– Ты вот что, Стрельцова, об этом лучше никому не говори, а то положат тебя в психушку, поняла?
– Нет, товарищ милиционер, не могу я. То, что я знаю, нужно нашей Родине. Я напишу и отправлю письмо товарищу Сталину. – По мере того как она говорила, лицо следователя теряло свое флегматичное выражение, он смотрел на нее с удивлением, как будто видел впервые.
– Все мне казалось, что ты хитрая сyчка и просто дурочку из себя корчишь… Ладно, Стельцова, есть у меня приятель, малолетней шпаной занимается, попрошу его, может, он тебе поможет. На, читай протокол, тут напишешь: «С моих слов записано верно». Дата и подпись.
После того как Оля с отмеченной повесткой вышла из кабинета, следователь долго смотрел на закрывшуюся дверь. Он ничего не понимал, и это раздражало до зубовного скрежета. Его совершенно не успокаивала мысль, что все, связанное с ней, выеденного яйца не стоит и у него есть масса более важных дел. С девкой было что-то не так. Чаще всего ему казалось, что она наглая стерва, которая это не особо скрывает и прикидывается дурочкой. В иные минуты следователь был уверен, что у нее серьезные проблемы с головой. Но последняя фраза, даже не столько сама фраза, сколько то, как она была сказана – без фальши, без патетики, по-взрослому, – перечеркивала все остальное.
– Жаль девку. Пропадет ни за понюх табака. А деваха вроде правильная, мог бы толк из нее быть.
Следователь записал в настольном перекидном календаре: «Позвонить Женьке насчет Стрельцовой». Сложил протоколы и поставил папку в сейф. У него имелись другие дела, которые нужно было закрывать, к тому же, Ванька сегодня именинник, пригласил к себе на день рождения. Говорил, невеста подружек своих приведет. Задерживаться на работе не было резона.
Оля, выходя из здания, взглянула на часы в фойе: стрелки показывали начало четвертого. Время еще было. Барыга, в гражданской жизни директор продуктового магазина, имеющий оригинальное хобби – скупку краденого у братвы и реализацию оного через своих знакомых в других городах, в обычный день уходил с работы ровно в пять. Сегодня был предпоследний рабочий день очередной шестидневки. Для планов Оли сегодняшний день подходил больше, чем завтрашний. В предвыходной вокруг слишком людно и слишком неопределенно. У людей возникают неожиданные планы, кто-то приходит в гости, кого-то где-то ждут. Слишком много случайных факторов, способных разрушить задуманное. Сегодня спокойнее. Впереди у всех рабочий день, поэтому вероятность непредвиденных случайностей намного меньше. Надолго откладывать задуманное тоже не было возможности, тогда вся стройная логическая схема накрывалась медным тазом.
Зашла домой. Мать с отчимом уже вовсю отмечали окончание трудового дня. Оля взяла хозяйственную сумку, такую же, как купленная сегодня, только постарее, сказала родичам, что пойдет купить хлеба, в хате жрать нечего, а она ничего не ела целый день. В подвале положила сумку в сумку, добавила туда же одежду Ростика, женский чулок телесного цвета, правую кисть дружка, замотанную в тряпку, нож, найденный у Ростика в нычке, головку молотка, замотанную в тряпку. Выйдя во двор, направилась к столикам, за которыми любила сидеть их компания. Кое-кто из ребят уже вышел во двор, несколько пацанов сидели за столом, играли в очко на щелканы. Побыв с ними до полпятого, Оля попросила передать Ростику, что она пошла в магазин и скоро придет. Не торопясь, подошла к дому барыги со стороны двери, выходящей в узкий проход, образованный стенами двух домов. Этот колодезь соединял два двора с выходами на разные улицы, поэтому тут постоянно шастали посторонние, срезали дорогу. Подгадав момент так подойти к черному ходу, чтобы рядом никого не оказалось, и толкнув острием ножа цепь в нужном направлении, Оля проскользнула в дверь, забила скобу на место обмотанной в тряпку головкой молотка и начала переодеваться в мужскую одежду. Переодевшись и приготовив чулок, стала ждать. Дважды за это время хлопали двери подъезда, люди возвращались с работы, но не те. В пять часов пятнадцать минут, выглянув на очередной хлопок входных дверей, девушка увидела знакомую фигуру. Барыга был пунктуален, как всегда. Ольга надела на голову чулок, сверху нацепила картуз, дала барыге подняться на один пролет, с обмотанной железякой в одной руке и сумкой в другой неслышно двинулась к лестнице. Жил обидчик на втором этаже. В нишу слева от лестничного пролета выходили двери трех квартир, в том числе и его. Как только барыга поднялся и повернул налево, Ольга стремительно и бесшумно преодолела два пролета. Уже на втором услышала:
– Сеня, это ты?
– Да, Милочка, открывай.
Щелкнули замки, скрипнула дверь, Оля показалась из-за поворота и стремительно всадила железяку в затылок входящего в квартиру, ничего не подозревающего человека. Барыга рухнул на свою жену. Та ничего не видела. Пытаясь удержать мужа, она наклонилась вслед за выскальзывающим из рук телом и не успела заметить стремительную тень, тюкнувшую ее по затылку. Что-то загремело и упало с вешалки, но Оля, не обращая на это внимания, закрыла входную дверь и положила ключ в карман куртки.
– Мама, что случилось? – послышался голос дочки, которая вышла в коридор, услышав шум падающих тел и предметов.
Дочка успела закричать перед тем, как получила ногой в живот и чем-то тяжелым в голову. Разобравшись с ожидаемыми объектами, Ольга быстро осмотрела квартиру на предмет неожиданных посетителей и других неприятных сюрпризов, но, кроме толстого белого кота, никого не обнаружила. Связав руки и ноги, заткнув рты и завязав глаза всем лежащим без сознания, девчонка, пытаясь унять выскакивающее от избытка адреналина сердце, собрала все ценное, что лежало сверху, и покидала в сумку. Часы, золотые украшения, деньги – все, что нашлось при беглом осмотре. Затем оттащила за ноги дочку и хозяйку в комнату девочки, а барыгу по натертому паркету отволокла на кухню. Привела мужика в чувство и начала выяснять, какие еще материальные ценности имеются в доме. Барыга отвечать отказался.
– Давайте, уважаемый, поговорим серьезно, как умные люди. Поверьте мне на слово, здоровье дороже денег. А здоровье родных и близких – дороже любых денег. У вас есть дочь и жена. Если будете упорствовать, допрошу вашу жену. Уверен, она знает многие места, где лежат деньги. К сожалению, мне придется нанести ущерб и ее здоровью, а ваша дочь вряд ли сможет ухаживать за двумя инвалидами. Поэтому предлагаю сделку. Вы показываете мне свои нычки, я беру ровно половину, половину оставляю вам и вашей семье. Всем нужно жить. Карл Маркс учил нас делиться. Мы расстанемся легко и просто, довольные друг другом. В противном случае придется забрать все и доставить вам много неприятных минут.
