– Вячеслав Сергеевич, заметят, как тебе кажется? – спросил Новиков, любуясь – это было видно по его лицу – рвущимися в небо языками пламени.
– А это мы сейчас проверим. – Слава снял трубку полевого телефона: – Запроси, видят ли они сигнал?
Кабель телефона был протянут к дому, в котором размещалась отрядная радиостанция, и Мысяев мог получать команды от Трошина и передавать их уже радисту Ермолину. А бывший летчик, служивший еще месяц назад бортрадистом на бомбардировщике, уже транслировал их «гостям». Сложно? А что делать, если свою собственную радиостанцию Новиков «светить» не решился, а принадлежавшая отряду весила – мама не горюй?! Уже то, что бойцы ее, отступая, не бросили, – подвиг. Хотя все тот же Ермолин объяснил, что это еще цветочки: «У нас самолетный вариант, а там, наверху, с весом строго, сам должен понимать. А тот, что для наземных штабов, вообще на «полуторке» возят… С прицепом».
– Да, они видят все три огня и заходят на посадку, – булькнула телефонная трубка буквально через несколько секунд.
– Все в порядке! – объявил Трошин, а сам стал вслушиваться, надеясь различить гул моторов раньше прочих. Ему показалось, что получилось, хотя гул моторов и был еле слышен, но звук доносился откуда-то справа, с севера, и такое ощущение, что его источник удалялся. «С чего это? Почему удаляется?»
Впрочем, не прошло и пяти минут, как со стороны противоположного берега, отделенного от встречающих более чем километровой гладью озера, снова долетело басовитое гудение, на этот раз нараставшее с каждой минутой.
– Смотрите, да вот же он! – воскликнул кто-то, чьего голоса Слава не узнал. И в ту же секунду сквозь рокот моторов самолета он различил негромкий на таком расстоянии всплеск и заметил, как впереди, практически на границе сливавшихся между собой неба и водной поверхности, показалась белая полоска, быстро двигавшаяся по направлению к ним. «Бурун!» – догадался Трошин, хотя сам он до сего момента никогда не видел, как садится гидросамолет.
Ориентируясь на полыхающие костры, гидроплан зарулил в глубь залива и остановился в полусотне метров от берега, слегка покачиваясь на им же самим поднятой волне.
– Ну что, командир, айда гостей встречать?! – спросил Новиков, радостно потирая руки.
– Пошли, – согласился Вячеслав и машинально поправил кобуру.
– Ты что же, думаешь, тебя арестовывать будут? – негромко спросил энкавэдэшник, когда Трошин догнал его.
– С чего ты взял?
– А кобуру тогда чего лапал, а?
Мысленно обложив излишне глазастого особиста трехэтажным матом, Слава широко улыбнулся:
– Так хлястик проверял… А то утоплю еще, пока на лодке туда-сюда мотаться будем, – привыкай потом к другому стволу. – В ответ чекист ничего не сказал, лишь покачал головой.
До темнеющей громады самолета оставалось всего ничего, когда на борту воздушного корабля вспыхнул яркий фонарь, луч которого безошибочно поймал во мраке ночи лодку с командованием отряда, заставив всех, кроме бойца на веслах, сидевшего к источнику света спиной, зажмуриться и прикрыть лица.
– Игарка! – громко крикнул Новиков.
– Аму-Дарья! – донеслось из темноты.
– Давай вперед помалу, – негромко приказал гребцу Трошин. – Пароли сошлись.
– Эй, на тузике, конец примите! – раздалось в темноте.
– Что?! – громко переспросил Новиков
– Конец примите!
– Что? – снова не понял Сергей.
– Веревку ловите, караси сухопутные! – весело пояснили с борта.
– Фонарь свой отверни, не видать ни черта! – зло крикнул Новиков в ответ.
Когда просьба, пусть и не совсем вежливая, была выполнена, Слава мысленно присвистнул – самолет, который ему наконец удалось разглядеть, впечатлял! Не самая маленькая лодка, в которой, особо не толкаясь локтями, сидели четверо, на фоне воздушного корабля казалась щепкой. В длину его пятнистая туша достигала метров двадцати, не меньше, а чтобы добраться до двух двигателей с огромными винтами, установленных на специальной подпорке выше крыла, им бы пришлось строить живую пирамиду из всех сидевших в лодке. Из небольшого (на фоне размеров самого самолета, конечно) люка в верхней части фюзеляжа, сразу за крылом, им махал рукой человек в летном шлеме. Чуть позже Трошин понял, что в руке у него зажат моток веревки.
– Давай ближе, – буркнул гребцу Новиков и, когда после двух сильных гребков лодка подошла почти вплотную, крикнул уже летчику: – Кидай!
Вот веревка поймана и закреплена на носу, а первый шок от встречи с воздушным (или водяным, тут как посмотреть) монстром сошел, на повестке появился новый вопрос: а как, собственно, это чудо-юдо разгружать?
– Слышь, служивый, – прямо спросил Новиков летчика, – а груз как упакован?
– Часть в ящиках, часть в мешках… А вам зачем?
– Так прикинуть надо…
– А чего прикидывать-то? К берегу подойдем, там мостки сделаем и то, что внутри, перетаскаем, – оптимистично ответил летчик. – А основной груз вот он – в контейнерах под крыльями. Найтовы привяжем, сбросим на мелкой воде, а вы уж вытягивайте.
– А ты уверен, военлет?
– Что, я в первый раз, что ли, летаю? – В голосе летчика послышалась обида. – Лучше глубины говорите или по фарватеру проведите. Фонарь на юте зажгите и ведите.
– Где зажечь? Ты по-человечески говорить можешь? – Новиков явно стал терять терпение.
– На заду у тузика, то есть лодки! Сухопутные вы наши, на заду!
– А, так бы и говорил… – проворчал чекист. – А глубина здесь нормальная – метра полтора, а у мостков – метр.
– Командир, здесь около метра! Фарватер покажут! – громко крикнул летчик куда-то в недра самолета.
Ответа сидящие в лодке не расслышали, но говоривший странные слова летчик, выслушав распоряжения своего командира, высунулся из люка и сказал:
– Пошли!
* * *
– Пять не возьмем – просто посадить некуда, сами видели. – Кряжистый летчик зевнул.
– А если в проход положить? – устало спросил еще один из гостей – моложавый, но при этом совершенно седой старший лейтенант госбезопасности. По крайней мере, он так представился.
– А в хвост как, если что, пройти?
– Не боись, пройдем. Так что всех пятерых забираем.
– Как скажете, я – только извозчик. Но если до Тушино83 не дотянем…
– Не гунди, летун, и без тебя жизнь не сахар, – резко оборвал его энкавэдэшник. – Иди, лучше часок сосни перед обратной дорогой.
Нисколько не обидевшись на такое довольно грубое обращение, летчик встал из-за стола и, сопровождаемый одним из местных бойцов, вышел из штаба.
– Что хотели передать в Центр? – словно разговор об общем деле не прерывался на почти сорокаминутное чаепитие, совмещенное с приемом грузов по описи, спросил «гость с Лубянки». – Я ведь правильно вас понял, товарищи, у вас есть что-то важное, что необходимо доставить в кратчайшие сроки в Москву?
