Пять лучших сотрудников «Мастерка-2» награждаются золотыми скидочными картами и бесплатными путевками в Ленинград на 3 дня!
Пять лучших сотрудников Центрального офиса награждаются золотыми скидочными картами и поездкой в Кунгурские пещеры!
— Вон оно что! — пробубнил Дима и покачал головой. В этом странном соцреализме даже фамилии директоров не подменились.
— Да-да, а ты как думал?
Димка вздрогнул — за спиной кто-то горячо выдохнул. Кукарский обернулся и столкнулся нос к носу с рослым детиной, начальником службы безопасности Игорем Артемовичем.
— Привет, — Дима пожал огромную руку.
— Выздоровел? Иди, Шахиня тебя ждет.
И Артемович удалился. «Черт возьми! — вслед захотелось воскликнуть Димке. — Но ты же жил в России, в той обычной России! Неужели не помнишь ничегошеньки?!»
Шахиня тоже сохранила свой прежний вид. Обтягивающий деловой костюм, складки бегемота на талии, стрижка под мальчика и вполне симпатичное лицо. Да и аквариум ее не претерпел по сути никаких причинно-временных мутаций. Разве что на стенах висели совершенно необычные надписи в рамочках.
Димку умилила, например, вот эта.
В глобальном смысле нет ни начальников, ни подчиненных.
Каждый из нас — человек с большой буквы!
И прежде чем повысить голос на сотрудника,
Поставь себя на его место,
И представь — как ты противен ему в своем гневе,
Глубоко вздохни и начни говорить спокойно.
Впрочем, следующая надпись была интереснее, она даже слегка позабавила Димку, так что на его лице появилась едва заметная улыбка.
Мы все здесь пашем зимой и летом,
Чтоб процветал наш общий дом -
Страна Советов,
И чтоб нам чудно отдыхалось в нем!
«Весьма глубокомысленно, между прочим!» — сказал он про себя.
— Ну что, дорогой, явился? — добродушно сказала меж тем Шахиня и указала ему на кресло возле себя (сама же она, поправив цветок на подоконнике, опустилась за стол).
— Добрый день, Александра Степанна, — поприветствовал Дима.
— Здравствуй. Выздоровел?
— Да, вроде не болею, — Кукарский повел плечом.
— Ну молодец! Я тебя не буду загружать пока. Вникай сам потихоньку во все проблемы. Если что, обращайся, чем смогу — помогу.
— Спасибо.
Шахиня как-то странно посмотрела на Диму, моргнула пару раз.
— Ну, я пойду? — догадался он.
— Ага, иди, — покивала директриса и уткнулась в бумаги.
«Вот это я понимаю! — восклицал про себя Димка, возвращаясь в собственный кабинет. — Вот это совсем другое дело! А в том мире она никогда так не поступала! Никогда она еще не была такой доброй и покладистой. И чтоб сама себе повесила памятку не кричать на сотрудников — да ни в жизнь! А тут, ты смотри! Не буду ничем загружать — ну надо же, а?! Просто сказка какая-то!»
И такими же паиньками выставились остальные коллеги.
Они искренне улыбались каждому посетителю, много работали, в перекурах хвастались своими детьми, а не новыми гаджетами и крутыми иномарками, наконец, никогда не проявляли излишней суеты. В старом мире Димка привык к ненужной суете. Там все словно носились сломя голову, с выпученными глазами стараясь выполнить очередное чумовое задание вышестоящего руководства.
Тут, напротив, никто не гоношился. Каждый выполнял свою задачу с чувством, с толком, с расстановкой. И начальство не давило прессом, не стегало кнутом и не пороло горячку. Люди любили работать — неужто к этому их приучила система?
Во всяком случае, наличие национальной идеи — социализм с человеческим лицом, что-то да значило. Но главная причина, как смекнул Димка, заключалась в том, что о работающем люде просто много заботились, — так устроило государство.
Вот, например, к вечеру понедельника нагрянула инспекция из местного органа минсоцтруда. Дотошный мужичок, напрочь лишенный волос на голове, с галочкой на лбу (особое устройство костей черепа) подходил к каждому сотруднику центрального офиса, вплоть до уборщицы, и вежливо так, с мягкой улыбочкой задавал вопросы.
Ему охотно отвечали. А рыженькая девушка с очень серьезным лицом и преждевременной строчкой на лбу строчила ручкой по листу, держа на другой руке планшет для бумаг — скрупулезно заносила ответы.
А вопросы порой задавались каверзные. «Вам выдают канцелярские принадлежности по первой вашей просьбе?» «Хорошо ли к вам относится ваш непосредственный руководитель? Оцените по пятибалльной системе». «Вовремя ли вам выдают расчетный лист, и высчитывают ли у вас из зарплаты какие-либо суммы за какие-либо провинности?» «Что, высчитывают? Есть внутренний приказ? А ну-ка, ну-ка, пройдемте-ка в отдел кадров, будем разбираться в правомерности сей процедуры!»
Весь центральный офис дрожал от этой проверки. И она продолжалась до шести вечера, пока все не разошлись по домам. В том числе и Дима отправился восвояси, в тяжелых раздумьях о том, как употребить навалившийся вечер.
Но, кстати, также всем сотрудникам раз в неделю, например, устраивали «психологические собрания», нечто вроде тренингов. И на таких собраниях люди учились понимать друг друга, учились относиться к коллегам с терпимостью, учились никогда не повышать голос.
Ну и конечно неизменным атрибутом новейшего советского общества были совместные парт-комсомол-собрания. Они проводились каждую пятницу. Если не считать каждодневных летучек (в старом Димкином «Мастерке» из России их называли брифингами).
Кроме того, в советском «Мастерке» работали люди, которые обязаны были контролировать всю эту программу — и наличие психологических собраний, и регламент партсобраний, и они даже раз в неделю проводили опросы работников — научился ли ты чему? Что ты вынес с последнего психособрания?
Кроме того, по понедельникам сутра проводились этими специальными людьми политинформации. И они доводили до каждого истинное положение в мире. И все это подавалось с правдивым пониманием социализма и капитализма, без всяких там экивоков на загнивающий в последней стадии. Трезво оценивались «их» плюсы и «наши» минусы.
В этой стране, как понял Димка, уже не было никакой лжи, никакой двойственности, никакой исторической неправды. Все люди знали, что Сталин был плохой, все читали Солженицына, в интернете у всех был доступ ко всему.
Но такой подъем чувствовался среди всех! Так верил каждый в свою страну, в торжество социализма с демократическим лицом! Без ложного патриотизма каждый любил родину и знал, что живет в лучшем городе мира, в лучшей стране мира!
