Вячеслав Хватов - Вторжение

В этой-то темени я и разглядел двоих, стоявших возле видавшей виды шестерки, да и то только благодаря на мгновение вспыхнувшему огоньку зажигалки. Сердце екнуло, и по спине пробежал холодок.

— Малхаз, я тебе клиента привел, — крикнул мой проводник.

— Тише. Что орешь, Шмуля?

Шмуля поручкался с тем, кого назвал Малхазом, и с его компаньоном, и этот второй кавказец открыл багажник шестерки, набитый доверху ящиками с помидорами.

— Что конкретно желаешь, уважаемый? — обратился ко мне Малхаз. Говорил он практически без акцента, но без "уважаемого" не обошлось.

— Что-нибудь попроще. 'Макаров', например.

— Вот и хорошо, что 'Макаров'. Далеко лезть не придется, — с этими словами хозяин шестерки отставил в сторону верхний ящик и, покопавшись в следующем, извлек на белый свет коробку, завернутую в грязное вафельное полотенце.

— Вот, практически новый, — Малхаз покрутил в руке пистолет, передернул затвор, вынул и вставил магазин. — Пять штук.

— Хуя се, — решил я поторговаться, хотя совершенно не представлял, сколько может стоить ПМ.

— Ну, четыре пятьсот и запасная обойма, — легко согласился торговец, чем вернул меня к мыслям о том, что никто и ничего продавать мне не собирается. Правда, может быть и такое, что пистолет стоит еще меньше и кавказцы элементарно пытались развести лошка. Но вся-то беда в том, что у лошка денег всего ничего. На коробку тушенки и мешок крупы максимум. Времена, когда за автомат Калашникова можно выменять разве что пяток банок тушняка, еще не наступили. Программа нефть в обмен на продовольствие исправно действовала в нашей стране с начала девяностых и по сей день. Только многие спинным мозгом почувствовали, что кому-то там за бугром сильно надоела эта ситуация, когда эти русские бездельники и неумехи живут буквально за чужой счет, выкачивая из земли ресурсы, по праву принадлежащие всему человечеству.

Я-то сам так в принципе не думал, но после того, как в последние год-два вдруг иссякла раздражающая американофобия в наших СМИ и после некоторых событий, стал об этом задумываться.

Однако сейчас мне было не до мировых проблем. Денег мало, а отказаться от покупки уже нельзя. Наивно рассчитывать, что вот сейчас скажу, мол, передумал я, мужики, и меня просто так отпустят. Предложение сгонять домой за деньгами тоже явно не прокатит.

— В рублях потянет? — я огляделся по сторонам в поисках путей к отступлению. Вариантов практически не было. Ночью опять приморозило, утром подтаяло, и под слоем жухлой листвы притаилась вязкая грязь. Особо не побегаешь. Да и пуля всяко быстрее.

— Потянет, потянет. Ты не тормози, давай бабло.

Нужно что-то делать. Ну хотя бы сначала отдать им все, что у меня есть.

Я медленно сунул руку во внутренний карман куртки и вытащил пачку десятитысячных купюр. Подозрительно толстую, кстати. Там было явно больше, чем собирался взять с собой на оптовку. Одна, две, пять тысяч евро, и даже больше. Почти половина того, что мне дал Марат.

Отслюнявил четыре пятьсот Малхазу, убрал остальные обратно в карман, схватил коробку и, запихав ее в пустой рюкзак, потопал в сторону оптовки.

Добрался без приключений, пошатался немного туда-сюда, чтобы окончательно придти в себя, наполнил помаленьку рюкзак всякой жратвой и поехал домой.

Пока стоял на остановке и трясся в автобусе, голова была совершенно пустой. Поэтому и не спросил Женьку про деньги. Она сама сообщила мне, что зная мою жлобскую натуру, положила побольше. (Вдруг пригодятся?)

Вот ведь дура баба, а получается, жизнь мне спасла. Однако сколько денег… Похоже, Марат мне штук пятнадцать европейских тугриков тогда сунул. Это он от меня, получается, откупался тогда. Подсознательно вину свою заглаживал. Чувствовал себя, значит, виноватым, в том, что останется жив, а мы все тут вымрем.

Я стоял в душе, под теплыми струями чистой воды и мне вдруг стало страшно, что скоро ее не будет, как не будет газа и климатического холодильника, теплого пола и кофе-машины с таймером. Да много чего…

Чарльз Стейни вот уже полтора года возглавлял офис российского и европейского анализа в директорате разведки ЦРУ. Не дай Бог какая должность, но по сравнению с тем же Национальным контртеррористическим центром, откуда его перевели, куда как спокойнее. Было спокойнее. Но в последние месяцы — словно сглазил кто-то. Особенно Стейни не нравилось иметь дело с агентами, работающими по программе 'Самум'. Попрошайки еще те. Еще со времен Джона Теффта с его 'Конгрессом горских народов Кавказа' повелось это безобразие. Тогда через 'Американский Комитет за мир в Чечне' переименованный позже в 'Американский Комитет за мир на Кавказе' прокачивались бешенные суммы, что характерно — наличными и без расписок. Но в те годы в его состав входили Кеннет Адельман и Мидж Дектер со своим 'Фондом Наследие', Майкл Ледин с 'Американ Энтерпрайз Интститут', Джошуа Муравчик с 'Американским Исследовательским институтом Общественной Политики' и даже Алексей Семенов с 'Фондом Сахарова'. Вот эта компашка и пилила отпускаемые средства вместе с немытыми горцами, пока кто-то на верху не решил, что затраченных усилий и средств вполне достаточно. Денег не хватало, в приоритете ныне была Азия и Ближний восток — финансирование сократили. Теперь на расплодившиеся национально-освободительные движения Кавказа выделяли столько же средств, сколько и в других территориальных отделах. И по стандартной бюрократической процедуре, с отчетностью за каждый потраченный цент.

Сейчас перед Стейни лежал очередной отчет от куратора 'Свободной Адыгеи'. Куратор был не свой, из кузенов, они давно на Кавказе работают и понимание ситуации у них не в пример лучше. Все хорошо: схема с ФИО и должностями разветвленной сети информаторов, список лояльных и готовых к сотрудничеству, не бесплатному естественно, чиновников, состав и укомплектованность боевого крыла… И внизу кругленькая сумма со многими нулями. Конечно же, она расшифрована постатейно. Сорок три пункта…

Чарльз вздохнул, поставил свою визу и поплелся в офис поддержки — так это теперь называлось — собирать остальные.

Как-то муторно на душе. Не греет ничего. Со всеми последними событиями был похерен и забыт день космонавтики. Ни одна сволочь по телевизору о нем не вспомнила, ну и нам вроде как не надо. Предстоящая Пасха тоже пройдет мимо. Разве что бабушки подсуетятся, куличей напекут. А, в общем-то, меня никогда и не прельщала эта псевдопатриотическая волна прошлого десятилетия. Знал, что так оно и будет. Ушли в прошлое массовые гулянки по поводу и без, спонсируемые городской администрацией, канули в лету православные традиции и память о великих свершениях прошлого.