вытер рукавом длинные седые усы.
— А где остальные?
— Пруссы убили их, — глядя прямо в глаза воеводе, сказал Бенедикт.
Воевода стукнул кулаком по лавке.
— А я что вам говорил?! Рассказывай!
Бенедикт, не торопясь, принялся рассказывать давно заготовленную историю о том, как жрецы пруссов убили Адальберта и Радима и принесли их тела в жертву в своей священной роще.
— А ты как уцелел? — с подозрением спросил воевода.
— Меня пруссы связали и бросили в сарае, — ответил Бенедикт. — Наверное, решили убить позже. Ночью, когда они напились, я сумел распутать верёвки и сбежал. Добрался до берега, а там украл лодку и вышел в море. Да простит меня Господь!
Бенедикт поднял глаза к закопчённому потолку.
Измученный вид монаха убедил воеводу.
— Ладно, садись! Есть хочешь?
Не дожидаясь ответа, воевода обернулся к двери и крикнул:
— Настуся! Ещё еды и тарелку!
Затем снова повернулся к Бенедикту.
— Куда ты теперь?
— Мне надо в Гнезно, к князю Болеславу, — ответил Бенедикт. — Князь ждёт от меня сведений о пруссах, и как можно скорее.
Воевода задумчиво полез пятернёй в сивую бороду.
— Завтра от нас пойдёт обоз с рыбой в Гнезно. Поедешь с ним. А сейчас поешь и умойся. Настуся! Постели монаху в чулане!
На следующее утро, чуть свет, обоз из Гданьска двинулся в Гнезно. Скрипели немазаными осями деревянные колёса. Возчики покрикивали на сонных быков.
Бенедикт, обхватив руками мешок, сидел на передней телеге в компании двух стражников.
Добравшись до Гнезно, он первым делом припрятал янтарь. Оставлять мешок в монастырской келье побоялся — замков в дверях не было, и настоятель мог войти в каждому монаху, не спрашивая разрешения.
Поздно ночью, улучив момент, когда братия разошлась по кельям, Бенедикт проскользнул за монастырскую поварню. Здесь, за задней бревенчатой стеной был неглубокий овраг, куда сливали помои с кухни.
Возле приметного пышного куста калины Бенедикт ножом выкопал неглубокую яму в жирной влажной земле. Опустил в яму мешок, засыпал его землёй и плотно утрамбовал. А сверху засыпал прелыми листьями.
Два крупных камня Бенедикт припрятал за пазухой. Закопав мешок, он спустился в овраг и незамеченным перебрался через низкую монастырскую стену.
Окольным путём он добрался до города, легко проскочив сонных сторожей с колотушками. Стараясь не перебудить окрестных собак, отыскал нужный дом и негромко постучал условным стуком.
Через минуту дверь тихо скрипнула и открылась. Бенедикт шагнул внутрь дома и почувствовал, как под лопатку ему упёрлось остриё ножа.
— Ты один? — тихо спросил его низкий голос.
Бенедикт сглотнул комок, который неожиданно застрял в горле, и ответил:
— Один.
— Шагай вперёд! — прошептали на ухо.
Бенедикт послушно двинулся по тёмному коридору в сторону проёма, в котором трепетали слабые отблески свечи.
В комнате он молча выложил на стол камни и повернулся к хозяину дома.
Коренастый черноволосый крепыш так же молча отложил в сторону нож и поднёс свечу поближе. Наклонился над столом.
— Где взял? — спросил он Бенедикта, внимательно рассмотрев янтарь.
Отблески огня играли на его красных щеках, отражались в щёлках хитро прищуренных глаз.
— Продать сможешь? — вопросом на вопрос ответил Бенедикт.
— Половина моя! — быстро отозвался хозяин.
— Треть, — отрезал Бенедикт.
Хозяин дома прищурился ещё сильнее и снова наклонился к столу.
— Ещё такие камни есть?
— Продай эти, а там посмотрим.
Широкая ладонь с короткими пальцами накрыла камни.
— Хорошо. Зайди через два дня — будут тебе деньги. Тогда и об остальном поговорим.
Князь Болеслав прислал за Бенедиктом только на следующий день к вечеру. Разумеется, настоятель сразу же доложил князю о возвращении Бенедикта. Но Болеслав не спешил.
Он принял монаха в той же самой комнате, где напутствовал перед отъездом. Точно также на столе стояли кувшин с пивом и блюдо с жареным мясом.
Болеслав, сидя в своём удобном кресле, смерил взглядом застывшего возле дверей Бенедикта.
— Сядь, поешь. Почему сразу не пришёл ко мне?
— Прости, князь, — с поклоном ответил Бенедикт. — Еле живой добрался до Гнезно. Ряса на теле сгнила от пота. Не в таком же виде — и тебе на глаза являться.
Болеслав покивал.
— Хорошо, не сержусь. Ты ешь, ешь. Пива выпей. Ну, рассказывай — что приключилось с епископом Адальбертом и его братом?
Бенедикт старательно повторил историю, которую рассказал гданьскому воеводе. Он понимал, что князь непременно проверит, и потому сочинял небылицу всё время, пока грёб на лодке по холодному морю. Пока не повторил столько раз, что сам в неё поверил.
Болеслав слушал Бенедикта, изредка задавая вопросы. Когда монах закончил, князь кивнул.
— Значит, язычники убили епископа? Досадно. Придётся писать письмо в Рим. Но что поделать? Все мы в руке Божьей. Хорошо, что ты вернулся. Мысль о награде помогла? Молодец, молодец.
Князь весело рассмеялся. Потом прикрыл рот ладонью и набожно поднял глаза к высокому сводчатому потолку замка. Бенедикт из приличия сделал то же самое. А когда вновь опустил взгляд к тарелке — на столе перед ним лежали два больших слитка янтаря. Те самые, которые он вчера вечером оставил скупщику.
Ноги монаха мгновенно ослабели в коленях. А Болеслав громко хлопнул в ладоши, и в комнату тут же вошла стража.
— В пыточную его, — сказал Болеслав, кивком указывая на Бенедикта. — И передайте палачу, что он должен рассказать всё, что знает. Особенно — где спрятал драгоценности. Хоть кожу с него живьём сдерите — мне всё равно. Но не убивать, пока не проверите.
Бенедикт не сопротивлялся, когда его тащили в подвал по сырым кирпичным ступенькам. Перед остекленевшими глазами монаха медленно проплывало тело убитого им Радима, а в ушах шумело холодное море.
Июнь 1970-го года. Балтийск, Калининградская область СССР
Сладкая пшённая каша с маслом таяла на языке. Её вкус не портили даже отдельные горьковатые крупинки. Умм, объедение!
Я с удовольствием облизал ложку, сделал глоток яблочного компота и покосился в сторону стола, за которым сидели Валентин Иванович и Валерий Михайлович. Они о чём-то беседовали, неторопливо работая ложками.
План был готов. Но на всякий случай, я ещё раз перебрал в памяти все источники, которыми пользовался в прошлой жизни, чтобы отыскать медальон прусских вождей. Вроде, ничего не забыл.
Теперь нужно было дождаться подходящего момента.
Я поставил на поднос пустые миски и отнёс их на кухню. Выходя обратно
