Ознакомительная версия.
– Ты что здесь делаешь?
Вопрос был дурацкий. В руках Евдокия держала меню, а кружевной передничек на строгой темной юбке лучше всяких слов показывал, зачем она в ресторане.
Она промолчала, я взял у нее меню и протянул Маргарите. Та бросила на Евдокию любопытный взгляд. Этот взгляд вернул мне равновесие.
– Не знал, что ты работаешь официанткой. Давно?
– С сегодняшнего дня, – холодно ответила Евдокия и достала из кармана передничка блокнотик с ручкой.
– Тогда рекомендуй. Что здесь вкуснее?
– Все невкусное.
– Все-все?
– Все-все. Пережарено, пересолено, переперчено и из несвежих продуктов. Несварение желудка гарантировано.
Я прыснул. Но Евдокия даже бровью не повела.
– Не слишком ты ценишь свою работу.
– Не за что ценить.
– Значит, ничего не порекомендуешь?
– Встать и уйти. Ничего не заказывать.
– Но мы все же рискнем! – вмешалась в разговор Маргарита и протянула ей меню. – С вашего позволения два бифштекса с картошкой, овощной салат и бутылку красного вина. Вино подайте сейчас.
Евдокия кивнула и пошла к кухне, еле слышно цокая каблучками по плиткам пола. Шла она удивительно легко, словно плыла. Обычно провинциальные девушки ходят как солдаты.
– Вы, я вижу, не теряли время даром.
Маргарита смотрела на меня, улыбаясь уголками губ.
– Это Евдокия, внучка заведующего, о котором я рассказывал. Сегодня утром познакомились.
– И много успели.
– Да это… – я поперхнулся, вспомнив обряд соприкосновения родинок. О нем лучше было не вспоминать. – Пять минут поговорили и только…
– А она ведет себя так, будто вы уже пообещали ей платье с фатой, – Маргарита явно наслаждалась моим смущением. – Не обещали? Нет?
Я почувствовал, что краснею. Выручила Евдокия, появившаяся с бутылкой вина и штопором. Штопором она орудовала неумело, я отобрал и открыл бутылку сам. Она пожала плечами и ушла за бифштексами.
Маргарита взяла бокал и посмотрела через него на свет. Рубинового цвета вино влажно блестело.
– За наше случайное знакомство? – предложила она с иронией в голосе.
– За него! – поддержал я. Мне сейчас было все равно, за что пить. Лишь бы не говорить…
Евдокия с подносом появилась скоро. Вопреки ее предсказаниям, бифштекс оказался сочным и вкусным. Частник даже в этой глухомани был на высоте. Он превратил казенный ресторан близ гостиницы в красивый зал с уютными нишами-карманами, в одной из которых мы сейчас ужинали. Он позаботился, чтобы посетителям подавали хорошее вино и вкусную еду. Только вышколить своих официанток не успел…
Я украдкой посматривал на Маргариту. Она ела быстро (видно было, что проголодалась), но аккуратно. Я специально усадил ее лицом к залу, устроившись напротив. Женщины в ресторанах любят рассматривать публику. Свет бра мягко падал на ее лицо, играл легкими тенями, делая его прекрасно-загадочным, и я ощутил, как кольнуло в груди – совсем как днем.
Маргарита отложила вилку и потянулась к бокалу. Я торопливо наполнил его.
– Что теперь? – спросила она, отпив.
– Потанцуем?
– Музыки нет.
Я повернулся и сделал знак парню за пультом в углу. Тот кивнул, и зал наполнила медленная томная мелодия.
– Я вижу у вас тут все схвачено! – Она встала и положила салфетку на стол. – Что ж, почему бы и нет…
В школе я несколько лет ходил в секцию бальных танцев. Но в десятом классе за год вымахал на целую голову, и тренер меня забраковал. Навыки остались.
Маргарита двигалась легко, послушно отзываясь на каждое мое движение, и мы плавно скользили по залу под любопытными взглядами редких посетителей. Краем глаза я заметил Евдокию (она стояла, насупившись, у входа в кухню, исподлобья наблюдая за нами) и тут же забыл про нее. Передо мной, совсем рядом было милое лицо с полузакрытыми глазами, а когда они раскрывались, я видел в них то, что желал видеть. Легкий пряный запах неведомых цветов исходил от ее волос, обволакивал и кружил голову…
Не останавливаясь, мы станцевали танго, вальс, затем снова танго. Третьим танцем планировалась румба (после румбы, к тому же блестяще исполненной, женщин пробивает на любовь), но записи румбы в Горке не нашлось. Аргентинское танго (темп быстрее обычного, четкие повороты, фиксация движений) – это почти та же румба. Если постараться…
Маргарита запыхалась, и я отвел ее к столику. Она жадно пригубила из бокала и достала из сумочки тоненькую сигаретку. Я услужливо щелкнул зажигалкой.
– Ну ты и орел… Ничего, что я на "ты"?
Я мягко кивнул – танго подействовало.
– Высокий, красивый, образованный, да еще и танцует, – она засмеялась и выпустила дым к потолку. – Неудивительно, что эта девочка вляпалась.
Я вежливо промолчал. Сейчас лучше всего было молчать.
– И фамилия… – продолжила она, затягиваясь. – Кстати, откуда такая? Двойная, красивая… Родовая или позаимствовали?
– Прозвище предка была Ноздря, – сказал я, разом отметая подозрения в заимствовании. – То ли нос у него был такой формы, то ли ноздря рваная. Дети его, соответственно, пошли Ноздрины. О самом предке документальных свидетельств нет, но первые Ноздрины известны с конца семнадцатого. Потом род стал умножаться, делиться на ветви. Для их различия добавляли определение – по местности, где жила семья. Мы, Галицкие, западная ветвь.
– Ах, молодые генералы, минувших дней… – протянула она строчку из Цветаевой и загасила сигарету. – А теперь давайте, Аким, вернемся к нашим баранам. Я обдумала ваше предложение, – она снова перешла на "вы", и мне это не понравилось. – Вряд ли история Ульяны Бабоед заинтересует мою газету. И факты шаткие. Нет никаких достоверных данных, что именно ее кости нашли в стене. Вы это никогда не докажете.
– А привидение?
– Вы будете уверять, что его не видели, другие – наоборот. Кому верить?
– Нам.
– Почему нам?
– Потому что привидение – это не то, о чем писали наши газеты. Странное ощущение тревоги, какая-то тень за окном и тому подобное. Обычно оно является всегда строго в одно и то же время и в одном и том же виде. По этому поводу существует масса серьезных публикаций – я подберу вам источники. Ульяна Бабоед – всего лишь повод усомниться в нелепой версии о замурованной жене молодого каменщика. А когда мы сами убедимся, что никакого привидения не существует…
– Мы?
– Сегодня будет вторая ночь в башне. И я думал, что мы вдвоем… – выпалил я и умолк. Лицо ее пошло пятнами.
– Ах ты… – она запнулась, подбирая слова. И не нашла. – Я что, дала повод…
– Разрешите вас пригласить?
Невысокий румяный крепыш стоял у нашего столика. Радостное лицо подвыпившего человека, строгий костюм. Только сейчас я обратил внимание: в зале опять звучала музыка.
Ознакомительная версия.
