поколения семьи сплошные стихийники, а тут на те!
— Бывает, — пожал плечами Валера. — У меня в предках и вовсе магов не было, а я неожиданно обрёл дар. Слишком много неопределённости и случая.
— Сержант! — Ко мне подошёл один из наших курсантов. — Тут ребята с поста в главном здании передали тебе письмо.
Так как технологически этот мир сильно отставал даже от двадцать первого века, то у нас основным методом связи остаётся стационарный телефон. Да и то, как правило лишь мы можем звонить с телефона у нас в казарме исключительно в свободное время. А вот чтобы до нас дозвониться, то тут только через командование и по особому случаю.
Впрочем, ещё остаются ещё старые-добрые письма. И вот я неожиданно получил одно такое.
— Спасибо Паша, — я взял протянутое мне письмо. — Буду должен.
— И кто же тебе там пишет? — Заинтересовано спросила Алексия. — Сумел на гражданке кого охмурить?
— Ксения Волкова, — ответил я на вопрос прочитав адресата. И поморщился осознав, кто мне написал. Это не осталось без внимания остальных.
— А чего морщишься? — Спросил Александр. — Милая девушка, вы вроде общаетесь и неплохо смотритесь вместе.
— Да просто у нас уже была попытка завести отношения, но закончились они грандиозным фиаско, — пояснил я. — Причём виновата была именно она и, хотя Ксюша потом извинилась, перед той самой вечеринкой, где я познакомился с тобой и Игорем, это уже пройденный этап. И мы с ней это вроде как уже обсудили. А тут на те.
— Тогда может проще сделать вид, что письмо… «потерялось»? — Предложил Шметьков. — А там позвонить кому-нибудь из общих знакомых, да мягко намекнуть, что не надо тебе такого счастья?
— Дурацкое решение, — неожиданно заявила Алексия. — Уж не знаю, что за Ксюша, но раз она даже после всего решила тебе написать, то хрен она так просто сдаться. Не мытьём, так катанием, но будет пытаться добиться своего. Мне она уже заочно начинает нравиться.
Вот тут бы мне сказать, что навряд ли в итоге она с ней найдут общий язык, но я решил промолчать.
— Чего ты уже начинаешь париться? — Спросил Хованский. — Ты хоть прочти письмо сначала, может это такой жест вежливости и не более. Кстати, не могу отметить, что тебе письмо уже прислали, а мне Людмила так и не написала. Несправедливо!
— А ничего, что вы с ней бывает по часу каждый день общаетесь? — Напомнил я ему.
— И ты этим уже бесишь! — Поддержала меня Леонидова. — Ходишь потом довольный как мартовский кот, да всё о своей Людмиле говоришь. У кого-то простых отношений нет, а у тебя целая невеста!
— Да кто же виноват, что ты такая пацанка и распугиваешь всех парней? Вот стань ты чуть более женственной… Ай, хватит, не бей!
Сашка оказался под градом кулачков Алексии. Она так-то не слабачка, так что удары более чем чувствительные. Нечего бесить Леонидову, тема её «женственности» для неё настоящий триггер ярости. Это мы уже выяснили и старались не задевать эту тему. Так что пускай Хованский страдает за свой длинный язык. Нечего злить девушку, которая мечтает о том, чтобы у неё всё же появился хороший парень, с которым можно мутить любовные шуры-муры.
Я же крутил в руках письмо и у меня не было желания открывать его. Скорей уж наоборот, хотелось про него забыть. Тем не менее я так не поступлю, а прочту и обязательно напишу ответ. Мужик я или кто? Бегать от девчачьих писем это какой-то позор как по мне.
Однако если письмо непростое и с потенциальным намёком, то с этим надо что-то делать. Вроде бы я прямо сказал Ксении, что более никаких отношений и мы можем остаться максимум друзьями, но она видимо решила не сдаваться. Своего мнения я не менял и всё ещё считаю, что по конкретным причинам общего будущего у нас с ней нет. И если девушка не остановится, то, видимо, придётся её грубо отдёрнуть, иначе никак.
Эх, почему же с этими женщинами всё так непросто? Вот пару дней назад ещё с Каштановой произошла одна… непростая ситуация…
Глава 34
Конфуз
А ведь ничто не предвещало беды.
Понедельник, четыре часа дня, вся рота занимается на одном из полигонов физической подготовкой. Некоторые из поступивших несмотря на свою хорошую физическую форму даже не справлялись пока с нагрузками, да и лучшие из нас как правило после этих занятий были как выжатые лимоны. Лишь одному мне всё было нипочём за что меня одновременно уважали и ненавидели.
До этого я уже успел отметиться также на обычных занятиях, рукопашке и стрельбище подтвердив, что непросто так занял место во всех категориях во время поступления. Ну ещё я никак себя не сдерживал, теперь уже не было никакой необходимости стесняться. Преподаватели в училище должны понимать на что я нынче способен и подготовить под меня программу, чтобы я ещё больше наращивал силу, выносливость и прочее.
С Василисой Андреевной у нас вроде как наладилось общение. Я ведь как сержант был просто безупречен и отрабатывал свои лычки на все триста процентов. Рота слушалась приказов, конфликтов не было, никто по-крупному не косячил, а мелочи это пустяк, без них вообще никак не обойтись. Плюс, полагаю, что ей были по душе результаты, которые я выдавал всё это время. В армии же результаты подчинённых это и твои результаты. Чем лучше выкладываются бойцы, тем больше плюсов как командиру.
Тем не менее нарисовалась одна большая проблема — у меня тупо было не было достойных соперников на отработке той же рукопашки. Работая в полную силу легко клак всех на маты, а действовать вполсилы так это значит, что я не буду прогрессировать.
И вот мы снова отрабатываем в полный контакт, а бедняга Белугов, будучи одним из самых крупных парней в роте, отлетает от меня.
— Сержант, со всем уважением, но ты та ещё сука, — сказал Ян, даже не пытаясь встать и лишь потирая отбитые места. — Ты отбил мне всё, что только можно!
