— Спал? — Мария была несколько удивлена.
— Да. — Саша кивнул головой. — Как будто лег с вечера спать и проснулся, но только не утром, а несколько позже.
— Но тебя совсем не могли разбудить.
— Значит, я спал крепко, — сказал Саша и сделал серьезное лицо.
— А что тебе снилось?
— Странный сон. — Александр откинулся на спинку дивана и уставился в потолок, лихорадочно пытаясь придумать что-нибудь. Спустя минуту Саша очнулся и стал рассказывать историю о том, как он летал во сне, а под ним проплывали поля. Описывал всякие деревья, траву, озера и прочее. В целом вполне позитивный сон получился с точки зрения мистики. Разговор был достаточно незамысловатый, и Александру было легко корчить из себя мальчика, который пытался хмуриться и строить из себя взрослого. Этакий деловитый пупс. Чуть позже к ним присоединились Владимир с Алексеем, что превратило разговор вообще в умилительный бред, на который Мария Александровна лишь снисходительно покачивала головой. В общем, все закончилось хорошо, по крайней мере для Саши, который хоть и с шероховатостями, но прижился. После разговора, когда легли спать, у нашего «Штирлица» появилось время в тишине и покое обдумать все произошедшее. Скорее, даже поверить в то, что это действительно произошло, пощипать себя и прочее.
Потихоньку наступили будни. 5 марта Мария Александровна распорядилась возобновить занятия с мадам Стрипицыной. Собственные знания великого князя были довольно скромные, так как его регулярное обучение началось только два года назад, а потому Александру было относительно легко и вольготно в плане освоения учебной программы. Даже более того — нужно было себя постоянно и полностью контролировать, дабы не продемонстрировать более высокий уровень знаний, чем тот, что у него должен быть. Основной тактикой в этом плане Саша выбрал подход, при котором он выдавал ровно столько, сколько просит мадам — ни больше ни меньше. Это было нужно для того, чтобы не смущать отца, который, не желая плодить конкуренцию для цесаревича, давал для своих остальных детей весьма скромное образование. Однако такой подход применялся только для кабинетных занятий. В военных же, особенно на плацу, Александр решил полностью выкладываться и выдавать максимум из того, что допустимо показывать, дабы демонстрировать свой интерес и рвение. Причем интерес должен потихоньку увеличиваться, как и рвение, а не внезапно возникать. По большому счету единственными сложными предметами в плане освоения для Саши стали языки и танцы с музыкой. Дело в том, что Александр свободно владел только английским, да и то деловым его вариантом начала XXI века, а все остальное лежало на плечах скудной памяти реципиента, который просто не успел ничего серьезно изучить. Особенно воротило его от французского языка, в котором не было совершенно никакого порядка — сплошной благозвучный хаос. С танцами и музыкой была другая проблема — Александру с трудом удавалось все это воспринимать всерьез. Он был человеком совершенно иного воспитания, а потому смотрел на подобные вещи как на лишенные практического смысла излишества. Однако подчинялся и занимался прилежно, ибо хотел заработать максимальный кредит доверия у отца, которому наставники регулярно докладывали о ходе обучения их детей.
Одновременно с этими фоновыми телодвижениями Александр принялся за сколачивание своего рода «банды» из тех подростков, что его окружали. Увы, задача эта была весьма и весьма сложная, так как дети, что окружали Сашу в играх и общении, были весьма беззаботными и не имели каких-либо страстных амбиций или прочего. На первых порах получилось зацепить только младшего брата — Владимира, причем почвой общих интересов стал спорт. Зацепка возникла совершенно случайно, во время рассказа наставницы о битве при Марафоне. Слово за слово, и Александр заметил, как Владимир заинтересовался бегом, да и вообще Олимпийскими играми. Запомнил этот факт и стал его разрабатывать. В итоге 17 июня удалось начать ежедневные пробежки возле дворца. Но Саша не желал останавливаться на этом и двигался дальше. Уже сентябрь он встретил полноценными занятиями атлетикой (как, со ссылкой на античность, называл эти занятия Александр) с уклоном на упражнения по развитию мышечной массы и выносливости. Правда, без фанатизма, дабы не повредить здоровью. Родителям все эти изыски объяснялись возрождением древнего наследия античных героев и Олимпийских игр, да и вообще все подавалось именно через увлечение военным делом и античностью. Что-то вроде новой игры.
Но если Владимир, увлеченный рассказами брата, и играл, то Саша занимался целенаправленными тренировками. В августе к занятиям атлетикой присоединился и Николай Адленберг, который был на год старше Александра. В сентябре удалось уговорить Марию Александровну и получить новую игрушку — оборудованный зал для тренировок. Ничего подобного в те времена еще не существовало, а потому все изготавливалось по эскизам Саши. Тут были и отдельно стоящий турник, и огромная шведская стенка, и параллельные брусья, и бревно, и гимнастический конь, и опорные кольца, и ряд горизонтально установленных шестов, и канаты, висящие от потолка до пола, и куча других интересных вещей. Так, например, совершенно необычным явлением стали наборные гантели с винтовым креплением блинов. Большая часть всех этих снарядов лежала на поверхности, однако собрать воедино их никто не решался.
Зал был выделен довольно обширный, а потому стеснений у ребят не вызывал. Занятия шли далеко не на пределе возможностей, поэтому, кроме пользы, ничего не приносили и заинтересовали императора, который время от времени посещал зал для упражнений, где ребята тренировались. Само собой, помимо силовых было много легкоатлетических практик, а также разнообразных растяжек, призванных увеличить гибкость. Особенно разительный эффект это дало в укреплении здоровья — за всю зиму никто из трех участников этого спортивного клуба так и не заболел простудой. Да, собственно, даже и не чихнул, хотя особенно не кутались и проводили много времени на улице. И это — без отрыва от программы обычного обучения, так как упражнения заменяли подросткам игры.
Веселые вечера в спортивном зале, упражнения на свежем воздухе, прилежные занятия в учебных кабинетах, а также рвение и успех на плацу сделали свое дело. Даже два дела. С одной стороны — родители оценили новое увлечение Александра и не препятствовали ему, а с другой стороны, Саша стал замечать намного более пристальное внимание к своей персоне. Как будто за ним наблюдали. Поначалу даже не замечать, а чувствовать. Это ощущение его встревожило, а потому он стал приглядываться к тем людям, которые его окружают, оглядываться на поворотах и вытворять прочие дилетантские мелочи. Впрочем, ничего более существенного у него и не получилось бы, так как его объем знаний в разведывательной и контрразведывательной работе ограничивался фильмами о шпионах и остросюжетными приключенческими романами. Иными словами — детский садик, но очень бдительный. Это продолжалось довольно долго, однако в день своего рожденья, 26 февраля, Александр решил это все прекратить, а заодно и обсудить пару вопросов с отцом, для чего, подгадав, когда тот разместился вечером на отдых в своем кабинете, вдали от шума и гама, заглянул к нему. На дверях никого не было, а потому Саша вошел без каких-либо препятствий, хотя и постучался из вежливости. Его отец сидел в довольно просторном кресле, откинув голову на спинку, и пребывал в полудреме.
