– Ты хорошо справилась.
– Спасибо.
И чего это он такой напряженный?
– Это был самый легкий урок.
Да ну? Серьезно? А я-то уж подумала, что на этом все и закончится.
– Я в курсе.
Повисшее между нами молчание можно было на хлеб намазывать.
Эктор прочистил горло и бросил быстрый взгляд в сторону Микеля.
– Мне стоит волноваться?
Я замешкалась, не совсем понимая, какого ответа наставник ждет. Потому не нашла ничего лучше, чем брякнуть:
– О чем?
Эктор передернул плечами и отвернулся.
– Не бери в голову. Тебе нужно поесть и возвращаться в комнату. Скоро стемнеет.
От воспоминаний о хищных деревьях меня тряхнуло, а слова Эктора прозвучали заботливо, но что-то в его тоне мне совсем не понравилось.
И что он там опять себе надумал?
И пока я шла за наставником, никакого ответа мне в голову так и не пришло.
Глава 52
С иллюзии начинался каждый день, и иллюзией он заканчивался.
Я с тревогой осознала, что все эти разговоры о сумасшествии среди учеников – не пустой звук.
Они ломались. С треском.
Один мальчишка со странным именем Рошель, русоволосый и смешливый, всегда шутивший перед каждым новым заходом в башню, очень скоро перестал смеяться.
А через несколько дней – разговаривать вообще.
Он выходил из иллюзии бледным, дрожащим и потерянным. На его губах пузырилась кровь. То ли он с такой силой кусал их, то ли прокусил себе язык во время испытания... Загадка. Но каждый раз, встречая его погасший, безжизненный взгляд, я замирала и прижимала руку к груди, где все переворачивалось от острой жалости.
Так нельзя поступать с людьми, и я понимала, почему Льер этих методов не одобрял.
Жестокий мир требовал жестоких решений, но мой разум этому противился, а Рошель медленно угасал.
Каждая новая иллюзия будто отнимала у него годы жизни. Постепенно забирала блеск из карих глаз, стирала невидимым ластиком краску с лица.
В один день мальчишку пришлось из башни выносить. Он метался и стонал, застряв где-то между реальностью и сном. Остекленевший взгляд блуждал от человека к человеку, а с губ то и дело срывалось невнятное бормотание.
Его наставник, высокий и сухой, как палка, с жиденькой клочковатой бородой и безучастным выражением лица, впервые снял “маску”.
Он испугался за ученика.
На следующий день мальчишка не вышел на площадь, и его учителя я больше не видела. Ритер сказал, что они покинули храм на закате и Рошеля вернут в семью.
– У него есть шанс оправиться. – Мы столкнулись с ним в центральном зале храма и теперь стояли, рассматривая фрески на стенах. Ритер в этом испытании выполнял почти такую же роль, что и Эктор. Его способности внушения использовались на полную катушку, чтобы иллюзии проникали в самые дальние уголки разума учеников.
Интересно, какой дар достанется мне в паломничестве?
Надеюсь, это будет что-то полезное.
– Рошель был бы хорошим рыцарем, – тяжелый вздох Ритера отвлек меня от мрачных мыслей. – Он сильный и смелый юноша. Иногда мне жаль, что для нас этого недостаточно.
Всегда чего-то недостаточно. Если завтра я не смогу выйти из иллюзии, то Ритер и Эктор будут так же говорить?
“К сожалению, чего-то не хватало. Ее усилий было недостаточно”.
– Надеюсь, Рошель сможет жить дальше. Мне совсем не понравилось, что башня с ним делала.
Что вы с ним делали.
Вообще, это закон подлости какой-то! “Руслан” не напрягаясь разваливал иллюзии одну за другой, буквально щелчком пальца. Его разум оказался почти невосприимчивым к внушению, и это меня дико раздражало.
Какой-то выскочка мог с легкостью преодолеть испытание, в то время как другим требовались все усилия их души.
Ритер сжал мое плечо и улыбнулся.
– Вы, кстати, хорошо справляетесь. У вас потрясающий самоконтроль, Саша.
– Этого тоже может оказаться недостаточно.
Мой ответ тогда был, скорее, попыткой пошутить, чем констатацией факта.
Вот только башня шутить со мной не собиралась.
***
Когда я открыла глаза, то вокруг был полумрак, а в воздухе отчетливо чувствовался запах дыма и паленой плоти.
Моргнув, я попыталась сфокусировать взгляд, но удавалось это с трудом – перед носом то и дело расплывались разноцветные кляксы, отчего желудок сделал несколько головокружительных кульбитов.
– Я говорил напугать, а ты что натворила?
Только сейчас я поняла, что сижу. Прямо на полу, в ободранной черной рубашке, доходящей до середины бедра, с перепачканными в саже руками. Волосы разметались по плечам слипшимися сосульками.
Рыжими сосульками.
– Ты неаккуратная и безответственная маленькая дрянь. Я уже жалею, что подписал тебя к первородному пламени, ведьма.
Незнакомец склонился надо мной, и я едва подавила рвавшийся из груди крик. Его черное лицо было рассечено красно-оранжевыми трещинками, будто затянуто паутиной; в глазах расплескалось жидкое пламя, и каждое слово, слетавшее с тонких губ, обдавало меня сухим жаром пустынного ветра.
– И почему ты спряталась здесь? – незнакомец сомкнул пальцы на моей шее и одним рывком поднял в воздух. Я вцепилась в его запястье, забилась, захрипела, когда он сдавил горло слишком сильно. Ногти до боли впились в грубую кожу, но не причинили никакого вреда. – Посмотри же на дело рук своих.
Он потащил меня прямо по земле. Ноги безвольно молотили по воздуху, ступни цеплялись за доски пола, а в какой-то момент я услышала треск распахнувшейся двери, и в нос ударила вонь паленой плоти.
Рука незнакомца разжалась, и я с грохотом приземлилась в центре неровного мелового круга, где лежало два тела. Одно, как мне показалось, женское, а второе…
Я зажала рот рукой и отползла в сторону, прижалась спиной к ножке массивного стола, лак на котором потрескался от жара.
Где я?
Это не могут быть мои воспоминания…
– Что же ты, ведьма, смотри внимательно.
Ведьма…
Нет. Нет-нет-нет!
Не может быть.
Незнакомец подошел к телу женщины и опустился на корточки. Его рука, похожая на обугленную ветку дерева, потянулась к потрескавшейся коже, ладонь прошлась по черепу жертвы. Нежно, почти заботливо, отчего у меня в желудке все перевернулось.
– Бессмысленная трата. Я же просил склонить ее на нашу сторону, а не убить. А так и ребенка угробила, и мать, – мужчина неодобрительно покачал головой, – придется искать другой подход к Ордену.
Передо мной был энкери, а я не могла даже вздохнуть от удушливого ужаса, сковавшего тело.
В комнате было невыносимо жарко, на лбу выступила липкая испарина, и нестерпимо хотелось вцепиться влажными ладонями в рубашку, чтобы скрыть, как сильно они дрожат.
– Что молчишь? Неужели совесть проснулась, ведьма?
Незнакомец поджал губы и резко встал. Его огненные глаза светились, они могли бы прожечь дыру в груди. И когда он снова потянулся ко мне, я не мешкала.
Бросившись вперед, я врезалась в его грудь, толкнула назад и повалила на пол.
Откатившись в сторону, я вскочила на ноги и устремилась к двери. Один поворот головы, чтобы охватить взглядом все место трагедии.
От вида женщины и ребенка – а теперь у меня не возникло сомнений, что это ребенок, – обугленных, изувеченных и изломанных пламенем, в груди все заледенело.
Задев плечом дверной косяк, я кубарем выкатилась в коридор, прямо под ноги еще двух врагов.
– Хватайте ее! – хриплый приказ за спиной пробежался по коже холодными мурашками, придав мне сил.
Молниеносно сорвав с пояса одного из нападавших короткий клинок, я подалась вперед, проталкивая сталь в беззащитную плоть. Враг захрипел, а я выдернула меч и с трудом увернулась от хватки второго противника, пытавшегося вцепиться в мои волосы.
Он лишился руки. Описав дугу из кровавых брызг, конечность шлепнулась на ковер, а следом за ней полетела и голова.
Теплые капли брызнули мне на лицо, во рту стало солоно от крови.
