много, чтобы я с уверенностью шел по лыжне, не боясь соперников. Конечно, будут и досадные поражения, и обязательный тяжелый труд. Это же спорт!
Дело в другом. К концу 1990-х годов, «усилиями» наших политиков, всех этих самых Горбачевых и Ельциных и иже с ними развалится и СССР и даже УАССР не станет. Слава Инмару, наш регион только ограничится сменой названия, но и в экономике и в политике произойдет тоже самое, за что 1990-е годы получат название «черного десятилетия».
Однако, я увлекся. Александр Петрович не был увлекающимся теоретиком. Наоборот, он был сугубым практиком. И немного поговорив о будущем, которое, он считал, знает хорошо и так ничего такого неожиданного не будет. Тогда как я думал иначе, и не предполагал, а просто знал памятью попаданца, что будет все иначе и по самому скверному варианту.
Так вот покумекав по этому очень неопределенному будущему, он прочно сел на наше современное. И, как я и предполагал, речь пошла о 50-км дистанции. Тут главный тренер был строго на коне, а я, молодой, можно сказать еще зеленый спортсмен внимательно слушал и подчеркивал в душе карандашом все важное и в приказном порядке обязательное.
Сначала Александр Петрович охарактеризовал в целом эту дистанцию, которая, как и другие дистанции, имела свои дистанции, свои положительные и отрицательные стороны. Потом он уже заговорил о конкретной 7,5 км лыжне, специально выделенной для 50 км дистанции. Там тоже было много особенностей. Средний Урал в целом и Удмуртия в частности, расположены на очень холмистой местности. Километр не встретится, чтобы то подъем, то спуск. А это все очень важно для спортсмена.
Вот главный тренер и подробно рассказывал и даже рисовал простенькие кроки сначала на салфетке, а потом, когда «освободившаяся» от разговора с мамой Мария принесла ученическую тетрадь в 12 листов. На этой бумаге и Александр Петрович уже подробно начертал всю будущую трассу в 7,5 км, которую нам, и мне, конечно, пройти шесть раз и еще большой кусочек в пять километров.
— Смотри, — говорил опытный тесть, — лыжня начинается с довольно крутого и уж точно длинного, в три километра, подъема. На глаз он не кажется сильным, и лыжники надеются его пройти единым рывком. Такая тактика хороша при коротком расстояние, но не в 50 же километров! Ты же из существ думающих, Гомо Сапиенс, должен понимать, сколько тебе идти. С таким макаром пойдешь один, второй круг, а на третьем сгоришь.
Я, кстати, говорил нашим об этом, — сердито посмотрел он на меня, — да и умудренные тренеры из других тоже видят и говорят своим. Не знаю, спортсмены вроде бы слышат, кивают на слова. А вот на трассе…
Я тебе скажу так. Опытные лыжники увидят сами, да и вспомнят слова тренера. Но у них уже не хватит сил, чтобы выполнить все установки тренера. Молодые спортсмены забудут все и не увидят ловушки лыжни. Они понадеются на свои силы и все равно сгорят. Еще раз напомню, 50 км!
— А если молодой и сильный выдержит все установки своего тренера? — спросил я, загадочно улыбаясь.
— Это чемпион! — безоговорочно сказал Александр Петрович, — и не только это, тут еще много всяких тонкостей. Я тебе больше скажу — ты являешься этим талантливым игроком. Вчерашняя трасса это показала, а сегодняшняя должна подтвердить.
Ты думаешь, я почему поддержал тебя в твоих стремлениях женится на Маше? Говорю это при моей дочери, чтобы не говорили потом, что мыкаю родственниками. Конечно, личное счастье — это важно, опять же внуки тоже хорошо. Но главное, от чего я отталкивался — ты настоящий лыжник, по крови удмурт. Вот это, а остальное второстепенное.
И Маша, не криви губы, ты все равно бы вышла замуж, если влюбилась. Но это уже без меня!
Александр Петрович пронзительно посмотрел на окружающих. Я-то, его подчиненный, уже привык к такому тону, а вот женщины притихли. Не часто, видимо, их муж/отец так обращался с ними в семейном доме.
Вот так и окончился этот вечер. Говорили много. Вернее, говорил много и убедительно Александр Петрович. И хотя резюмирующих выводов не прозвучало, но громких и веских слов оказалось достаточно.
Я, по крайней мере, окончательно понял:
У меня хорошие потенциальные возможности лыжника и, прежде всего, биатлониста;
Пушин ставит на меня и готов ругаться и, если надо, драться;
И, наконец, Маша любит меня! То есть она пошла не из-за веления отца и потому что дело было табак. Старость уже приближалась, а ни семьи, ни даже ребенка не появилось. А туи я, такой красивый и наглый, сразу полез целоваться и обниматься.
Так что теперь? Вторая жизнь покатилась блестяще. Спортивная карьера оказалась замечательной, она дала мне и медали, а вместе с ними квартиру, м-гм, партийный билет, красавицу жену. Гип-гип, ура!
Но не надо расслабляться, жизнь спортсмена складывается из одной высоты до следующей, что означало для биатлониста очередной дистанции. Быстро бежать, метко стрелять и быть готовым ко всяким несуразностям.
Я ласково посмотрел на Машу, прибежавшей с вестью, что отец уже ждет нас. И если мы хотим ехать комфортабельно и быстро на его «Москвиче», то должны поспешить.
Что же, дистанция 50 км ждет нас. От винта!
На загородной базе было уже много людей — часть спортсменов (сегодня не бегущих), административных и технических работников, журналистов, просто любопытных лоботрясов. Загородная спортбаза лыжной сборной Удмуртии, вообще-то, объект режимный, охраняемый вневедомственной охраной, тогда еще какого-то отдела милиции.
Но и таких бездельников, имеющих достаточный уровень пропуска и, вроде бы важные заботы, было много. Сотрудники обкома и различных министерств, областных и районных спортивных структур, даже иностранцы, веяние времени.
Ну, куда их сунули в Удмуртию, здесь режимная зона на зоне, секретность высочайшая. И ничего, чтоони приехали сюда по указанию свыше. Иностранцы уехали, чиновников уже сняли или они вдруг скоропостижно умерли (при раннем Горбачеве и то, и это было в порядке вещей). А тебя за цугундер. Ответственность-то на тебе!
Вот и швыряют их то на культурные мероприятия, то на спортивные. Секретность невысокая, а, главное, они уже не на тебе.
Ладно, вот приехали бегущие сегодня спортсмены. Тоже много, благо трассы разные, друг другу не мешают. Их можно хорошо отличить — сосредоточенные, сжатые, как пружина, не видящие ничего, кроме нужной трассы. А рядом обязательно его тренер, что-то озабоченно говорящий и при этом на всех подозрительно смотрящий.
И ведь не на иностранцев, нужны
