В дверь поскреблись. Митря. Легок на помине.
– Про мальчонку, недавно купленного, спрашивал, государь?
Про какого мальчонку? Ах, да… Тонкие губы боярина искривились в усмешке. Да, велел он верным людишкам прикупить на Москве отрока – для забавы. Вот привезли сегодня, по последней воде караваном… А и правда, позабавиться? Отвлечься, все равно сон не идет.
– Веди! – кивнул Ставр, ноздри его породистого носа расширились, словно у хищника, внезапно почуявшего добычу.
– И плети не забудь. Новые! – крикнул вдогонку Ставр. Митря оглянулся, кивнул угодливо – не забуду, мол, как можно.
Мальчонка оказался темноволосый, худенький. Сапожки алые, рубаха беленого холста петухами вышита, алым парчовым поясом повязана. Остановился отрок в дверях, поклонился почтительно. Ставр его за руку взял – тонка ручонка, кожа гладкая, нежная – подвел к столу, усадил, по волосам погладил.
Отрок улыбнулся доверчиво – не знал, зачем позвали. Погоди, узнаешь еще. Верный Митря Упадыш давно уже приготовил веревки да плети. Сейчас… Сейчас, сейчас…
– На, отроче, сбитня испей, горяченького. Да вон, пирога скушай. Хочешь, небось, есть-то?
– Благодарствуйте.
Мальчишка съел кусок пирога рыбного, крошки аккуратненько смел со стола в ладошку, в рот отправил.
Ставр придвинулся ближе, положил руку на мальчишкино плечо – тонкое, словно у птенчика – провел рукой по щеке, взял за подбородок, в глаза заглянул – чувствует ли, что всего ничего жить ему осталось, да и тот остаток – в адских муках пройдет. Глаза у отрока оказались светло-синие, нет, скорей голубые… голубые…
…как кафтан у того шильника! У татя мерзкого! Только цвет лазоревый и заметил оглоед недобитый…
Черт!
Вздрогнул боярин, отпустил подбородок мальчишкин. С лавки встал, заходил вдоль стола. Нервно заходил, губу покусывая.
А ведь про ход-то потайной, чай, известно теперь! И кто знает, может, сидят уже, в кустах притаившись, соглядатаи тайные? Ждут-дожидаются – чего, сами не знают. И ведь дождались бы сегодня трупа окровавленного!
Похолодело в груди у боярина. Это ж надо – чуть не попался! Нет, не время сегодня забавляться, совсем не время. И завтра не время, и послезавтра. Пока не решится загадка о соглядатае в кафтане лазоревом. Больше ничего толком не сказал слуга-то. Лицо как лицо – обычное. Волос длинный, светлый, борода узка. Боле ничего не заметил, да и темновато было. Вот ведь олух! А сам-то Ставр – не олух ли царя небесного? Ишь, забавляться вздумал! Врагам тайным на радость. Ладно, повременим покуда. Тем слаще забава выйдет!
– Митря! Проводи отрока в спальню. Да квасу ему поставь, может, пить захочет. Тебя как звать-то, отроче?
– Онцифером кличут, боярин-батюшка.
– Ну, ступай, Онцифер, ступай. Помолись за меня на ночь.
– Помолюсь, батюшка-боярин, обязательно помолюсь. Уж таковы добры люди, как ты, оченно редко случаются.
– Ступай, ступай… Ишь, разговорился… Добры люди…
Ставр хмыкнул, провожая отрока тяжелым взглядом. Взглядом жаждущего крови оборотня-волкодлака.
Утром затянули небо низкие свинцово-серые тучи, заметно похолодало. Злобные порывы северного ветра срывали с деревьев оставшиеся листья, швыряя в лицо прохожим. Улетели на юг птицы, одни только вороны сидели на голых ветках да уныло каркали, словно предвещая несчастье.
Олег Иваныч проснулся поздно. Съел приготовленную Пафнутием яичницу, выпил горячего сбитню и, несколько приободрясь, сел заниматься делами. Систематизировал картотеку. Подробненько рассмотрел все донесения, касающиеся Ставра.
Да… Не густо.
Ничего такого, за что можно было бы зацепиться. Разложив березовые грамоты по плетеным коробам, частный сыщик, пока – частный, игумена Феофилакта махнул рукой и велел седлать лошадь. Того самого каурого конька – спокойного, неторопливого, не рысистого – что верой и правдой служил ему почти с середины лета. Обрядился в новый – на этот раз изжелта-красный – кафтан с узорами, надел желтые сапоги, шапку с золотистыми отворотами – посмотрелся в серебряное зеркало – плюнул. Не человек, а кенар какой-то! А что делать – серую-то одежду тут только совсем уж худые мужики носили – голь-переголь, бюджетники… тьфу-ты… не бюджетники – шильники, впрочем, одна суть…
Взгромоздился под дождем на лошадь – вообще-то уже довольно ловко – поехал. На ходу кивнул Акинфию, сторожу. Тот поклонился угрюмо, не потому, что Олег Иваныча недолюбливал – просто таким уж сам по себе был. Запер ворота, в сторожку спать отправился. Собака, Буян, в будку спряталась – дождь-то сильнее все!
Одному Олегу Иванычу охота пуще неволи. Проскакал по мощеной Славной, потом бес попутал свернуть – путь спрямить на Михайлова – увяз, еле выбрался. Плюнул, хлестнул коня, дальше уже никуда не сворачивал.
Несмотря на дождь, на Торгу было людно. Ну, не так, конечно, как вчера – плюнуть некуда, – но все-таки народишко был. Продавцы, покупатели, разносчики. Вон и Олексаха-сбитенщик. Интересно, узнал уже чего?
Кивнул Олексахе, встал у церкви Параскевы Пятницы, под вербою.
– Как Настена твоя, дожидалася?
– А как же! Все глазоньки, говорит, проглядела, уже почивать собиралась.
– Хм… Узнал чего про Ставра?
– Да так… – Олексаха замялся, – малость одна. В церковь он одну больно часто ходит. Никому, конечно, не возбраняется в любимый храм ходить. Однако уж больно далек тот храм от боярской усадьбы.
– И как далек?
– На Прусской. У стен почти.
– На Прусской? – Олег Иваныч присвистнул, действительно далековато. – Не Святого Михаила церковь?
– Она… Святого Михаила и есть. Сбегать к вечерне?
Олег Иваныч отрицательно покачал головой. Не надо никуда бегать, ни к обедне, ни к вечерне, ни к заутрене. Сам сходит. Вернее, съездит. Вот сейчас и съездит, несмотря что дождь. Был в церкви Святого Михаила на Прусской у Олега Иваныча свой человек – пономарь Меркуш. Давненько пономарь информацией не делился, уж не случилось ли что. Не мешало б проверить самолично. И еще… Ходит в эту церковь молиться одна боярыня, красотою лепа… Софья! Совсем забыл про нее Олег Иваныч, делами важными занимаясь. Теперь вот вспомнил… Стыдно даже стало – так ведь и не представился боярыне во время той случайной встречи. Стоял как дурак, очи долу уставя. Это он-то, Завойский Олег Иваныч, циник известный и до женского полу хваткий! Вот теперь, может… Нет, конечно, сначала дело. А волосы у боярыни словно золото, жаль, по здешней дурацкой моде их женщины под шапками да платками прячут, эдакую-то красу! Одним девчонкам незамужним дозволено косами щеголять прилюдно, а мужним женам да вдовицам – ни-ни! А вот если бы Софью по другой моде обрядить? Не в сарафан да летник, скажем, а… в джинсы с маечкой открытой? А еще лучше – в короткий топик с шортиками! Да, в топик, конечно, лучше.
