Вигарь, услыхавший похвалу, покачал головой:
- А на коче лаялся, мальчонка.
- Как люди, Никита? - мигом посерьёзневшим голосом спросил Никиту Сазонов.
- Детишки да бабы слабы совсем, - грустно ответил Никита. - Я уж думал, что не довезём кого, но Божьей милостию…
- Парни, по кораблям пройтись, детей и женщин в крепость. Кто слаб - на руках нести. Топчаны освободите от хлама, одеяла со склада ещё возьмите! - Сазонов привычно командовал столпившимся рабочим и морпехам, наблюдающим за высадкой прибывших людей.
- И сколько там куриц осталось? Всех в котелки!
Получившие указания мужики разбежались их выполнять. А Сазонов, помогавший, вместе с несколькими морпехами, бородатым мужикам в холщовых рубахах выгружать тюки с кочей, с удивлением отметил в некотором отдалении молящихся на коленях людей, взгляды которых были обращены на освещённый лунным светом крест часовни.
Наутро Сазонов подозвал Карпинского:
- Пётр, я к Соколову, остаёшься тут за меня, а в форте сейчас Саляев. Смотрите за рекой и лесом - казаки могут вернуться.
Морпехи уже приготовили к походу ботик, куда уже загрузились помимо Усольцева, голова беломорских поселенцев Всемил, староста белозёрских крестьян Тихомир, а так же Вигарь с племянником, захотевший посмотреть на диковинное озеро Байкал, о котором он прознал ночью, ведя разговоры у костра.
- А ежели там и вправду зверь водится? Бают, как в Студёном море он.
В Белореченском, после недолгого отдыха, на ботик забрали Соколова и Кабаржицкого и теперь предстояло добраться до полковника.
При подходе к истоку Ангары, впервые побывавшие тут, отметили торчащий из воды шаманий камень, да силу великой реки, изливающейся из озера. На отдых остановились в мелком заливчике у ясачной заставы. Встречавший гостей бывший мичман советского флота Васильев загорелся идеей увеличения численности своего поселения за счёт постоянных жителей. Так как уже вечерело, было решено держать путь на Новоземельск утром следующего дня.
Байкал, посёлок Новоземельский, август 7138 (1630).
- Успокоились! Давайте по одному, не мешайте друг другу, - умиротворяющим голосом проговорил Смирнов.
Радек откинулся на стуле, выпятив нижнюю губу.
- Николай Валентинович, незачем селить людей всех вместе, смысла в этом нет. Нам необходимо обживать Ангару, - сказал полковник.
- Но новые поселения необходимо ставить рядом, в пределах нескольких часов перехода. Иначе мы не успеем помочь отбить нападение, если вдруг такое случится, - ответил за Радека Соколов.
- Хорошо, давайте определятся. Главное - наличие земель под распашку и огородничество. Близость наших посёлков, так? - полковник встал из-за стола и подошёл к висящей на стене карте Иркутской области.
- Десять семей беломорцев Всемила - Усолье? - ответом были согласные голоса.
- Шесть семей беломорцев - зимовье Васильева, - так же без возражений, кроме уточнения от самого мичмана Васильева:
- Товарищ полковник, тогда надо название менять - уже не зимовье будет, а посёлок.
- Есть варианты, Николай?
- Никак нет. Предлагаю отдать этот вопрос на откуп поселенцам.
- Хорошо. И белозёрские, Ангарск или Балаганск?
- Ангарск предпочтительнее, недалеко от Усолья, а там и Белореченск, - сказал Кабаржицкий.
- Балаганск тоже недалеко от Удинска, - пожал плечами Соколов и обратился к мигом встрепенувшемуся Тихомиру, до этого скромно сидевшему на лавке и показно не встревающем в разговоры, в отличие от поучаствовавшего в них Всемила.
- Тихомир, а ты часом землицу на реке себе не приметил?
- Всё одно, землица тут везде богатая и пустая.
Соколов понимающе кивнул и сказал, обращаясь к Смирнову:
- Андрей, тогда предлагаю ставить Ангарск.
- Ну что же, вот и разобрались. Профессор Радек, с вами мы потом обсудим обучение наших поселенцев грамоте…
- Мы грамоту ведаем, - вставил Всемил. - Грамота от отцов наших нам передана, а мы храним её и отцов наших чтим.
- Очень интересно, Николай Валентинович, наверное, есть резон изучить и письмо, существующее на Руси?
- Письмо Руси древнее, кстати, чем это преподаётся в учебных заведениях, ещё до всяких там солунских братьев, - согласился Радек.
- Глаголица, Николай Валентинович? - заинтересовался Кабаржицкий.
- Помимо глаголицы существовало и русское руническое письмо, так называемые черты и резы. Официальная историческая наука, как обычно, в таких случаях стоит насмерть - не было и всё. Мол, Кирилл и Мефодий научили русских грамоте, византийцы научили жить, а крещение помогло диким русам слезть с деревьев.
- Ладно, с этим потом решите, сначала, коль мы тут все собрались надо решить дела неотложные. А именно - как мы будет себя позиционировать в общении с Москвой?
- Есть несколько вариантов, - подхватил Соколов, - мы можем так сказать уйти под руку Москвы, как предлагал нам Хрипунов. Мы можем дистанцироваться, как зависимое от Московии территориальное образование, платить некую дань и, наконец, стать отдельным государством. Конечно, на данный момент, термин государство применительно к нам, вызывает усмешку. Это понятно, но с того же начинали и нынеш… - Вячеслав ухмыльнулся:
- Уже те самые США или ЮАР, Латинская Америка, в конце концов. У каждого варианта свои плюсы и минусы. Короче их можно выразить так, - продолжал Соколов в полной тишине, - в первом варианте у нас будет так называемая крыша над головой, но есть опасность попасть в местный трибунал, как еретики и непонятные люди, да и вообще потерять друг друга. Второй вариант не даст нам ничего кроме казачьих и стрелецких гарнизонов, с теми же опасностями для нас всех, никто за нас впрягаться не будет.
- А третий вариант? Ты Вячеслав, для себя уже решил? - встрепенулся Радек.
- Да, я за третий вариант. Путь будет нелёгок, но всё зависит от нас.
- А как ты будешь решать проблему царских казаков? - сощурив глаза, спросил Радек.
- Это самая сложная задача. Нам нужна крепкая оборона, только имея пушки, мы сможем договариваться с царём. Но и кровопролитие нам крайне нежелательно, мы же не можем убивать своих предков.
Помещение казармы, в котором проходило собрание, наполнилось людским гулом. Кто-то спорил, кто-то меланхолично постукивал по столу, кто-то отрешённо глядел в окно.
- Внимание, - прервал разговоры Смирнов. - Мы, то есть, начальствующий состав экспедиции в целом сошлись во мнениях. У нас к вам есть два вопроса. И, хотя тут нет кворума, но мы хотим спросить вас, доверяете ли вы нам: мне, Вячеславу, Николаю Валентиновичу, а так же Петренко и Сазонову?
В ответ люди отвечали хоть и нестройно, но утвердительно.
- Хорошо, я рад, что наша работа вам по душе. И второй вопрос - согласны ли вы с третьим вариантом, предложенным Вячеславом?
- За счёт чего вы собираетесь страну создавать? - выкрикнули из группы научных сотрудников.
- Торговля, в первую очередь. Если мы сможем стать посредниками меж Китаем и Русью, Китаем и Европой, то сможем обеспечивать себя. Я думаю, что нам необходимо будет создать нечто вроде ярмарки, желательно на ангарских порогах, ниже современного Братска.
- И где этот ваш Братск? Да и земля там не наша! - раздался женский голос.
- Погодите, - улыбаясь, протянул Смирнов, - согласно нашему уговору с Бекетовым, граница будет проходить по их последнему поселенью. А так как Удинское зимовье сгорело, то мы имеем право поставить свой острог. Нам необходимо занять пороги - это удобно для организации обороны, пороги легче контролировать. Наши суда будут подходить с Ангары, выгружать товар. А продавать на суда, приходящие с Тунгуски.
Люди сидели в полной тишине, поражённые столь грандиозными планами полковника. Не все верили в возможность того, что сбудется желаемое. Но всё-таки большинство страшилось того, что будь они подконтрольны Московскому царству, то разлуки многим не избежать. А это самое страшное для людей, которые одиноки в этом мире и только чувство того, что все свои тут, рядом давало надежду на будущее. К тому же люди никогда не забывали об аномалии, из-за которой они застряли в этом месте - каждое утро профессор Радек собственной персоной проверял - а не заработала ли она, эта родная и в тоже время проклятая, аномалия. С собрания люди расходились задумчивые, напряжённые. Многие переговаривались друг с другом, обсуждая тот или иной вопрос.
***
- Ну давай, Ростик, что мы папе скажем? - Мышкина, горя румянцем щёк, уговаривала маленького Ростислава произнести тот самый детский лепет, который так дорог каждому родителю. Белокурый малыш, блестя голубыми глазками, улыбался и тянул ручки к Ярославу. И лишь у него на руках выдал сакраментальное:
- Папа! - и тут же маханул счастливому отцу кулачком по лбу.
- Ну что, Ярослав? Тебя значит, на пороги пошлют, - грустно сказала Лена.
