулемёт, — указал на протянутый к конструкции кабель Ширков. — При подаче сигнала с радиопульта, срабатывает реле и выбивает стопор из механизма подъёма пулемёта. Под действием гибкой тяги от противовеса, плотно сомкнутые крышки маскировочного настила распахиваются, а станок поднимается из углубления и железными стойками фиксируется в боевом положении. Ствол пулемёта уже выставлен по вертикали на уровень стрельбы вдоль полотна дороги, а движение по горизонтали обеспечивает механизм с электромоторчиком, шестернями и малой аккумуляторной батареей. Ведение стрельбы влево–вправо осуществляется рычажками электрореле, которыми дистанционно управляет оператор. Каждая третья пуля в ленте трассирующая, чтобы стрелок с удалённой позиции мог следить за линией огня. Несмотря на то, что сам пулемёт скрывается за плотной завесой колючего кустарника, оператор из укрытия в стороне может в перископ контролировать дорогу.
— А как, после обстрела дороги ракетно–пулемётным огнём скрываются следы?
— Блокирование дорог планируется выполнять на заключительной стадии войны, поэтому особой надобности прятать «концы» уже не будет, — пожал плечами Вольдшмидт. — «Радиорояль» будет рвать «концы» так же, как и при подрыве дорожных фугасов простецкой «шарманкой». При этом пулемёт тоже подрывается, а в ямке под ним заготовлен фальшивый пульт с технологическим мусором. Кстати, туда же, к блоку промреле, сходятся и все провода от контактов ракетных мин. Команды от «радиорояля» идут по тонкому многожильному кабельку, который сматывается на катушку.
— Сколько патронов заряжаете в пулемётную ленту? — задумчиво разглядывая автоматическое оружие, спросил Алексей.
— Стандартную ленту — в триста штук, — пожал плечами Вольдшмидт. — Смысла удлинять ленту нет, ведь грузовики, повозки и лошадей расстрелять хватит, а пехота сразу заляжет у дороги — не достанешь.
— Советую начинать обстрел колонны сначала из пулемёта, а уж потом забрасывать разбегающихся пехотинцев реактивными фугасами.
— Да, разлёт у самопальных ракет значительный, всё равно в одну линию вдоль дороги не лягут, — согласился с атаманом полковник.
— Конечно, хорошо бы ещё придумать управление стволом пулемёта по вертикали, — почесав затылок, помечтал атаман. — Ведь такой «пулемёт–зомби» получится уничтожить только артиллерией.
— С наводкой старенького «Максимки» будет сложновато, — отрицательно покачал головой Ширков. — Тут нужно сильно модернизировать станок. Да и прицельной стрельбы не добьёшься. Он сейчас способен лишь выпускать длинные очереди вдоль полотна дороги.
— Это я о перспективах задумался, — отмахнулся от пока ещё сырой затеи прогрессивный атаман. — Вообще–то, идея дистанционного управления стволом орудия с помощью радиосигналов и электромоторчика очень хороша. Поручу–ка я оружейникам поломать голову над конструкцией лафета и способом прицеливания.
Осмотрев передовые позиции полка и район минирования дороги, Алексей остался доволен состоянием дел. До окончания зимнего сезона дождей, войсковой атаман, доверяя командирам, больше не появлялся на линии фронта. Да, честно говоря, у него и времени не хватало для учинения инспекций. В госпиталь Асунсьона каждый день санитарными автожирами доставляли десятки тяжело раненных, и чудо–хирург, не разгибаясь, работал в операционной. Он один производил больше сложных операций, чем весь остальной медперсонал вместе взятый. Отчасти это объяснялось использованием им единственного в мире экземпляра сканирующего магнитоскопа, конструкция которого являлась важнейшей государственной тайной Парагвая. Все разведки зарубежных стран мечтали заполучить секрет золотого, почти в прямом смысле слова, магнитоскопа, способного видеть не только пули в теле пациента, но и крупинки драгоценного металла под землёй. Ходили упорные слухи, что одна из модификаций прибора имела возможность особым магнитным полем притягивать фрагменты даже цветных металлов.
Главную парагвайскую тайну неусыпно стерегла группа фанатиков, укомплектованная сплошь индейскими шаманами. Они же и ассистировали «Небесному ягуару» в ходе операций. Ведь только шаманов не страшили чудеса, когда пули и осколки сами собой выползали из раскрытых ран, а из алого пламени медицинской горелки формировались тонкие огненные змейки и, будто живые, заползали в разрывы на теле пациентов. Опытных ассистентов чародея не пугали и порхающие над столом острые скальпели, и парящие в воздухе разноцветные шары жидкости из крови, спирта и лекарственных настоек. Чудные дела творились в закрытой от чужих взглядов операционной. Непосвящённых особенно удивляло, что никто не умирал на столе казацкого хирурга, хотя к нему несли самых тяжело раненных, казалось уже безнадёжных, пациентов.
А тем временем военная компания в Гран–Чако шла по намеченному атаманом плану. Колонны трёхсоттысячной боливийской армии, словно уродливые головастики, вползли в зелёную трясину диких земель и упёрлись в последнюю линию обороны парагвайцев. Победа уже казалась такой близкой, ведь западный нефтеносный край был захвачен, а «трусливые» казаки постоянно пятились, избегая окружения и не желая нести потери в ближнем бою.
Однако на последнем рубеже казаки встали крепко: окопы протянулись сплошной линией, разрезаемой лишь водными артериями, по которым моторными катерами и самоходными баржами из тыла подвозили стройматериалы и провиант. Блиндажи укрывались под тройным накатом брёвен, а доты укреплялись бетоном. Это уже были не те хлипкие временные укрепления, что сдавались врагу на протяжении всего пути от западной границы Парагвая. А ещё у казаков имелось вдосталь боеприпасов, провианта и главное — питьевой воды. Ибо с окончанием зимних дождей, не столь уж и обильных в юго–западной части Гран–Чако, добыча чистой воды становилась проблемой. Да и на заболоченном севере Гран–Чако, с приходом весенней жары, вода в мелких озёрцах быстро зеленела и начинала дурно пахнуть.
Солнце немилосердно иссушало землю, и боливийские «головастики» цвета хаки утеряли былую активность, скукожились и начали умирать. Разложение началось, как водится, с хвоста. Пятидесятитысячный корпус индейских партизан под предводительством генерал–майора Унгерна отрезал боливийскую армию от границы, а затем начал методично рубить хвост вражеской зелёной гидры. Мелкие, слабо укреплённые тыловые гарнизоны не могли противостоять мощным ударам пехотных полков, поддерживаемых авиацией и миномётной артиллерией.
