Однако Селим упрямо продолжал тянуть Томаса налево, туда, где причальные кольца уступали место дикому камню пляжа. Там виднелось несколько ветхих сараев. Может, араб хочет укрыться в одной из развалюх и переждать бунт? Томас пожал плечами и, пригнувшись, побежал за своим спутником.
Дверь сарая была закрыта, и на ней висело какое-то странное железное приспособление. Только когда Селим снял с шеи ключ на тонкой медной цепочке, Томас понял, что железная штуковина — это замок. У замка была хитрая петля, входящая в квадратный корпус. Петля эта высвободилась после поворота ключа, и юноша вновь подивился хитроумию сарацинских умельцев.
Но то, что ждало его в сарае, превосходило всякое воображение. Поначалу Томас принял это за рыбу, быть может, гигантскую акулу или даже мифического кита. У акулы было длинное, сужающееся к голове и хвосту тело, формой напоминавшее веретено. Вместо хвоста или рыла, не разберешь, почему-то торчали изогнутые лопасти ветряной мельницы, а вместо спинного плавника — какой-то медный нарост. Медь блеснула в солнечных лучах, пробивающихся сквозь дырявую крышу, и Томас с ужасом осознал, что из нароста на него глядят два огромных прозрачных глаза.
Взвыв, юноша кинулся прочь от чудовища. Селим перехватил его за руку у самых дверей. Томас рванулся: вот она, месть! Сарацин все же решил отомстить за сгоревшую Хабибу и собирается скормить ее погубителя жуткому магометанскому демону. Уж лучше попасть в лапы Саххару…
По сараю разнеслись странные звуки. Молодой шотландец не сразу понял, что его будущий убийца смеется. Да не просто смеется — хохочет, отпустив запястье Томаса и взявшись за живот. Юноша отступил на пару шагов. Неужто сарацин сошел с ума от перенесенных испытаний и не видит, что за чудище поджидает их в глубине сарая? Селим разогнулся, вытер слезы с лица и подошел к акуловидному монстру. Чудовище, лежавшее на четырехколесной телеге, смотрело на человека, не моргая. Может, оно все же мертвое? И только тут Томас заметил железные обручи, стягивающие смоляную шкуру монстра. Селим ухмыльнулся, поднял руку и крутанул мельничные крылья. Те послушно завертелись. Окованная железом акула осталась неподвижна.
— До чего же вы, христиане, невежественны! — возмутительно самодовольным голосом сказал Селим. — Не можете отличить творение рук человеческих от чудовища. Посмотри, ведь это просто две лодки, поставленные одна на другую и обтянутые просмоленной парусиной. А то, на что ты пялишься с таким ужасом — не глаза, а отверстия в бочке, заделанные стеклом. Они нужны, чтобы следить за тем, что творится снаружи — потому что лодка моя может плавать под водой! Вот гляди, захочет человек осмотреться — сунет голову в бочку и сразу все увидит. А сама лодка в это время погрузится под воду, только эта часть будет торчать снаружи, и ее примут за плавучий мусор.
Томас еще раз взглянул на чудище — которое, впрочем, с каждым мгновением все меньше походило на чудище, а все больше — на две составленные вместе и обтянутые парусиной лодки — и тоже расхохотался. Юноша смеялся до слез и до колик, потому что это и в самом деле было смешно: как же он, воин и рыцарь, мог испугаться какой-то сделанной сарацинским искусником лодки?
Они выкатили телегу из сарая, протащили ее по заранее расчищенной от камней дорожке и накренили, так что рукотворная рыбина с плеском плюхнулась в воду. Томас кинул быстрый взгляд в сторону порта — не заметили ли их столпившиеся на берегу погромщики? Но те были слишком заняты избиением магометан и расхищением их имущества. Кое-где красные накидки уже сцепились, вырывая друг у друга особенно богато расшитую одежду или сверток с женскими драгоценностями. Им явно было не до двух безумных мореходов, которых к тому же прикрывала уходящая в море каменная коса.
Что касается Селима, тот влюблено смотрел на свое творение, не обращая внимание ни на что другое. Казалось, всю свою страсть сарацин перенес с мертвой женщины на чудесную лодку.
— Я долго думал, как ее назвать, — тихо сказал Селим. — Хотел придумать что-нибудь позатейливей, вроде «Левиафана» или «Морского змея». А теперь знаю…
Араб громко вздохнул и расправил плечи:
— Я хотел, чтобы мы поплыли на ней с Хабибой. Но Аллах решил иначе. Не мне оспаривать его волю.
Томас молча выслушал и это, а затем потянул сарацина за руку. Когда тот обернулся, юноша как мог правдоподобно изобразил смерть от удушья.
— Ты прав, — кивнул араб. — Мы не сумеем долго дышать под водой. Я хотел сделать меха с бычьей кишкой, чтобы накачивать воздух с поверхности, но не успел. Придется нам всплывать… Да и уплыть на ней далеко не удастся. Но мы можем достичь стоящих на рейде кораблей и забраться на борт по якорной цепи. Залезем и как-нибудь спрячемся. Твой черный человек не станет разыскивать нас там, потому что знает, что порт закрыт. Ну же, чего ты стоишь?
С этими словами сарацин шагнул в воду и принялся карабкаться на черную смоляную спину лодки. Томас глядел на него с легким ужасом — так и казалось, что лодка, похожая сейчас на мокро блестящего зверя, вот-вот опрокинется и прихлопнет искусника сверху. Но Селим, ловкий как кошка, прополз к бочке, откинул закрывавшую ее сверху крышку и нырнул внутрь. Через секунду из люка показалась голова.
— Оттолкни лодку от берега, тут недостаточно глубоко, — буркнул Селим. — А потом залезай.
Скрепя сердце, Томас ступил в холодную воду. Волна разбилась о его грудь. От пяток до плеч продрал озноб. Юноша уперся руками в клейкий борт рукотворного чудовища и подтолкнул. Лодка пошла неожиданно легко, так что Томас, не рассчитав усилия, плюхнулся головой в соленый прибой. Какой-то миг молодой шотландец слепо барахтался, затем с шумом вынырнул на поверхность. Лодка уже успела отплыть на несколько ярдов, и на одну леденящую кровь секунду Томас подумал, что не догонит ее. Что так и останется на проклятом сицилийском берегу, пока его не найдут погромщики или убийца-Саххар. Однако уже в следующую секунду он ринулся вперед и почти сразу ткнулся плечом в обтянутый парусиной бок чудо-лодки. Из люка уже протягивал руку Селим.
* * *
Внутри можно было стоять, только пригнувшись. Душный полумрак пропах железом, смолой и деревом. Под ногами почему-то оказались сдавленные двумя досками кожаные меха. Селим оттолкнул Томаса к передней части лодки, где была небольшая скамья, установленная поперек корпуса. Над этой банкой помещался вал с деревянным воротом, похожим на ворот колодца. Из ворота торчала железная ручка, а от вала тянулись какие-то рычаги, зубчатые колеса и прочая непонятная сарацинская механика. Сам Селим орудовал большим камнем, подвешенным на протянутой вдоль корпуса веревке — как догадался Томас, нужным для того, чтобы уравновесить шаткую посудину. Кое-как справившись с грузом, араб прополз в заднюю часть лодки. Там обнаружились два коротких весла, которые Селим просунул в отверстия по бортам. Отверстия были заделаны кожаными фартуками, чтобы не просачивалась вода.
