рискнул. Создал знак в виде лупы с глазом по центру и воздействовал им на тот участок тьмы, где не было даже намека на божественную волю. Знак засветился и центр «лупы» начал расти, превращаясь в круглый проем, через который я увидел автотрассу.
— Енисейский тракт, — тут же уверенно заявил Баюнов. — Как твой символ работает?
— Показывает, куда ушел владелец энергии из этой точки.
— Тогда это нам ничего не дает. Плеткина могла поймать любую машину и уехать как в город, так и за его пределы. Как понимаю, ниточка оборвалась?
— Похоже что так, — пришлось мне признать. — А проверить камеры на тракте? Там же они стоят?
— Да, но времени это займет не мало. Да и обоснование должно быть веское. Я же не просто так предлагал ее в розыск объявить.
— Подождем с розыском, есть другая идея.
На ум мне вновь пришел Михаил Романович. С камерами в отличие от Баюнова он помог разобраться. И возможности у личного порученца президента намного больше, чем у капитана полиции. Пусть и не рядового офицера, а главного над целым отделом в управлении полиции города.
— Здравствуйте, — не откладывая в долгий ящик, я тут же позвонил ему. — Есть серьезный разговор насчет владельца тех данных, которые с вашей помощью я достал.
— Здравствуй. У меня тоже к тебе разговор. И тоже насчет тех данных. Тебе нужно фото, да?
— Да.
— Сейчас отправлю. Жду.
Через минуту я уже стоял в незнакомом кабинете без окон. Чем-то он напоминал учебную аудиторию: три ряда парт, доска и видеопроектор с подключенным к нему ноутбуком. Михаил Романович как раз в момент моего появления закрывал дверь на ключ и, развернувшись ко мне, махнул рукой на одну из парт.
— Присаживайся.
— Спасибо за помощь, — сев за парту начал я. — Но теперь мне необходимо найти одного человека…
— Карину Плеткину? — тут же в лоб спросил он меня.
— Да, но откуда вы..?
— Я посмотрел тот диск, ссылку на который тебе нашли. И даже пошел дальше и нашел «хозяина» ссылки. Очень интересные видео там обнаружились.
— Думаю, вы понимаете, насколько она опасна. Это она создавала темных, которых я с учениками уничтожал, а сейчас она подалась в бега. Нужно ее срочно найти, пока она еще что-то не натворила.
Прежде чем продолжить разговор, мужчина прошел к столу с ноутбуком, сел за него и тяжелым взглядом посмотрел на меня.
— Знаешь, я не люблю, когда меня считают идиотом, — вдруг начал он. — И именно такое чувство у меня складывается сейчас.
— О чем вы? — не понял я пассажа Михаила Романовича.
— Когда я узнал, кому принадлежат видео, я естественно решил найти этого человека. Угроза-то нешуточная. Попросил наш технический отдел провести поиск по лицам и определить, где находилась Плеткина, когда писались видео. И знаешь, что обнаружил?
Я стал догадываться, к чему он клонит, но промолчал, ожидая продолжения. И мужчина не стал затягивать паузу.
— Вот, — он кликнул несколько раз мышкой и вывел на проектор фотографию, где мы с Плеткиной сидим в том ресторане, где она давала мне наводки на темных. — Как ты это можешь объяснить? С твоих слов, вы враги. Причем естественные. Но тут я вижу, как два врага спокойно сидят и общаются. Но это бывает. Втереться к противнику в доверие и выявить нужную информацию. Я даже готов в это был поверить. Тем более что после этих разговоров ты шел и уничтожал темных, созданных как раз этой Плеткиной. По видео и датам это хорошо видно. Вот только я успел узнать тебя достаточно хорошо, чтобы понять — разведчик из тебя никакой. Да и все ваши действия со стороны выглядят как сотрудничество. Неприкрытое. Она тебе — темных делает, а потом сдает, а ты — учеников на «кровь» натаскиваешь. Нехорошо, — покачал головой мужчина. — Но потом у вас возникли разногласия. И ты кинулся ко мне за помощью. Но вот вопрос: а зачем мне помогать тебе? Как я вижу, вы не такие уж непримиримые враги. И на человеческие жизни вам плевать. Сейчас я помогу тебе, а что потом? Убьешь меня, как ненужного свидетеля? Сотрешь память? Еще как-то избавишься?
Я сидел и не знал, что делать. С его точки зрения все понятно. И ведь не придерешься! Я и сам не знал, что будут делать боги, когда посчитают, что сотрудничество с главой государства и его помощниками станет невыгодно. Как будут снова стирать память о медиумах, когда борьба с темными Америки завершится?
— Олег, — обронил Попрыгайло. — Ты мне сейчас расскажешь все. Иначе наш союз закончится не начавшись. И сразу хочу предупредить — даже если ты что-то со мной сделаешь, о нашей встрече знают и любой негативный исход, кроме озвученного мной, будет расценен, как объявление войны. Рассказывай, Олег. Я слушаю.
Михаил Романович сидел, вперив в меня немигающий взгляд и ловя каждое мое движение, а я не знал, как быть. Рассказать все, как он просит? Стоит ли? И могу ли я в принципе принимать такие решения? Ведь своими откровениями я могу подставить не только Дажьевых, но и многих других медиумов.
— Я не могу вам ответить, не получив разрешения, — выдавил я из себя, доставая айфон.
— Комната экранирована, так что ты… — договорить мужчина не успел, так как я уже набрал номер Жозе и пошли гудки.
И сам факт этого заставил брови Михаила Романовича удивленно подняться вверх.
— Слушаю, — раздался голос Светиного отца.
Я кратко изложил ему суть возникшей проблемы и попросил разрешения открыться порученцу президента. Тот думал минуты две, после чего наконец ответил.
— Хорошо. Дай ему белый доступ.
— Белый доступ? — когда я закончил разговор, зацепился за это Михаил Романович. — А какие еще есть?
— От красного, кто не знает ничего, до собственно белого — полный доступ к информации о нас. До этого мы с вами работали по зеленому доступу. Это наиболее распространенный и используется при работе с людьми из структур. Чтож. Раз уж мне дан карт-бланш, то слушайте. В одном вы правы — у меня с Плеткиной было сотрудничество. Именно того характера, о котором вы упомянули.
— Для чего это вам? Зачем это вашим противникам?
