– Я бы развернулся, – поежившись, отметил Апраксин.
– И что потом?
– Попробовал бы, маневрируя, прорваться.
– А ты уверен, что они станут за нами бегать? Мне кажется, что самая лучшая тактика для них – занять позиции в проливе, выслать вперед дозоры и ждать. Мы ведь в этой луже вечно сидеть не можем.
– И что? Идти в лоб? Они сомнут нас!
– Скорость! Мы еще успеваем проскользнуть под берегом. Видишь, ветер благоприятствует.
– Это опасно… – покачал головой контр-адмирал.
– Вижу. Но будем надеяться, что наши артиллеристы не подведут. Пускай открывают огонь полузалпами с предельной дистанции.
– Так ведь скорость какая! – возразил Апраксин. – Куда же они попадут при такой тряске? Пустая трата снарядов.
– Корабли противника идут плотно. Шанс попасть неплохой. А нам и осколками осыпать их – уже недурно. Может, где такелаж перебьет – уже хорошо. Кроме того, если повезет, то там может свалка начаться.
– Может, – чуть подумав, согласился Федор Матвеевич и, не отрываясь от зрительной трубы, начал отдавать команды резкими, короткими выкриками. Что выдавало в нем высшую степень напряжения. Хотя с виду Апраксин был спокоен и невозмутим.
Выйдя на тридцать пять кабельтовых[73], артиллерийский офицер дал первый полузалп бортом. Четыре снаряда улетели в сторону приближающегося противника. А наблюдатели на марсе со всем усердием старались разглядеть всплески.
И вот долгожданные всплески с последующими взрывами с характерными черными облачками дыма, порождаемыми тротилом. Мимо. Артиллерийский офицер вносит поправки наведения. Новый полузалп…
На такой дистанции у пушек «Орхидея» разброс такой, что накрытие возможно только для группы кораблей. По одиночной цели бить практически бесполезно. Особенно при таких вибрациях и качке.
Лишь на седьмой полузалп удалось нащупать подходящее упреждение и добиться накрытия группы тяжелых боевых джонок, идущих наперерез эскадре шхун. Да, неспешно. Но им и пройти было нужно немного. И они бы успели. По всему выходило, что успеют… если бы не русские артиллеристы. Ведь китайский адмирал, планируя операцию, не знал о дальности боя «Орхидей». За что и поплатился.
Уже первые выстрелы с безумного для китайских пушек расстояния очень сильно напрягли командующего авангардом. И дальность, и частота боя. Он был достаточно образован, чтобы понимать, что вечно мазать русские не смогут. Скоро начнут и попадать.
Однако удача не желала давать Апраксину слишком много своего благоволения. Поэтому только двадцать третий залп смог подарить первое попадание. Но там и дистанция до двадцати пяти кабельтовых уменьшилась. Дальше – больше. Уменьшение дистанции сказывалось самым благоприятным образом. Один за одним корабли китайского авангарда ловили «чемоданы» в свои массивные борта. Кое-где уже начались пожары, а тяжелые боевые джонки стали терять ход и выкатываться в сторону. Но авангард был слишком значителен, чтобы его так быстро вывести из строя.
Бой продолжался.
И вот десять кабельтовых.
Двенадцать больших боевых джонок продолжали сближаться, выходя на финишную прямую. Но шансов у них уже не было. Слишком губительным стал урон от русских пушек, перешедших на беглый огонь. Сорок «стволов» заработали со скорострельностью порядка четырех выстрелов в минуту каждый. И остатки авангарда китайского флота буквально потонули в разрывах.
– Вот видишь, Афанасий Матвеевич, а ты переживал, – добродушно похлопал по плечу контр-адмирала Владимир. – Недооценили они нас. Ох, недооценили.
– Так про машины и дальность боя никто в этих краях не знал.
– Потому и не дал тебе машины пускать супротив японцев, – усмехнулся герцог. – Эти-то наверняка все, что смогли, выведали. Да и японцы наверняка не сильно сопротивлялись. Особенно если за деньги.
– И что теперь?
– В смысле?
– Мы вырвались. Две трети боезапаса пожгли. Уходим?
– Нет. Так просто уйти нам совесть не позволит. Перекладывай-ка руль и заходи на контркурс нашим дорогим гостям.
– Что ты задумал? – настороженно поинтересовался контр-адмирал.
– Слишком умная голова. Очень умная. Сейчас мы смогли вырваться. Чудом. А ведь он наверняка придумает еще какую каверзу.
– Конечно, придумает, – согласился Апраксин. – Но что ты задумал?
– Угостить его флагман концентрированным огнем. Выбьем генерала – расстроим все управление флотом. Тем более что в такую дуру сложно не попасть. Вон та махина. Видишь?
– Да, – хмуро кивнул Апраксин. Не очень ему нравился такой риск. А ну как чего случится? Против такой армады ни в одиночку, ни впятером устоять не получится. Однако ослушиваться Владимира не стал.
Сказано – сделано.
Изящным поворотом кильватерная колонна шхун пошла контркурсом, слегка забирая к востоку, дабы компенсировать попытку обрезать курс китайскими кораблями. А те вновь повторили глупость, совершенную японским флотом, – развернулись «все вдруг» и направили свои полипы на перехват улизнувших гостей. Вряд ли кто из китайских капитанов теперь на что рассчитывал. Но не спасаться же бегством? А тут – хоть отпугнуть получится.
Тем более что русские шхуны не стреляли, хотя дистанция для них была уже вполне реальная, как показал расстрел авангарда. Им было невдомек, что команды, пользуясь передышкой, готовятся, поднося из погребов выстрелы, баня орудия и попросту отдыхая, дабы снять напряжение с натруженных мышц.
Владимир ждал.
Снарядов оставалось мало. Поэтому требовалось работать осторожно. Практически хирургически. Вся эскадра оповещена о задаче сигнальными флажками и ракетами.
– Двадцать кабельтовых! – крикнул марсовый наблюдатель.
– Может, начнем? Опасно ведь идут? До передовых не больше двенадцати.
– Они без пушек. Шустрые гребные кораблики. Эти нам совсем не опасны. Если что, картечницами причешем.
– Ох и рисковый ты, – хмыкнул Апраксин, глядя прямо в глаза Владимиру, который, впрочем, ничего не ответил…
И все вновь напряженно стали всматриваться в громаду надвигающегося китайского флота.
– Десять кабельтовых! – наконец выкрикнул марсовый, и артиллерийский офицер, не ожидая отмашки, но следуя данному приказу, незамедлительно открыл огонь по флагману. А мелкие гребные суда китайцев уже были в паре кабельтовых от кильватера, и по ним уже работали картечницы, поливая свинцовым дождем. Да, на кораблях были какие-то деревянные укрытия надстройки, но пули они не держали. Совсем.
Шквальный огонь сорока пушек поставил жирную точку в жизненном пути флагмана меньше чем за минуту. Его разнесло в щепки! Шутка ли – прописали почти полторы сотни килограммов тротила в стальных оболочках, да порциями в разные места. Для деревянного корабля, пусть и весьма крупного, это был просто чудовищный удар.
