Однако, как бы там ни было, ситуация продолжала оставаться для меня довольно серьёзной. И я не сомневался, что если я, вдруг, попаду в руки американского «правосудия» – ничем хорошим для меня это не обернётся. Я, конечно, не Бут с Ярошенко – у меня возможностей чутка побольше, а даже их, в конце концов, сумели вытащить из тюрьмы… но на хрен такой опыт. Тем более, что, не смотря на отсутствие какой бы то ни было доказательной базы – приложенные усилия принесли свои плоды. И многие продолжали считать меня настоящим виновником разразившегося в мире кризиса, который в США пафосно именовали Второй Великой депрессией. Даже в «Википедии» в статью, рассказывающую обо мне, добавили строки: «По многим оценкам именно с продаже пакета акций, принадлежащего мистеру Маркову, и начался текущий мировой финансово-экономический кризис». И ведь не подкопаешься – правду написали. Но, слава Богу, не как было сначала – «устроил».
– Значит, стартуем по полной? – спросил сын. – Как ты и хотел – до нового года запускаем проекты в двадцати семи сёлах и посёлках?
Я задумался, а потом решительно кивнул.
– Да так и делаем. Всё равно что будет с финансами – хрен поймёшь. Так что чем быстрее потратим – тем лучше… – по поводу «подушки безопасности» для семьи я не особенно волновался. Швейцарский франк и скандинавские кроны, не имея сил претендовать на роль мировой резервной валюты, с задачей «семейного резерва» по-прежнему справлялись отлично. Особенно в не очень больших объёмах. А та часть семейной «кубышки», которая была у меня представлена не в рублях, а в валюте, в основном была номинирована именно в них… Евро чувствовал себя куда хуже. Нет, лучше доллара, конечно, но инвестировали в него не слишком много и, в основном, те, кому инвестировать в другие валюты по каким-то причинам было сильно затруднительно… Юань тоже лихорадило. Но гораздо меньше, чем тот же евро. А вот все остальные валюты – от рупии до всяких там злотых, леев и сумов скакали так, что даже внутри этих стран многие снова переходили на чужую валюту. Одной из которых, к моему сильнейшему удивлению, стал рубль… Нет, он тоже чувствовал себя весьма нервно, вероятно даже хуже юаня, но держался вполне себе неплохо. Более того, благодаря огромным золотым (именно золотым, а не золото-валютным) запасам, которые, возможно благодаря тому моему старому совету, в настоящий момент вышли на второе место в мире, обойдя и немцев, и японцев, и уступив только американцам, а так же общему состоянию российской экономики рубль сейчас входил в десятку самых устойчивых валют мира. Аналитики «Bloomberg» даже настаивали, что девальвация рубля в настоящий момент может быть только искусственной. То есть совершённой исключительно по решению российских властей. Потому что никаких экономических предпосылок к этому нет. А, наоборот, есть все предпосылки к его укреплению…
Наша новая программа называлась «Провинциальная Россия». Идея её состояла в том, чтобы, опять же, «сделать страну» вложившись в такие места, до которых у властей руки дойдут ой как не скоро. Суть программы состояла в том, чтобы вырвать из зыбкой дремоты российскую глубинку, то есть помочь сделать из всех, даже самых глухих российских райцентров – места, в которых станет куда как приятнее жить и растить детей.
Всего в стране насчитывалось около тысячи восемьсот районов. «Столицы» у них были очень разные – от почти семисоттысячного Тольятти до села Ербогачён, центра Катангского района Иркутской области с населением менее двух тысяч человек. И если в Тольятти всё шло своим чередом – строились дома, школы, ФОКи с бассейнами, открывались «Кванториумы», обустраивались скверы, парки и набережные, то в большинстве таких мест как Ербогачён и Нема инфраструктура будто замёрзла в прошлом. Причём, часто даже не в позднем советском. Там асфальт до сих пор мог отыскаться максимум на центральной улице. И это, повторюсь – максимум!
Ну я и решил – какого чёрта! Сделаем из глубинки Россию – новую Финляндию. Ну, насколько сможем. Все города и веси точно не охватим – денег не хватит, нам же ещё конкурсы «Лучший врач», «Лучший учитель» и «Лучший полицейский» финансировать. Плюс все те программы, которые я начал ещё раньше. Тот же медицинский фонд – мы с его помощью в год возвращали к полноценной жизни почти три сотни семей. Тысячу с лишним человек! Потому что какая же это полноценная жизнь, когда рядом с тобой загибается близкий и родной человек – это не жизнь, а выживание… Ну и от помощи Союзу десантников я так же отказываться не собирался. Но на то, чтобы «масштабировать» уже практически успешно завершившуюся программу «Кремли России», чем, по существу, и являлась для нас «Провинциальная Россия», на всю страну – должно было хватить. Особенно учитывая то, что, в связи со всей этой катавасией стоимость «биткойна» взлетела до немыслимых величин. Люди пытались сохранить свои деньги каким угодно способом, и «биток» казался многим отличным выбором!
Как бы там ни было – начинать мы собирались вопреки российской, да и, пожалуй, мировой традиции, не с ближних к столице регионов, а с самых дальних уголков. В этом был особый смысл. Мы посчитали, что даже если что-то пойдёт не так, и деньги кончатся раньше, чем мы дойдём до тех же Тольятти, Новокузнецка или Набережных Челнов – ничего особенного не случится. В этих городах и так деньги есть – справятся за свой счёт, пусть и чуть позже. А вот если наши деньги не дойдут до тех же Немы или Еробогчёна… нет, трагедией для них это не будет. Там живут стойкие и сильные люди, которые и сейчас не унывают. Ну судя по рассказам сына. Но «сделать страну» для них отложиться ещё лет на двадцать, а то и тридцать… Если честно, в такой глубинке я в своей прошлой жизни последний раз побывал в двадцать четвертом. Так что что там стало в сороковых – бог знает… А мне хотелось изменить страну к лучшему сейчас, сегодня, немедленно. Аж зудело! Ну тратят же другие миллиардеры гигантские суммы на покупку картин, скульптур и раритетов, которые потом расставляют по залам и лестницам своих вилл и замков. Так вот моей «виллой» с этим проектом становилась вся Россия. И я точно так же собирался украшать её «расставляя и развешивая» разные «скульптуры» и «картины» в виде новых и реконструированных набережных, парков, зон отдыха, детских и спортивных площадок, вписанных в окружающий пейзаж и историческую застройку. Она ж везде есть. Как минимум в виде какой-нибудь старой церкви и особняка купца либо усадьбы богатого крестьянина века, минимум, XIX. Ну, или, на крайний случай, чего-нибудь типа центральной усадьбы развалившегося совхоза в стиле «Сталинского ампира»… Ну не бывает же такого, что совсем-совсем ничего не сохранилось! В том же Ербогачёне даже маленький аэропорт есть! Вот мы это найдём, отремонтируем и впишем во вновь создаваемое пространство. Мы ж это умеем – научились на «Кремлях»… Заодно и людей подготовим для расширения программы. Нет, для начала они есть, но в «Кремлях» мы за десять лет воплотили несколько десятков проектов, а тут потребуется за сравнимый срок сделать под две тысячи. Почти в сорок раз больше… И тут я замер, буквально пронзённый пришедшей мыслью. А потом расхохотался. Сын недоумённо уставился на меня, но я лишь отмахнулся.
Дело в том, что, если честно, я последнее время слегка хандрил из-за невозможности сорваться и поехать куда-нибудь далеко. Попутешествовать. По старым и любимым или новым и незнакомым местам – в Сьенну, Мон-сен-Мишель, Гитхорн, Аркону или на Тасманию. Потому что в обоих жизнях я был фанатиком путешествий. Нет, кататься по России я тоже любил, но возможность в любой момент закатиться в места, до которых я в детстве, читая о них в книгах, даже и не думал никогда добраться (потому что для того, чтобы выехать за пределы СССР нужно было приложить охренеть как много усилий, и не факт, что тебя не зарубят на каком-нибудь последнем этапе типа собеседования в райкоме, которое обязательно проходили даже беспартийные, или получения выездной визы) – придавала таким путешествиям дополнительную прелесть… И вот я её лишился. Но сейчас до меня, внезапно, дошло, что именно мне предстоит. Почти две тысячи городов, сёл и посёлков во всех уголках нашей огромнейшей страны, окружённых живописнейшей и очень разнообразной природой – горами, заснеженными или поросшими лесом, озёрами с чистейшей водой, бурными или величественными реками, лесами, разными – от звенящего и прозрачного соснового бора до суровой тайги… И в каждом мне надо будет побывать. Как минимум на открытии того, что получится в результате нашего проекта. Какие, на хрен, заграницы?! Мне по своей стране – ездить не переездить! Я, похоже, и помру в самолёте. Даст бог нескоро… Вот такая жизнь!
