он на всех парусах летел сюда.
— Вот на кой ты мне здесь нужен… — буркнул я, вглядываясь в плоский корпус незнакомца, на котором, словно белые муравьи, копошились матросы. — Парни, долго вам ещё?
— Нет, скоро уже! — отозвался кто-то из флибустьеров.
— Как закончите, снимаемся с якоря! Надо валить отсюда, пока не поздно, — сказал я.
— Удрать хочешь? — прозвучал рядом голос боцмана.
— Хочу, — ответил я, не отрывая взгляда от приближающегося корвета. — Маловато нас, второго боя не выдержим.
Старик жестом попросил у меня подзорную трубу, посмотрел сам, покачал головой.
— Не выйдет, кэп. Быстро идут они. Догонят, как пить дать, — проскрипел он.
— Ждать, как покорная овечка, я тоже не собираюсь, — раздражённо процедил я, забирая оптику.
Я прошёлся по бригантине, машинально отмечая тут и там повреждённые после предыдущей схватки места, посмотрел на напряжённые лица матросов, готовых к любому исходу. Они, кажется, до конца ещё не понимали, в какой мы заднице.
Корвет наверняка идёт с полной командой и полным боезапасом, а у нас добрая половина команды ранена так или иначе. Пушек на корвете явно больше, но если они целенаправленно идут по нашу душу (а я нисколько не сомневался, что так оно и было), то топить наш корабль они не будут, постараются просто захватить. В честном бою у нас не было никаких шансов.
Я снова прильнул к подзорной трубе, рассматривая гостей. На носу корвета, у самого бушприта, я разглядел знакомую фигуру в парике. Ладрон, дьявол его раздери. Уже достаточно близко для пушечного выстрела, но стрелять они не торопились. А мои парни только-только заканчивали погрузку и начинали затаскивать шлюпку на борт.
— Всех, кто может сражаться, наверх, — скрипнув зубами, приказал я. — Поверните к ним правым бортом, все орудия к бою. И поднимайте уже чёртов якорь!
— Все и так наверху, Андре, — донёсся до меня голос Шона, и я оглянулся.
Шон тоже пострадал во время абордажа, он был ранен в правую руку, которая теперь безвольно висела в косынке. Он стоял ещё с десятком раненых, с теми, кто нашёл в себе силы сражаться. И, глядя на эту горстку людей, на это жалкое воинство, до меня докатилось осознание того, насколько всё плохо.
— Ладно. Правым бортом. Орудия к бою, — приказал я и вновь уставился на приближающийся корвет.
Ощущение было такое, будто он решил пойти на таран, и тут мне в голову пришла идея.
— Муванга! — позвал я. — Живо сюда!
Негр выбежал из трюма, и я подробно пояснил ему свой замысел.
— Будет сделано, вождь! — кивнул он и снова убежал вниз, по дороге забирая с собой ещё нескольких матросов.
Бригантина наконец развернулась бортом к преследователю и легла в дрейф, оскалившись пушками, словно загнанная в угол крыса.
— Грин! — донёсся крик с вражеского корабля. — Ты подлец и мерзавец! Думал, я тебя не найду?! Думал, я тебя не поймаю?!
— Месье Ладрон! — крикнул я в ответ, глядя, как корвет тоже разворачивается бортом к нам.
На корвете пушек было всё-таки побольше.
— Я же просил вас дождаться моего возвращения, капитан Ладрон! — крикнул я.
— Не держи меня за дурака, Грин!
Я нахмурился. Нужно было потянуть время.
— Обойдёмся без кровопролития, месье Ладрон! Я поклялся не топить французские корабли! — воскликнул я.
На какое-то время повисла тишина, напряжённая и тревожная. Лишь бы ничья рука не дёрнулась, лишь бы ни у кого не сдали нервы. А они могли, запросто. И тогда начнётся бойня, из которой мы выйдем только вперёд ногами.
— Где золото, Грин? — крикнул француз.
— Золото у меня на борту! — ответил я.
— Даю вам шанс убраться отсюда живыми! Не тебе, Грин, только твоей команде! — крикнул Ладрон. — Грузи всё в шлюпку и греби сюда, команда может быть свободна! А ты в Бастер отправишься в цепях!
— Дай мне полчаса на сборы! — крикнул я. — И поклянись на Библии, что отпустишь команду!
— Богом клянусь! — откликнулся Ладрон. — Твоя команда может катиться на все четыре стороны!
— Что?! — выдохнул Шон.
— Нет, что за дела, — воскликнул Клешня. — Кэп, ты никуда не идёшь, золото остаётся у нас!
— Тише, мать вашу, — хмуро произнёс я. — Делайте так, как я сказал. Ждите здесь.
Клешня загородил мне путь, выставив перед собой изуродованную руку.
— Ты никуда не идёшь, капитан! Золото наше! — изменившись в лице, прорычал он.
— Ты слишком много стал себе позволять, Жак, — произнёс я.
Я выхватил нож, несколько раз ударил Клешню в горло и оставил умирать на глазах у изумлённой команды, а сам пошёл вниз, в трюм.
В трюме Муванга, кажется, как раз заканчивал с моим поручением.
— Всё готово? — спросил я.
— Да, вождь. Всё, как ты сказал, — отрапортовал Муванга.
— Отлично. Тащим на палубу, — приказал я.
— Опять? Обратно? — вздохнул Жан-Поль.
Я не стал ничего отвечать, просто взялся за ящик с одной стороны, дождался, пока кто-нибудь возьмётся с другой, и потащил его наверх. Муванга покосился на труп штурмана, который пока никто даже и не думал убирать, мы поставили ящик возле борта и пошли за следующим, пропустив вперёд Жана-Поля с другим ящиком.
— Шлюпку спускайте, — приказал я напоследок.
Матросы застыли.
— Спускайте живее, focail baltai! — встрепенулся Шон. — Вы что, не слышали, что капитан приказал?
Вскоре все ящики вытащили на палубу. Комья прилипшей земли растряслись вокруг, утоптались ногами, и я недовольно взглянул на всю эту грязь.
— Палубу отдраить, — хмуро произнёс я. — Потом проверю.
Пираты были подавлены, многие переглядывались, шептались, некоторые старались на меня вовсе не смотреть лишний раз. Все слышали, что сказал Ладрон. Команда может быть свободна.
— Ты уверен? — спросил меня Шон, когда матросы начали грузить ящики в шлюпку.
— Лучше быть бедными, но живыми, друг мой, — ухмыльнулся я. — Увидимся.
Я снял перевязь с пистолетами, снял пояс с ножнами, протянул всё это юнге, чувствуя себя без них буквально голым, ещё раз оглядел остатки команды. Жаль, конечно, что всё получилось именно так, и мне пришлось положить в бессмысленном абордаже едва ли не половину своих людей, но мы все свято верили, что наше золото именно там, на том галеоне,
