Ознакомительная версия.
Нет, она все-таки была не брюнетка – просто темно-русая. Падающие на плечи волосы, белая блузка, легкая голубая – в цвет глаз – юбочка.
– Вот, скажи, бэби…
– Сколько раз тебе говорить, не называй меня бэби!
– Да ладно, уймись, – блондинчик махнул рукою. – Короче, ты что, типа вот эту фигню жрать собралась?
– Как бы да!
Оба говорили по-русски, да они и были русскими, туристами, недавно прибывшими в соседний аэропорт тунисского города Монастира, родины Хабиба Бургиба – первого президента Туниса. В городе имелся и соответствующий мавзолей, куда, правда, молодые люди так еще и не сходили… да и вообще не собирались, а больше валялись на пляже да еще хотели заняться дайвингом.
– Вот что, тебе мало, да? – кипятясь, юноша обвел рукой ломившийся от только что принесенных закусок стол. Тунец, морковка, свекла, креветки эти огромные, стейк, бараньи ребрышки…
– Ну, хватит уже, утомил, – девчонка лениво потянулась, короткая блузка ее приподнялась, обнажив стройный животик… что вызвало дружное уханье арабов.
– Эти еще козлы, – блондинчик неприязненно покосился на соседей. – Сидят… Нет, чтоб шли бы, работали!
– Ты в жизни своей много работал! – издевательски усмехнулась девушка. – Что же касается еды, то это вот, что сейчас принесли, я давно хотела попробовать…
– Вот это гнусное месиво? Похоже на дорожную грязь.
– Называется «бкайла» – мясо и сосиски, тушенные в черном горошке…
Молодой человек в ужасе округлил глаза:
– Катя! Ты и в самом деле собираешься это есть?
– Да, собираюсь, – девчонка взяла в руки вилку, поднесла месиво ко рту… и блаженно зажмурилась. – Умм! Действительно, очень вкусно. Попробуй!
– Нет уж, уволь! И вообще, пора кончать эту обжираловку, мы же с тобой сегодня собирались в Тунис. Туда вся наша компания как раз заявилась – Леха, Колян, Максик, девчонки… Все из нашего клуба – эх, зажжем! Поехали, хватит тут сидеть! Сейчас поднимемся, заберем вещи…
– Девчонки, это те самые, с которыми ты… – Катя попыталась кое-что уточнить, однако нетерпеливый спутник ее уже поднимался, бросив официанту три двадцатидинаровые купюры… Вполне достаточно. Даже с лихвой.
– Мерси боку, месье, – официант вежливо наклонил голову, добавив еще что-то по-французски. С таким же успехом он мог говорить и на любом другом языке – молодой человек не знал никакого, хотя английский учил, вернее – родители заставляли.
А вот Катя… Катя – другое дело. Она-то все понимала, и французский, и английский, а захотела бы – так и арабский выучила.
По узкой лестнице они поднялись наверх, в номер. Широкая кровать, кондиционер, узкое, прикрытое традиционными синими ставнями окно.
– Ну и скучища же здесь, в этом чертовом Сусе! – блондинчик распахнул большой, на колесиках, чемодан. – Ничего, сейчас вызовем такси и скоро будем в Тунисе…
– А по-моему, речь шла о каком-пригороде… Ла-Марса, кажется.
– Ну, не цепляйся ты к словам, надоела уже!
Девушка усмехнулась:
– Ах, вот как ты заговорил, Герочка. Надоела?
– Вечными своими подначками надоела! – молодой человек рассерженно сплюнул на пол. – Может, хватит строить из себя умную?
– А я и не строю, – Катерина уперла руки в бока, губы ее задрожали, вот-вот сорвется, отнюдь не в плач – в бой. – Я и есть умная. В отличие от тебя, Герман!
– Ну и уматывай, если такая умная! – Герман перешел на крик, черты холеного смазливого лица его исказились, став какими-то по-детски обидчивыми. – Обойдусь и без тебя!
– Да что ты говоришь – обойдешься? Языков ты не знаешь, по карте ориентироваться не знаешь – пропадешь без меня-то… у-тю-тю… только не заплачь!
– Сука! – молодой человек схватил Катю за руку, размахнулся, намереваясь ударить…
Не вышло!
Казавшаяся такой беззащитной и хрупкой девчонка ловко перехватила его за запястье, вывернула руку на излом…
– У-у-у, – Герман в бессильной злобе завыл. – Пусти-и-и, сука…
– Это тебе за суку! – Катя тут же ударила его коленом в живот, и, бросив скорчившегося парня на кровать, усмехнулась. – Ну? Еще подраться хочешь?
Вне себя от гнева, Герман вытащил из чемодана складной нож-бабочку, выхватил внезапно, подло – Катерина как раз отвернулась к зеркалу… Заметив какое-то шевеление, в последний момент отскочила в сторону – блестящее лезвие лишь порвало юбку.
– Ах ты гад! – она ударила Германа с ноги, на этот раз – в полную силу, пусть даже и сил этих имелось не так уж и много. Ударила хорошо – в челюсть, молодой человек отлетел в угол, заныл:
– Су-ука-а-а…
Словно больше других слов не знал.
– Еще раз обзовешься – убью! – подняв упавший на пол ножик, Катерина задумчиво потрогала лезвие пальцем. – На полном серьезе – убью. Никто и искать не будет. Что сверкаешь глазками, дурачок? Что ты обо мне вообще знаешь? Только имя?
Девушка заводилась, это было видно, и так слишком уж долго сдерживалась, и глупому обормоту Герману сейчас лучше помолчать бы, так нет – вякал. Правда, уже больше не ругался – усвоил урок – только лишь ненавидяще сопел:
– Мссс… Я ж тебя ссс… с собой взял, вытащил…
– Ага, вытащил. Ну и дурак! – девушка скривилась. – Это ты, наверное, думал – взял девочку потрахать… Ан нет! Это я тебя взяла! А сейчас – на черта ты мне нужен…
Катя подошла к чемодану, склонилась:
– Много мне не надо, я не жадная… Пятьсот евриков вполне даже хватит…
– Это мои пятьсот евриков!
– Заткнись, тварь! – девчонка по-настоящему рассердилась. – Не твои – а твоих родителей, без которых ты и рваного рубля бы не заработал. Маменькин сынок! Ненавижу таких, как ты!
– О, как заговорила…
– Да, а ты думал? Сам по себе ты – никто, ноль без палочки. Ой, надо же – на восемнадцать лет папочка с мамочкой сыночку фирму туристическую подарили… И что, много ты в туризме понимаешь? Даже английский не удосужился выучить, козлик безрогий. А туда же – крутого из себя строишь…
Вытащив пачку «Житана», Катерина нервно щелкнула зажигалкой и закурила.
– Может, я все-таки поднимусь? – криво улыбнулся Герман. – Во-он в то кресло сяду.
Девушка махнула рукой:
– Садись. Так… вот мои пятьсот евриков… Мои, мои – не сверкай глазками-то, не надо, никто здесь тебя не боится… ни тебя ни твоего ворюги папочки…
– Не смей касаться моего отца, ты!
– Ляму завали! Не то сейчас еще получишь… – Голубые глаза Катерины сверкнули такой яростью, что на этот раз даже Герман, при всей свой глупой инфантильности, счел за лучшее прикусить язык.
– Козлик ты, как и все твои дружки, такие же дебилы…
Ознакомительная версия.
