в глаза и отводя руку для удара.
Резкий уклон вправо, перехват запястья, нырок под локоть, и вот уже малец кричит от боли, так как его суставы неестественно вывернуты. Я рванул вверх, раздался хруст, и парень лишился половины своего арсенала: выпущенная мною рука повисла плетью. Покачнувшись, мой противник вдруг рухнул на ковёр — потерял сознание от шока. Слабак!
— Ах ты! — воскликнул долговязый и бросился на меня, размахивая руками.
Злость не лучший помощник в драке. Скорее, даже враг. Я отступил вправо, сделал подножку и ударил споткнувшегося пацана в ухо — вдогонку. Он растянулся рядом со своим приятелем, а я, не теряя времени, уселся на него, вонзив колено в позвоночник. Врезал пару раз по зубам, чтобы рассеклась губа, а затем поймал левую руку и заломил назад, пресекая попытки парня подняться или перевернуться. Он вскрикнул, а потом заорал:
— Пусти!
Ну, уж нет! Чтобы он снова напал? Пусть поищет дурака в другом месте. Я сдавил ему артерию двумя пальцами и держал так, пока он не затих.
— Что тут происходит? — раздался голос князя.
Он вышел из-за угла и сурово уставился на меня.
— Небольшие разногласия, — ответил я, вставая с рыжего. — Вы и сами знаете.
— Знаю? — Его Светлость приподнял брови. — Как это понимать, Владимир?
— Вы же сами их подослали.
— Что заставляет тебя так думать?
— Ну, вряд ли дети прислуги могут шляться по господскому дому, оскорблять ваших гостей и нападать на них, — сказал я, глядя ему в глаза. — Если же я ошибаюсь, то мне искренне жаль вас, Ваша Светлость.
Князь усмехнулся.
— Что ж, ты прав. Честно говоря, не ожидал, что ты так лихо с ними разделаешься, но надеялся, что, по крайней мере, не струсишь. Идём, я тебе кое-что покажу. О парнях не беспокойся. По пути скажем кому-нибудь, чтобы забрали их.
— Беспокоиться я и не думал.
— Ты очень… необычный мальчик, Владимир. Я рад, что тебя не убили вместе с твоими родителями. И что мне удалось тебя найти. Думаю, я знаю, что с тобой делать.
Очень скоро я понял, что князь испытывал меня не просто так, не из праздного любопытства. Но тогда мне ещё не было известно, какую именно судьбу он приготовил для своего двоюродного племянника.
От воспоминаний меня отвлекла София.
— Вов, я тут подумала: а каков наш план? Этот Семияров ведь член Красного альянса?
— Совершенно верно. И что?
— Ну, выходит, он знает, кто ты. В смысле — что ты из Комитета.
— Уверен, что да. К чему ты клонишь?
— Князю удалось раздобыть список агентов альянса. Зачистка уже началась. Как думаешь, будет ли рад тебе Семияров, когда ты завалишься к нему домой?
Я усмехнулся.
— Ты всё понимаешь верно, милая. Думаю, он должен быть просто в шоке от такой наглости.
— И… на что мы рассчитываем? Просто хотелось бы понимать.
— Как ты тонко подметила, зачистка агентов альянса уже идёт полным ходом. И, конечно, Семиярову известно, что список похищен, и он понимает, что рано или поздно доберутся и до него. Но при этом спокойно продолжает давать холостяцкие ужины. Как, по-твоему, что это значит?
— Понятия не имею, Вов. Просвети меня.
— Ну, что сделала бы на его месте ты, например?
— Свалила куда подальше. И как можно быстрее.
Я кивнул.
— Вот именно! Это было бы логичным решением. Но Семияров этого не сделал. Какой напрашивается вывод?
София усмехнулась.
— Что он хочет быть убитым! Нет, это я, конечно, пошутила, но…
— Да нет, милая, ты совершенно права, — перебил я девушку. — Именно этого Семияров и добивается.
София удивлённо уставилась на меня.
— В каком смысле⁈ Зачем ему это?
— Того, кого считают мёртвым, искать не станут.
— Погоди… Дай сообразить. Ты хочешь сказать, что Семияров подставил кого-то вместо себя⁈ Двойника?
— Думаю, да. И даже уверен в этом. Ну, либо он крайне самоуверен и глуп, а это маловероятно. В уме ему не откажешь. Иначе он не заработал бы такое состояние.
— Маска Лицедея?
— И не одна. Но он может себе позволить купить их столько, сколько захочет. Нанял какого-нибудь актёра, наплёл ему, что решил разыграть знакомых, и тот старается, не зная, что его могут в любой момент шлёпнуть.
— Но тогда Семияров, скорее всего, уже не в России.
— А зачем ему бежать? Он ведь уверен, что вместо него убьют другого. Но, даже если и так, в любом случае, нам нужно выяснить, где он. И главное — где мои вещи.
— Так и не скажешь, что именно мы ищем?
— Прости, это слишком личное.
— Ладно, как хочешь, Вов. Это не его дом? — София указала на выплывающий из-за поворота особняк с горящими окнами и фонарями вдоль подъездной дорожки.
— Он самый. Ты готова?
— Да. Насколько это возможно.
— Всё будет в порядке. Не бойся.
— Стараюсь, но не очень-то получается.
Я взглянул на девушку. Может, не стоило её брать? С другой стороны, что может пойти не по плану?
Мы подкатили к дому и остановились прямо перед крыльцом. К нам тут же бросился парковщик в короткой куртке и форменной шапочке. Выйдя, я отдал ему ключи. Затем обошёл тачку и открыл дверь Софии. Она взяла меня под руку, и мы направились к высокому крыльцу. По обе стороны гранитных ступеней располагались серые львы, положившие лапы на каменные шары.
У двери нас встретил швейцар в длинной ливрее с золотыми галунами. Семияров явно стремился показать всеми средствами, что не стеснён в деньгах. Что ж, титул можно купить, но вкус либо присущ человеку с рождения, либо развивается постепенно.
— У вас есть приглашение? — осведомился швейцар.
— Не думаю, что оно мне нужно, — ответил я. — Граф Оболонский.
— Прошу, Ваша Светлость, — слуга склонился, открыв нам дверь.
Я не сомневался, что он тут же доложит о моём прибытии.
Мы вошли в сверкающий люстрами и светильниками зал. Повсюду искрились хрустальные подвески: они свисали подобно гирляндам и каскадам, образуя своеобразные джунгли. Французский стиль. Нувориши его обожают. Им кажется, что роскошней ничего и быть не может.
Народу было много. Но я искал глазами хозяина. Вернее, его двойника. Не прошло и минуты, как он обнаружился
