в угол, как бильярдный шар в лузу, после сильного и точного удара кием.
— Вам тоже представился точно такой же шанс, но вы, выдвинув всего одну бригаду генерал-майора Зыкова, только наблюдали за высадкой вражеского десанта. И при этом даже не выдвинули вперед артиллерию, чтобы обстрелять высадившуюся вражескую пехоту вмести с баркасами, как это сделал генерал-лейтенант Фок, здесь присутствующий. И я не нахожу оправдания столь странным, и безусловно необъяснимым действиям!
Злой взгляд Штакельберга мазнул по лицу Александра Викторовича — тот сделал вид, что не заметил этого — и уткнулся в белый крест на его шее. Затем командующий 1-м Сибирским корпусом посмотрел на Алексеева, вернее, на большего размера белый крест святого Георгия 2-го класса. И лицо Георгия Карловича обмякло — крыть в ответ ему было нечем, и единственное, что оставалось делать — промолчать, прикусив губу и склонив побагровевшее от стыда лицо.
Именно эти белые кресты были тем краеугольным доводам, против которых не нашлось никаких аргументов. А ссылаться на приказ Куропаткина уже было глупо — Алексей Николаевич ведь не запрещал атаковать вражеский десант открытым текстом, а завуалированное пожелание командующего армией не может быть оправданием фактически преступного бездействия командующего корпусом.
— Вы командующий корпусом, и должны были предпринять самостоятельные действия, Георгий Карлович, я ведь знаю вас как боевого, и, безусловно, храброго генерала, не раз проливавшего свою кровь на поле боя, — в голосе Алексеева теперь прозвучали участливые нотки, наместник великолепно разбирался в человеческой психологии.
— Может быть, тому причиной ваше плохое самочувствие? Вы можете подать мне рапорт о болезни, я ведь главнокомандующий не только морскими, но и сухопутными силами, и наместник Его Императорского Величества на всем Дальнем Востоке и в Маньчжурии. Я пойму, и заверяю вас, что у меня нет никаких потаенных мыслей — я всегда уважал, и буду уважать вас искренне и желать всяческого добра.
Фок сидел с прямой спиной, и как все присутствующие за большим дубовым столом в роскошном салоне, не отводил взгляда от наместника. Тот продолжал мастерски вести высочайшего уровня игру, и не пресловутым методом «кнута и пряника», наиболее распространенного не только в обществе, но и в армии, а гораздо тоньше — «горячо и холодно», а именно так не только закаляют сталь, но привлекают сторонников.
— Болезнь и раны терзают меня, не буду скрывать это от вашего высокопревосходительства, — Штакельберг вскинул голову, видимо, принял какое-то решение, важное для себя. И чуть громче добавил:
— Но я в состоянии командовать вверенным мне 1-м Сибирским корпусом, для чего не пожалею сил, а если потребуется, то живот свой положу в бою бестрепетно, заверяю ваше высокопревосходительство!
— Вот и хорошо, Георгий Карлович, я нисколько не сомневался в решительности вашего превосходительства. Тогда нам предстоит нелегкая задача — сбросить обратно в море высадившуюся японскую армию генерала Оку. Дело трудное — у японцев четыре дивизии, по двенадцать батальонов каждая, кавалерийская бригада из двух полков, дополнительные артиллерийские дивизионы, и, вроде бы одна или две резервные пехотные бригады, — Алексеев остановился, и посмотрел на генерал-квартирмейстера своего Полевого штаба, генерал-майора Флуга.
Фок был знаком с Василием Егоровичем, который был на семнадцать лет его моложе — можно сказать живчик, еще не достигший рубежа в 45 лет. Да и вообще — из всех генералов, собравшихся за столом, он был самым старшим по возрасту. Даже Штакельберг, что имел перед ним старшинство по производству в чин генерал-лейтенанта, был на восемь лет моложе. И что немаловажно — числился по кавалерии, будучи до назначения командующим корпусом начальником 10-й кавалерийской дивизии, что было ниже по значимости, чем стрелковая дивизия.
И сейчас, глядя на Штакельберга, Фок понимал, что наместник окончательно перетянул генерала на свою сторону. Георгий Карлович теперь от Куропаткина отшатнется, и перед тем как выполнить его приказ, трижды подумает. Вот только Алексеев дожмет, в этом нет сомнений, и выдернет у командующего Маньчжурской армией этот корпус, со всеми частями усиления, которые составят все вместе три полнокровных дивизии. Или четыре, если взять в основу «троичные» квантунские штаты.
— Силы противника состоят из шестидесяти батальонов, двадцати эскадронов, примерно сорока батарей в шесть и четыре орудия. Всего до двухсот тридцати пушек, гаубиц и мортир. Четыре дивизии первой линии занимают фронт от Далинского перевала до верховий реки Бычихе. В резерве у Сюяня пехотная и кавалерийская бригада, и возможно, еще одна пехотная бригада находится в Дагушане. И это все, что известно на данный момент — мы можем предполагать, что скопившиеся у Кореи транспорты перевозят вторую партию десанта, примерно в две полнокровных дивизии с частями усиления — судов там вдвое меньше собрано, чем было 22 апреля у Бицзыво, или позднее у Дагушаня.
— Крейсера каждый день ведут разведку в море, и сегодня тоже выйдут, — вмешался Алексеев, — но наши броненосцы повреждены в бою, и до середины июня ничем помочь не смогут. Но транспорты, как только они приблизятся к траверзу Квантуна, будем атаковать ночью миноносцами, а крейсера постараются дать бой неприятелю.
Наместник лукавил, и Фок его прекрасно понимал. Рисковать «Баяном», «Палладой» и наскоро отремонтированным «Аскольдом» адмирал не мог, да и не хотел. А «Новик» вообще не следовало принимать в расчет — быстроходный крейсер вел разведку, а в бою его шесть 120 мм пушек мало стоили против вражеских крейсеров и были опасны лишь для миноносцев. Зато догнать ни один из быстроходных японских кораблей не мог — перевес в скорости в три узла дорогого стоил.
Фок был уверен почти на сто процентов, что транспорты собрались для высадки в Дагушани 4-й армии Нодзу, как и было в той истории. Решение напрашивалось само собой — высадить подкрепление и шестью дивизиями просто обойти фланги и сбить русских с удобных позиций. А дальше развивать наступление на станцию Ташичао, а от нее до Инкоу рукой подать. И уже захватив важный порт, высаживать там 3-ю армию. Генерал Ноги пойдет на Дальний, куда ему еще идти. Оку с Нодзу отправятся на Лаоян, наступая с юга на армию Куропаткина. Им с востока будет способствовать 1-я армия Куроки, что после победы на реке Ялу получила необходимую передышку для подхода подкреплений и подвоза боеприпасов. Вернее, «подноса» на крепких спинах корейских носильщиков.
Но были и другие варианты, хотя малореальные. Повторить высадку и Бицзыво можно, вот только генерал Кондратенко ждать не будет — с формированием крепостных пехотных батальонов 4-я дивизия Надеина выведена за перешеек, и растянута по железной дороге
