Подобный шаг был встречен в обществе очень неоднозначно. Точнее, не в обществе в целом, а при дворе. И самым неприятным нюансом стало то, что вокруг императрицы стала собираться консервативная партия весьма влиятельных людей, которая начала намного организованней давить на императора с целью завернуть этот обходной маневр вновь развернувшейся попытки реформаторской деятельности. Призывы вернуть старину совмещались с требованиями приструнить цесаревича, который своим поведением позорит дворянское достоинство. Причем на Сашу пытались «повесить» самый широкий перечень недостойных поступков. Так, например, ему вменяли в вину сожительство с Натальей Александровной, которая к тому времени все еще была замужней дамой. Впрочем, привезенных из Сиама девушек тоже не забывали, именуя не иначе как наложницами цесаревича. Сюда же относились и игры с купцами и старообрядцами, в которых некоторые злые языки уже причисляли великого князя не столько к элите дворянства, сколько к купцам-раскольникам и порицали всемерно. В общем, все, что только можно было придумать из не уголовных преступлений, Александру пытались вменить. Впрочем, дальше болтовни дела ни у одного из этих товарищей не доходили. Пока не доходили. Конечно, такое позволяла в лицо императору говорить только Мария Александровна, но за глаза великого князя эти «дельцы» ругали почем зря.
С каждым днем это напряжение становилось все более опасным в связи с тем, что к императрице потихоньку начали примыкать гвардейские офицеры и чиновники вроде Клейнминхеля, то есть, люди, не представляющие из себя с профессиональной точки зрения ровным счетом ничего, а потому опасавшиеся преобразований производимых Александром. Ведь «конек» цесаревича заключался в том, что он плевал на происхождение своих сподвижников и ценил только профессионализм и личные качества, необходимые в деле. В совершенно открыто декларируемой Петровской традиции. Как вы понимаете, уважаемый читатель, в то время, так же как и наше, людей низких профессиональных и личных качеств в армейской и чиновничьей среде было очень много. Особенно в совершенно сгнивших судах и гвардейских частях армии. Ситуация была настолько тяжелой, что в сороковые годы XIX века Бенкендорф (шеф жандармов и глава 3 отделения Собственной Е.И.В. канцелярии) в своем дневнике писал о том, что подобное пагубное обстоятельство можно было бы исправить только революцией и великой кровью. И с каждым годом ситуация усугублялась все больше и больше. Впрочем, даже невеликий ум этих людей позволял им осознать всю опасность их положения, которая росла с каждым днем от деятельности Александра. И это их решительно сплачивало в огромную партию, к счастью, пока достаточно инертную и не набравшуюся нужного градуса наглости
К счастью, у нарастающих реакционных сил не было возможности выступать против деятельности цесаревича открыто в связи с очень сложной обстановки в государстве. Дело в том, что российское общество 60-х годов XIX века имело очень сильный перегрев, который проявлялся в виде высокой социальной активности населения. Особенно это качество было заметно в широких слоях разночинцев, которые в силу весьма прискорбного своего положения не имели возможности к самореализации, но имели желание. Или, например, крестьяне, даже не смотря на то, что крепостными из них были от силы четверть, постоянно бунтовали. Впрочем, они требовали не отмены крепостного права (как это частенько заявляют популисты), а черного передела земли, так как из-за высокой плотности заселения центральных губерний империи при сохранении площади общинных землевладений на каждую душу приходился с каждым годом все меньший и меньший надел. И никакие формальные отмены крепостного права не позволяли решить это затруднение, что только показала история, которую отменно помнил Александр. Ведь мало кто обращает внимание на том, что отмена крепостного права прошла с фанфарами только в Санкт-Петербурге, а в остальных регионах к этому новшеству отнеслись как к очередной бредовой выдумке руководства, которое в упор не видело реальных проблем и старалось покрасоваться перед Европой.
В широких слоях общества накапливались острейшие противоречия, вызвавшие эффект примуса, который не спеша подогревал большой котел. И решить эту проблему можно было только двумя способами - либо выпустить этот пар, создававший высокое внутреннее напряжение, допустив широкие автономии внутри империи, либо направив его в дело на общее благо. В первом случае мы получали совершенно неуправляемую и рыхлую государственную систему, во втором, требовалось приложить огромные усилия к тому, чтобы воспользоваться этим нарастающим давлением пара в конструктивном и позитивном ключе. Если же не предпринимать никаких действий и продолжать выдерживать старую линию правительства на поиски компромиссных решений и сглаживание внешних противоречий, то давление пара, в конце концов, разнесло бы этот котел к чертям. Собственно как в реальности и произошло. Конечно, плеяда революций 1905 и 1917 года была, в сущности, успешными спецоперациями иностранных разведок, но они никогда бы не удались, не будь общество столь недовольно условиями своего существования. Вы только представьте, дорогой читатель, по итогам русско-японской войны 1903-1905 годов японскому императору из России шли массовые поздравительные открытки. «Злоба, черная злоба, товарищ - гляди в оба!» И Саша помнил, в какой ужас превратилась вся страна в припадке разрушительного самообновления, то есть, гражданской войны. Когда заменилось все руководство страны, на всех уровнях, в связи с тем, что предыдущее, доведшее империю «до ручки» прекратило свое существование, будучи вырезано практически поголовно. Александр это помнил и хотел предотвратить, так как ничего полезного такое обновление не несло, выступая экстренной, вынужденной мерой.
Иными словами можно сказать, что имелась классическая рыночная ситуация, когда спрос есть, но нет никакого предложения. И тут, в подобном контексте, на сцену выходит великий князь, который начинает позиционировать себя в нужном ключе. Вся его деятельность была овеяна нововведениями и реформами, причем, как показал опыт мирового турне, весьма успешными. В связи с чем, в широких слоях населения его, как говорят сейчас, рейтинг стал расти. Конечно, до уровня «вождя народов» Александру было еще очень далеко, но он шел верным курсом. Например, на 1864 год можно было констатировать создание своего рода фан-клуба очень большой численности. И его представители не скрывали своих взглядов. Из-за чего, столичная реакционная партия была вынуждена действовать очень осторожно, заняв нишу системной оппозиции и занимаясь лишь въедливой критикой, да и то, с пометкой - «во благо начинаний».
