Сбегал Колька за оружием к себе домой, рассказал домашним о гибели Анечки и вернулся. Стоит Колька рядом со Славкой Мамакиным. Они теперь всегда вместе, как братья.
Да и все мы сейчас как братья в этом не нашем, но теперь в НАШЕМ времени.
Мы уходим на свой рубеж...
Совсем забыл, нет среди нас Толика Терещенко, Вадима Прусковца, Серёги Ковалева и Сашки Аверьяненкова и трех ездовых бойцов. Нет потому, что "заиграли" мы одну полуторку, пять лошадок для обоза и два верховых коня для командиров Филлипова и Сёмочкина. Они сейчас в лесу спрятаны. Там ещё и конь Черкес, которого Витька Александров поймал и вылечил. Обоз к нам на марше присоеденится.
4.4. Дорога в тыл - дорога на фронт.
(Из дневника красноармейца Александрова).
Форма и оружие обязывают.
К чему? К воинской дисциплине. Демократия и самостоятельность хороши. Но вот мы опять в строю. Не в походной колонне, следующей на работу, а именно в воинском строю.
На плечах привычные армейские шинели, только без погон и блестящих пуговиц, но зато с широкими черными петлицами. Шинели туго, по-армейски затянуты ремнями. Оттягивают плечи винтовка, противогаз и вещевой мешок. У каждого в мешке сумка-сухарница, две банки консервов, котелок, кружка, ложка, пара портянок, кусочек мыла, маленькая коробочка - хлорница, индивидуальный перевязочный пакет и четыре пачки патронов. В кармане шинели кисет и самодельная зажигалка. В поясном карманчике-пистончике солдатских брюк лежит черный бекелитовый пенальчик с отвинчивающейся крышечкой и с двумя незаполненными типографскими бланками. Это "смертный медальон".
Черт его знает, как заполнять нам эти бланки? Родился в 1957 году, призвался в 1979-м, а погибнуть могу в 1941-м, мать с отцом - ближайшие родственники, которым следует прислать похоронку - под стол ходят пешком и друг друга не знают?
Бред какой-то и выдача важной государственной тайны. Буду в смертнике швейную иголку хранить, чтобы не затерялась, один бланк скурю, если без бумаги останемся, а на втором напишу "Красноармеец-стрелок Александров Виктор Александрович. 22 года. Смоленская область" и всё. Очень не хочется стать неизвестным солдатом.
Опять я не о том. Отвлёкся. Так вот, мы в едином строю и опять, точнее - теперь, настоящие солдаты. Хотя и раньше солдатами считались, но почему нам в послевоенном будущем оружия не давали, воевать не учили? Наверное считали, что "если завтра война, если завтра в поход", то погонят нас на убой, как баранов дороги и мосты под обстрелом чинить, а врага при случае, военные строители должны лопатами поубивать?
Мы солдаты, а не толпа расхрястанных землекопов. Филлипов подает команду и на уровне подсознания, четко как один выполняем поворот направо и четко, с левой ноги, рубанув строевой шаг, начинает движение.
Запевалой всегда был Мамакин. Но мы его не дёргаем. После гибели Ани, Мамакину не до песен, но что-то рванулось у него из души и рота подхватила первые Славкины слова
-Вставай страна огромная,
Вставай на смертный бой!
С фашистской силой тёмною,
С проклятою ордой.
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна.
Идёт война народная,
Священная война...
Потом рота пела "Десантный батальон", "Дымилась роща", "Последний бой" и "День победы". Много чего пели про войну и про любовь на войне. Хорошие песни. Нужно поделиться с местным народонаселением. Пускай им эти песни помогают в тяжелую годину. Пускай они песни знают и чаще о победе думают.
Вот так и шли мы на фронт дорогой в тыл, навстречу колоннам, движущимся к фронту, дружно топая солдатскими ботинками по булыжному покрытию Минского шоссе.
Почему в тыл, да потому, что извилисты русла рек и мало на Руси прямых дорог из пункта "А" в пункт "В". К тому же славно потрудился Колька Кудрявцев со своими лесорубами и завалил засеками короткую дорогу к пункту нашего назначения.
Вот из леса вывернула и встала в хвост нашей колонны полуторка груженая колючей проволокой, лопатами, топорами, пилами, палатками и продовольствием. За ней появилась лошадь с полевой кухней, повозка с ящиками гранат, повозка с продуктами, повозка с ящиками патронов, повозка с медикаментами и перевязочными материалами.
Хозяйственный взвод в стройбате всегда отличался хозяйственностью. Это солдат не имеет на войне ничего лишнего. А воинское подразделение должно быть обеспечено всем необходимым для выживания и выполнения боевых задач.
Остановились. Пропустили вперёд свой обоз. Он быстрее пешего солдата может двигаться. Так что пускай едет в намеченный пункт ночевки роты в село Сережань и ждет нас там. Кашки горячей там сварят и супчику к нашему приходу.
Офицеры на коней сели, а мне как-то стыдно рядом с товарищами на своём Черкесе ехать. Не стал я коня отвязывать от полевой кухни. Так и пойдёт за обозом. Может на стоянке ему от повара сухарик лишний перепадёт.
Снова начинаем движение, только петь нам уже не хочется, болят от ходьбы ноги в новых не разношенных ботинках и режут плечи ремни постоянно-тяжелеющих винтовок. Только ночью мы доплелись до места ночевки. Причем, в темноте, едва не проскочили нужный поворот с шоссе в деревне Якушкино.
Перекусили почти остывшей кашей, разошлись по классам местной школы, прислонили винтовки к стенам и завалились спать на голом полу, подсунув под головы свои вещевые мешки.
Да, забыл совсем, Филлипов у входа дневального выставил, а во дворе - караул из двух часовых. Из тех, кто в обозе ехал. Они не так устали и успели вздремнуть до нашего прибытия.
Проснулись на рассвете. Сегодня нам еще больше двадцати километров пройти предстоит.
Пока пищу принимали, рассвело. Глянул я вокруг и обалдел. В моё время от села Сережань только зуб церковной стены от церкви, разбитой артиллерией, на горочке сохранился и кладбище старинное.
Сейчас, напротив школы, высился прекрасный храм с куполом, крытым позеленевшими от времени медными листами. Над главными воротами храма была прибита огромная железная вывеска с надписью "Молокозавод". Чуть дальше, правление колхоза, сельсовет, еще одна школа - начальная, почта, магазин, закрытый большим амбарным замком и добротные дома, дома, дома. Невдалеке от деревни, среди акаций и сирени и яблоневого сада красовался двухэтажный барский дом с колоннами и мезонином. Над дорогой, ведущей к дому и теряющейся за кустами сирени возвышалась арка со словами "ПИОНЕРСКИЙ ЛАГЕРЬ. Добро пожаловать".
За войну всё село превратится в голое место.
