Мак-Гортас, вздохнув, ещё раз обвёл взглядом окружающий его мир. Увиденное не то что вызывало тревогу, скорее просто цепляло своей непривычностью. В чём именно она заключалась? Уж точно не в русской природе, не в расположившихся поблизости трёх «диких». Не в знании того, что чуть поодаль находятся ещё двое верных людей с лошадьми просто и заводными, готовыми, в случае чего, и расстрелять всё и всех из пулемёта, также приготовленного на всякий случай. Тем более не вызывало печали оружие — винтовки особого образца с оптическими прицелами, специально приготовленные для этой вот двуногой дичи, которая совсем скоро должна была появиться на неплохо просматриваемой в прицел дороге.
Главным поводом для плохого настроения служил только один человек. Одна… Мария Станич, исключительно по собственному желанию тут оказавшаяся. Решившая лично присутствовать во время уничтожения имама. Зачем? Почему? Офицер «диких» знал, что мог задать этот вопрос и даже получить ответ, однако не хотел этого делать и всё тут. Иногда во многих знаниях действительно крылись и многие печали. таких знаниях уж точно!
— Беспокоитесь, Филипп?
А вот и она сама о себе напомнила. Тихо приблизилась, показывая тем самым, что тоже проходила определённое обучение. И одежда… почти мужская — это понятно, поскольку юбки для таких дел крайне неудобны — и, как у них всех, помогающая оставаться малозаметной среди леса. Непривычная одежда для многих, но в то же время полезная. Мак-Гортас знал, что военным министерством уже рассматривается использование такой вот полевой формы, точнее нескольких её вариантов: лесной, зимней, пустынной. Разные цвета окраски, но общая цель одна — предельная незаметность. Здесь же был лес. А поэтому…
— Не беспокоюсь, мисс Станич. Просто я осторожен.
— Осторожность нужна, — улыбнулась в ответ та, которую среди Дикой Стаи чуть ли не с самого начала считали если не за одну из своих, то уж точно не чужой. Затем же, когда Стая стала ещё и важной частью тайной полиции, сестра создателя «диких» и вовсе оказалась одной из тех, кто отдавал приказы, пускай и не относящиеся напрямую к войне. Хотя война войне рознь. Есть явная, а есть и скрытая, не прекращающаяся даже во время официального мира. — Но сейчас всё должно пройти так, как запланировано. Слишком много усилий приложено. Слишком многие люди из верхушки империи… империй заинтересованы в том, чтобы один горец прекратил быть. Он полезен только мёртвым. Всегда был бы полезен именно таким, но… Гуманизм русского императора нужно исправить. Хотя бы так.
Вот в чём Мак-Гортас не мог упрекнуть Станич, так это в недостатке доводимой до него информации. Сестра министра тайной полиции, равно как и её брат, считала, что знающий суть исполнитель высокого ранга будет и лучше стараться, и не наделает ошибок. Честно сказать, правильно считала, тут у «дикого» не было и тени сомнений. Просто это был первый раз, когда он оказался в центре событий такого масштаба. Вот и становилось несколько не по себе.
Карканье вороны. Троекратное, а значит это не просто так, а знак, что цель приближается. Мак-Гортас постарался выбросить из головы всё лишнее. сосредоточившись на главном — на винтовке, а также на том, чтобы поймать в прицел нужную цель и ни в коем случае не промахнуться. И плевать на то, что есть ещё трое стрелков, что все они тоже долго, усердно и успешно учились поражать цель на различных дистанциях, в сложных погодных условиях. Был лишь он сам, оружие и ожидание цели.
* * *
Планировать важное событие, после чего узнавать о его результатах — это одно. Зато участвовать в операции и самой чувствовать всё происходящее — совсем иное. Однако здесь и сейчас присутствие Марии Станич среди матёрых головорезов, готовых совершить знаковое политическое убийство, было вызвано далеко не одним желанием пощекотать нервы и ощутить эту особую атмосферу. Совмещение приятного и полезного, вот что это было.
Про приятное и так понятно, а вот полезное… Сестра главного интригана Американской империи стремилась одним выстрелом убить даже не двух, а сразу нескольких зайцев. Каким образом? Не сказать что легко и просто, но и без чрезмерных сложностей. Первый заяц — сам Шамиль, об этом и упоминать не стоило.
Второй, не менее важный, но также очевидный — возможность для панславистской партии, и без того оказавшейся в свете изменившейся политики и особенно туркестанских успехов Черняева «на коне», оттеснить от императора не только представителей инородцев, особенно кавказских, но ещё и дискредитировать самую идею умиротворения, когда представителям покорённых народов, помимо кнута, предлагали ещё и пряник. Далеко за примером и ходить не стоило. Сам Шамиль, получающий весьма большое содержание и живущий, словно король в изгнании. Его сын, до недавнего времени по сути служивший в русской гвардии и более того, аж в Конвое. Кое-кто из наибов Шамиля, сдавшихся и получавших от императора… ежегодную пенсию в тысячи рублей. Тот же наиб Черкесии Мухаммад-Амин и прочие, которых хватало, известные и не слишком. Более того, мотающиеся то в Османскую империю, то в другие совсем не дружественные России страны и возвращающиеся обратно. А с какими целями? Вот то-то же! Подобное следовало пресечь и шансы на это имелись немалые… после спровоцированного на бегство и убитого при оной попытке самого Шамиля.
Третий зайчик, на сей раз куда более незаметный на первый взгляд — очередной удар по пока ещё цесаревичу Николаю. При разработке и затем воплощении многоходовой провокации предусматривалась возможность того, что сын Шамиля или он сам — не лично, но посредством писем или доверенных лиц — попробует, не добравшись до самого императора, броситься на поклон к цесаревичу. Это и случилось. Хотя тут всё было куда как сложнее. Да, сложнее. Сам цесаревич, чувствуя неладное, не хотел и близко подходить к столь дурнопахнущей теме, как возня вокруг давнего врага Российской империи, проживающего на положении почётного пленника. Горчаков… Тут Мария Станич не могла утверждать с уверенностью — слишком уж хитёр и многоопытен был канцлер, а о предсказании его реакций и говорить не приходилось. Однако явных действий он так и не предпринял, будучи более прочего сосредоточен на том, что происходило вокруг оставшихся в живых декабристов и семейств тех, которые уже успели отправиться в мир иной. Шкурка самого канцлера начинала если и не пригорать, то дымиться, а потому не стоило удивляться, если его это занимало куда больше, чем второстепенные сейчас вопросы.
Как бы то ни было, но вразумительного ответа Шамиль и из Москвы не получил. Цесаревич отделался лишь общими словами и тем, что пообещал поговорить с отцом… как-нибудь, когда окажется в столице. Ну и добавил пожеланий здоровья, а также не беспокоиться по поводу того, о чём беспокоиться не стоит. Дескать, в Калуге все спокойно.
Мария аж улыбнулась, вспомнив о том, что ей сказали относительно реакции Шамиля на подобное, хм, утешающее послание. Имам окончательно уверился в том, что его скоро выдадут Американской империи по требованию императора Владимира I и единственный шанс избежать смерти — бежать. А как бежать, если рядом приставы? Вот тут ему пришлось помочь, естественно, через третьи руки, чтобы никаких подозрений не возникло. В восточных странах подкуп был совершенно естественным и почти всегда приносящим результаты способом добиться желаемого. Вот и Шамиль попробовал применить сей способ на кое-ком из приставов, казавшихся ему наиболее для этого подходящими. Например, подпоручик Истомин не так давно жаловался на крупный проигрыш в карты, в результате которого пришлось думать о закладе родового имения, дабы выплатить долги по векселям. Штабс-капитан Рихтцангер, тот периодически впадал не в запои, но в загулы, спуская деньги на красоток и ресторации. Вроде бы подходящие кандидатуры на то, чтобы получить немалое число золотых монет, но…
Провокация — наука тонкая. Когда объект, на которого направлена провокация, является особо важным, а средства на подготовительную работу мало чем ограничены, можно выстраивать действительно внушающие почтение конструкции. Вот и в случае Шамиля подводимые под подкуп офицеры на деле в деньгах и не нуждались. Хотя делали вид. И проигрыш в карты состоялся при свидетелях, и дамы полусвета брали у штабс-капитана деньги, и многие были уверены, что эти два офицера находятся в крайне стеснённых обстоятельствах. Обмани врага своего, заставь его действовать, исходя из неверных предпосылок. Тогда и победа окажется куда ближе и гораздо более вероятной. Мария Станич всегда быстро училась и умела применять выученное уже на собственной практике.
