Ознакомительная версия.
— Это «Белый скорпион», — дрогнувшим голосом сообщил он. — Лако…
Алият опасливо повернула голову и с ужасом посмотрела на тлеющие обломки отгоревшего погребального костра, ещё утром бывшего белоснежным, сверкающим медью кораблём. Не может быть Лако… Шумный задира Лако… Значит, всё-таки удрал, прорвался, проскочил чудом по северному краю запретных песков, утащив за собой часть каравана… Ещё немного — и ушёл бы совсем… Чуть-чуть не хватило везения… Как ты сказал тогда? «Лучше я с тобой пойду, чем с ним останусь…» Ты всегда верил в удачу. И к Шарлаху ты пришёл только потому, что Шарлах — счастливчик. А на этот раз усомнился… И лежишь куском спёкшегося мяса под раскалёнными дымящимися обломками балок…
— Значит, он уходил от войск, — горестно бормотал Ар-Шарлахи, — а эти накрыли всех сразу…
Тёмные глаза Алият были угрюмы.
— Жаль… — обронила она. — Добрый был разбойник…
Вздохнула и повернулась к Ар-Шарлахи.
— Там должна быть его часть добычи за Зибру, — хмуро сказала Алият. — Может, подождём, пока жар спадёт?..
Ар-Шарлахи взглянул удивлённо и рассерженно. Да, действительно, где-то среди пепла и угольев таился горячий золотой слиток — всё, что осталось от кожаного мешка, полного золотых монет с профилем Улькара, — но… Нужно быть Алият, чтобы вспомнить об этом в такое мгновение.
— Времени мало… — буркнул он. — Пошли обратно…
И они пошли, марая песок прилепившейся к подошвам копотью. Впрочем, следы, остающиеся за ними, становились по мере приближения к «Самуму» всё светлее и светлее. Добравшись до каюты караванного, Ар-Шарлахи первым делом потянулся к шкафчику с вином. Всё-таки Лако был друг…
— Куда идём? — спросила Алият.
— Куда хочешь…
Она постояла, недовольно сдвинув брови, потом повернулась и вышла. Когда корабль покачнулся и медленно двинулся дальше, в пустыню, Ар-Шарлахи извлёк из-под подушек и положил на ковёр металлическую плоскую черепашку, которую ему при расставании чуть ли не насильно навязал Тианги. Враждебно глядя на тускло поблёскивающий подарок, скинул запятнанную сажей повязку, выцедил чашку до дна и стал ждать, когда тупое тоскливое отчаяние сменится настоящей злостью. Наконец усмехнулся криво и, взяв устройство, сдвинул на нём рубчатый выступ, затем вытянул за шишечку полый металлический прут. Внутри черепашки что-то пискнуло, а немного погодя тихий дребезжащий голос, слегка лишь похожий на голос Тианги, произнёс:
— Я смотрю, ты не слишком торопишься… Имей в виду, с севера на подходе ещё один караван.
— Вы сожгли моего друга! — тяжело дыша, сказал Ар-Шарлахи.
Несколько секунд устройство молчало, чуть слышно потрескивая.
— Не понял, — продребезжал наконец Тианги. — Объясни. В чём дело?
— Вы сожгли мой второй корабль! — заорал Ар-Шарлахи, чувствуя, как глаза застилает пеленой. Злость наконец пришла, и можно было не выбирать слов. — А его вёл мой друг! Что же вы делаете, вараны?.. Лучше бы вы меня сожгли!..
Он ругался взахлёб, пока не обессилел. Поднесённая к губам вещица потрескивала довольно долго, и Ар-Шарлахи, замолчав, подумал было с испугом и ликованием, что Тианги онемел от ярости. Ничуть не бывало. Тианги просто обдумывал услышанное.
— Да… Неприятно… — медленно проговорил он. — Но послушай… Ты же сам пожаловался, что тебе перекрыли дорогу. Мы ведь в общем-то стреляли из-за тебя… Чтобы тебе помочь… Разве не так?
— Я не просил… — обессиленно выдохнул Ар-Шарлахи.
— Мне очень жаль, — помедлив, отозвался Тианги. — Но на войне, знаешь, такое случается сплошь и рядом… Бьёшь по врагу, а заодно накрываешь своих… Если не секрет, куда ты сейчас направляешься?
— Куда-нибудь…
Ар-Шарлахи показалось, что Тианги усмехнулся.
— Ну ладно. Удачи тебе… где-нибудь. Хотя сейчас это несущественно. Куда бы ты ни пошёл, события будут везде одни и те же… А теперь верни эту штуку в исходное положение. Как договаривались.
Ар-Шарлахи послушно сдвинул рубчатый бугорок, и черепашка онемела. Утопил металлический прут и уже хотел было снова отправить устройство под подушку, как вдруг заметил, что в проёме стоит и смотрит на него во все глаза бледная Алият.
— Ты говорил… с ними?..
Он насупился и, не ответив, спрятал вещицу.
— Сумасшедший!.. — хрипло сказала Алият. — Так кричал, что на палубе слышно… Это ты на них?!
— На них, — глухо сказал он и налил вина. Алият наконец-то догадалась прикрыть дверь и медленно опустилась на ковёр, по-прежнему не сводя глаз с Ар-Шарлахи.
— Они — колдуны? — прямо спросила она.
— Не знаю, — сказал он. — Вряд ли. И потом, я уже тебе, кажется, говорил, что в колдовство не верю…
— А это? — Она кивнула на подушку, под которую он сунул подарок. — А молнии?..
— Это не молнии, — буркнул он. — Тианги сказал, что это ракеты.
— Что?!
— Ну… Как бы это тебе объяснить? Ты ведь ни разу не была на празднике в Харве…
— Я видела ракеты на празднике в Зибре.
— А! Ну вот… У нас это игрушки, а у них — оружие… Поняла теперь?
— Поняла… — тихо ответила Алият.
— Что ты поняла?
Алият помотала опущенной головой: то ли чтобы прийти в себя, то ли просто сбрасывая повязку. Бесцеремонно отобрала чашку и выпила остаток вина залпом. Взвесила посудинку в руке, как бы прикидывая, куда зашвырнуть.
— Я поняла, что с ними нельзя ссориться… — надломленным голосом сказала она. — Колдуны, не колдуны… Не дразни их, слышишь? Соглашайся!
— На что? На мятеж? На новую смуту?
Алият поставила чашку на ковёр, нахохлилась, зябко повела плечами.
— Всё-таки я тебя не понимаю, — призналась она, покосившись на чумазое изваяние государя. — Ты ненавидишь Улькара. Ты в него прошлый раз посудиной бросил, разбить грозишься… Ну так они же тебе это и предлагают поднять против него бунт! Что тебе ещё нужно?..
Медленная судорожная усмешка покривила смуглое длинное лицо Ар-Шарлахи.
— Если, ненавидя Улькара, — тщательно подбирая каждое слово, изрёк он, — я буду вести себя подобно Улькару, то чем я лучше него?
Алият с напряжённым вниманием вобрала глубокую эту мудрость, но, судя по оторопелому выражению лица, постичь её так и не смогла.
— Ну вот что ты сейчас сказал? — не выдержав, взорвалась она. — Ты же сам не понимаешь, что ты сейчас сказал!.. И хватит пить!
С видом покорным и разочарованным Ар-Шарлахи дал себя обезоружить. Алият была вне себя.
— Просто чистеньким быть хочешь! — злобно перевела она сложные логические построения Ар-Шарлахи на общечеловеческий язык. — В крови по брови, в дерьме по брови, а всё ещё из себя что-то строишь!.. Пальмовая Дорога только знака ждёт! Голорылых — ненавидят! Ты уж мне поверь, я-то знаю…
Ознакомительная версия.
