силе и я скоро приеду в Новосёлово.
Имение Льва Михайловича называется Степаново, по договоренности с ним я приехал к десяти часам и до сбора остальных господ мы с ним еще раз все обговорили. В ближайшие дни люди барона Штиглица начнут в Первопрестольной нужные мне операции и я ранним утром заехал к Василию Николаевичу и сказал как в ближайшие дни состоится купля-продажа его имения.
Большинство приехавших к Льву Михайловичу помещиков были слегка напуганы предстоящим, что очень понятно и естественно, предстоит слишком огромная ломка почти всего, даже образа жизни. Но на чаше весов огромное богатство светлейшего князя которым он изъявил желание с ними поделиться. Относительно богатый среди собравшихся только господин Степанов, не меньше трети реально беднота, большинство новосёловских сейчас живут богаче. И почти все в долгах как в шелках.
Все собрались к полудню в большой столовой зале имения. По общему решению решили обойтись без застолья, чисто символически что-то на подобие вечернего чая.
Подобного собрания в России я еще не видел. Во-первых почти полное отсутствие слабого пола, дам было всего двое, да и то, только потому что они были вдовами. Во-вторых, впервые собравшихся не интересовала еда, причем совершенно. Почти никто не притронулся практически ни к чему, кроме пустого чая в качестве просто напитка.
Последней подъехала вдова генерала Орлова — Клавдия Васильевна. Её муж погиб на последней войне с турками и оставил жене с тремя детьми только кучу долгов. Она находилась в совершенно отчаянном положении: две старших дочери со дня на день будут невестами на выданье, а финансы поют романсы.
Как только генеральская вдова зашла в залу все замолчали и дружно посмотрели на меня. Я вспомнил поговорку, что краткость сестра таланта и решил сказать коротко и по делу.
— Господа, я внимательно ознакомился со всеми предварительно подготовленными документами и подтверждаю свое согласие на участие в, — я немного запнулся подбирая нужное слово, — в нашем предприятии. Предлагаю всем в течении двух-трех дней посетить крепостное отделение уездного суда и официально оформить своё участие в нашем предприятии. Мы со Львом Михайловичем и уважаемой Клавдией Васильевной сделаем это сегодня, отправившись в Коломну немедленно.
В этом вопросе была небольшая юридическая коллизия. Чисто формально это надо делать в Зарайском уездном суде, так как большинство имений расположены в нем. Но главный акционер Светлейший князь Новосильский, в его имение числится в Коломенском уезде.
До Коломны от Степаново рукой подать и через несколько часов в России юридически появилось доселе невиданное: коллективное или кооперативное крестьянско-помещичье хозяйство. Здесь правда есть небольшая сословная гниль, признать своё равенство с крестьянами наши помещики еще не готовы. И каждый из них, в зоне так сказать своей ответственности, заранее всё оформил с крестьянами: и крепостными, и свободными.
Когда они крепостным писцам и надсмотрщикам предъявляли подписные листы своих крестьян, я с трудом сдержался чтобы не рассмеяться, представив как у них скоро вытянутся физиономии когда они увидят и поймут что в деловом отношении у нас будет равенство и в цене только трудолюбие, ум, честность и порядочность.
Расставаясь со Львом Михайловичем мы решили, что он заканчивает как можно скорее все юридические формальности, а практическая работа начнется сразу завтра же.
А я ранним утром следующего дня должен ехать дальше. Меня как и прежде будет представлять Анна Андреевна, отчеты которой должны отправляться еженедельно.
Намеченный отъезд неожиданно задержался. Я уже собрался идти в карету, когда во раздалось громкое лошадиное ржание, в котором была такая усталость и просьба дать отдохнуть, что у меня кольнуло сердце.
И тут же раздался знакомый громовой голос, который я не спутаю ни с кем. Такой голосище в своей жизни здесь в 19-ом веке я встречал только у братьев Лонжеронов.
— Где их светлость? — я повернулся к Ивану Васильевичу. Он с улыбкой подтвердил мою мысль.
— Почта от Софьи Андреевны.
Среди наших людей только Анри мог дать фору любому фельдъегерю, а потом обойти его на корпус.
Письмо Соня писала своей рукою и в нескольких местах были следы слёз. Но в самом письме никаких эмоций и сюсей-пусей.
Соня написала, что моё письмо Бенкендорфу просто принято к сведению, ни каких последствий не будет. Но в обществе известие произвело ошеломляющее впечатление. Целый день в Пулково прошел в приеме многочисленных гостей. Одним из первых приехал Пушкин.
…
Наше будущее всё был очень краток. Он пожелал светлейшему князю крепкого здоровья и сказал, что очень сожалеет что знакомство князя с его другом оказалось таким печальным, но такой итог жизни графа закономерен.
На втором десятке визитеров Маша иронично прокомментировала происходящее:
— Петербург понял кто хозяин в доме. Вассалы присягают сюзерену, — Анна сразу вспомнила слова брата, что еще придет время когда те, отказывал ей в приеме, будут толпиться в княжеской гостиной, ожидая приема. Но то, что произойдет именно так, ей даже во сне не могло привидится.
Среди визитеров была и графиня Мария Дмитриевна Зотова, которая когда-то была в первых рядах отказывающих ей в приеме. И была она не одна, а со своим сыном, которого княжна Анна когда-то отшила.
Граф был не один, а с супругой. И если в глазах старой графини Анна увидела какое-то подобострастие, которое ей было видеть крайне неприятно, то молодая графиня потрясла до глубины души. Неожиданно повернувшись к ней, Анна поймала в её расширенных глазах какой-то животный страх.
Поздним вечером доложили о приезде графа Бенкендорфа и светлейших князьях Ливенов. Дарья Христофоровна по прежнему в трауре по своим мальчикам, но иногда выезжает.
Светлейший княжич Андрей неожиданно проявил характер и уходить в детскую отказался и как взрослый принимал гостей. Глядя на мальчика, ведущего как взрослый какой-то разговор с её мужем и братом, Дарья Христофоровна не удержалась от слёз и заплакала.
— Девочки, — обратилась она к жене и сестрам светлейшего князя, — мой дом всегда открыт для всех вас.
Княгиня вытерла слезы и несколько минут молчала, а потом вдруг грустно улыбнулась.
— А вы знаете, Софья Андреевна, я вам даже иногда завидовала. Выйти замуж за такого, —