— Что может помешать?
— Смещение тех, кто покровительствует проекту. Например, фон Браухича. Хотя это только замедлит работы.
— Как, по-вашему, относится Гитлер к ракетчикам?
"Почему он это спрашивает? Почему интересуется этим, а не техническими деталями? Понял, что я по специальности не ракетостроитель? И ищет способы сорвать создание Агрегата-4, он же Фау-2?"
— Гитлер… пожалуй, с некоторой осторожностью. Недоверчивость малообразованного человека, подозревает, что ему парят мозги.
— Как ракетчики парят мозги тем, кто приезжает?
— Показывают огневые испытания двигателей. Обычно это впечатляет.
— На Гитлера это способно произвести впечатление?
— По крайней мере, он не подаст вида.
— Что он скажет?
— Нет информации.
— Хорошо… Можно ли улучшить Агрегат-4?
— Да. Сделать боеголовку отделяющейся. Это увеличит дальность. Баки должны быть несущими, это снизит вес. Еще у немцев проблемы с топливной аппаратурой.
— Ясно. Может, у специалистов есть вопросы?
— Скажите, вы не могли бы нарисовать геометрию камеры сгорания, или хотя бы размеры? Как охлаждается? — Глушко сгорал от нетерпения.
Виктор развел руками.
— Увы. Если бы я был специалистом по ракетной технике…
— Но ведь Лангемаку вы дали почти готовый рецепт!
— Что есть, то есть. Как будто я специально знал, что тут понадобится?
— Ладно, все понятно, — примирительно сказал Королев.
— Ну что понятно? Что тебе понятно? — раздосадованно сетовал Глушко.
— То, что придется самим открывать. Что, не сумеем, что ли?
— Сумеем, не сумеем… Сумеем. Вот когда только?
— Ну а тебе сразу все готовое. Скажи спасибо, что доказывать не надо, что жидкостные ракеты — это не вредительство. Да, вы вот такое скажите, — обратился он уже к Виктору, — Оберт предлагал использовать ракеты, чтобы из космоса исследовать неизученные районы земли. Это найдет какое-нибудь применение в будущем?
"Действительно, человек бредит космосом… Стоп, чего я туплю? Как раз можно всех развести по понятиям."
— Применение? Да. Только прежде всего в виде спутников-шпионов.
— Спутников кого? — встрепенулся штабс-капитан.
— Спутников тире шпионов. То-есть запускаем искусственный спутник Земли, на нем фотокамера с телеобъективом. Он пролетает над заданной территорией сопредельного государства, фотографирует, что надо и приземляется в заданном районе. Вот, допустим, тот же ракетный полигон заснять.
— И… и что можно рассмотреть с такой высоты?
— В перспективе — вплоть до номеров автомобилей. Подводные лодки под водой тоже хорошо видно. Да, еще можно спутники связи. Чтобы агенты выходили на связь через спутник направленной антенной на ультракоротких волнах, и их не запеленгуют.
— Так-так… Сергей Павлович, а вы что скажете?
— Абсолютно верная идея! Российской империи просто надо иметь такие спутники раньше враждебных государств! А дальше — послать на орбиту пилотируемые корабли и сделать постоянные платформы для боевого дежурства, чтобы при необходимости сбивать спутники противника и ракетные снаряды дальнего действия с помощью управляемых ракет или лучевых концентраторов…
"Это как? Это будущий Главный Конструктор уже предлагает программу звездных войн? Хотя… Ну это же в данном положении уникальная возможность выбить деньги на космос"
— …При спуске на крыльях в атмосфере мы можем сделать аппарат многоразовым…
— Сергей Павлович, считайте, что вы меня убедили. Помимо непосредственного военного значения, первый вывод космического аппарата будет иметь и огромное моральное воздействие на политические элиты других держав. Полагаю, что именно вам, как первопроходцам, и следует поручить подготовку звездных экспедиций. Остается только отстоять ваши кандидатуры перед руководством. Не вижу радости. Вы, наверное, не верите?
— Ну… если честно… знаете, просто как-то это все так неожиданно. С Колымы и…
— Виктор Сергеевич! У вас есть что — нибудь такое убедительное для Сергей Павловича?
— А, знаете, есть. Компоновка его космической ракеты.
— Простите, вы сказали…
— Вашей космической ракеты. Вы ее создадите в будущем. А уважаемый господин Глушко создаст к ней двигатели. Здесь мы частично возвращаемся к последовательной схеме…
"Только бы киношники ничего не напутали… Только бы не напутали… Это же все-таки не сегодняшняя халтура от канала BBC…"
— Ну что скажет главный конструктор?
— Вынос мозга…
— Вот. Он уже на языке господина из будущего заговорил. Как идея-то? То, что мои двигатели и первой и второй ступени включаются на старте — я за.
— Что идея… Гениальная идея. Вы не шутите, это вот именно я предложу?
— Именно вы. Ваша идея, никому не отдавайте. Она еще в двадцать первом веке бороздить космос будет. Если атомной войны не случится, конечно.
— Но, конечно, не следует думать, что вот по этой схеме сразу сделаем ракету и выведем спутник… Идея хорошая, но ракету надо еще начать и кончить.
— Вот и начнете, господа ракетчики, — резюмировал штабс-капитан, — и вы же закончите. А оставшееся на сегодня время попробуем выяснить, какие еще наиболее важные детали этого дела могут быть известны господину Еремину…
…Вечер был душноват. От дождя в первой половине дня везде стояли парящие лужи. Неожиданно жаркое солнце медленно ползло над крутобережьем в сторону Бежич, и новенький гостиничный вентилятор, подвешенный вчера под потолком, плохо помогал. Штабс-капитан позвонил, чтобы в кабинет занесли новый сифон сельтерской и ведерко со льдом.
— Задержитесь, пожалуйста, — сказал он Виктору после того, как отпустил ракетостроителей, — есть небольшой разговор. Точнее, полтора разговора.
"Спросить у него что ли, в какой гостинице в Бежице можно снять безопасно номер? Не тащить же Татьяну в дом с "родственниками", а тем более не идти же в ее коммуну…"
— Всегда ваш.
— Тогда начнем с половины разговора. Завтра устраиваем выходной или хотите поработать?
— А кто дальше на очереди?
— Да это не так срочно. Конструктора по стрелковому оружию прилетели. Можно и на понедельник перенести.
— А кто прилетел?
— Дегтярев, Шпагин, Судаев. Хотели Симонова и Токарева, но у них испытания новых моделей винтовок.
— Давайте завтра. Если конструктора не против.
— Они не против. Вам не повредит?
— А война в сороковых мне не повредит?
— То-есть, вы исключаете, что Германии тоже можете понадобиться живым и здоровым?
— Это говорите мне вы?
Ступин пожал плечами.
— Я не предлагаю переходить на сторону Германии. Но вы ведь не наивны и понимаете, что ваши знания им нужны. И почему-то считаете, что в войну обязательно погибнете. Не скажете, почему?
— А мне не нужна такая жизнь! Хватит с меня и в одной реальности разгромленных лабораторий и заводов, сводок о сокращении населения и… Я не шкура и не сволочь. Завтра работаем. Простите, если лишаю вас отдыха. Может, вас кто-то другой подменит.
— Пустое. Такова наша служба. Тогда, если не возражаете, перейдем к собственно разговору. — Ступин налил стакан сельтерской и кинул в него кусочек льда. — Только как его начать, не знаю даже я.
10. Свято место пусто не бывает.
— В чем же трудность? — спросил Виктор.
— В том, что это ваше личное дело. Сугубо личное. И в том, что мы обязаны если не помогать вам в этом незнакомом мире во всех вопросах, то хотя бы давать информацию, чтобы вы могли сориентироваться.
"Личное. Что же у меня тут личное-то?"
— Если правильно понял, вы собираетесь показать досье на мадам Краснокаменную?
— Нет. Точнее, досье у нее в порядке. И вообще никакого, как у вас говорят, компромата, даже наоборот.
— Если наоборот, я очень рад. Значит, трудностей нет.
— Ну, если вы так считаете… Дело в том, что к ней благорасположен один вполне приличный господин, бакалейщик. Держит лавку недалеко от Литейной. Пару лет назад он овдовел, трагический случай — бедняжка подхватила простуду, перешедшую, кажется, в крупозное воспаление легких. Остались двое детей — мальчик и…
— И еще мальчик?
Ступин удивленно взглянул на Виктора.
— И девочка. Почему вы так решили?
— Вспомнил. Одного знакомого.
— Может быть. Характеризуется положительно, имеет серьезные намерения связать свою судьбу… правда, несколько стеснителен.
— И что?
— И, собственно, все. Это, собственно, не наше дело, и если бы не уникальный случай…
— То-есть, вы хотите, чтобы я не наделал глупостей?
— Естественно.
— Ну я же не пацан двадцатилетний.
— Ну… чего только не приходилось видеть. Спасибо.
