Тут адмирал сам удивился посетившей его мысли. А что, если это таинственное поручение выполняет Софья, а от Георгия требуется лишь помогать ей? Или в составе экспедиции есть какой-то тайный руководитель, а Георгий с Софьей нужны только для отвлечения внимания от него? Больно уж серьезно все это дело готовилось.
Бухту, расположенную примерно в двухстах пятидесяти милях южнее полузаброшенной португальской колонии Лоренсу-Маркиш, открыл еще Васко да Гама, а описал ее и дал ей название «Залив святого Петра» сам Эдвардс во время первого кругосветного путешествия. Никто из мировых держав на нее не претендовал, но в прошлом году туда отправился приятель и самый удачливый конкурент Эдвардс а, вице-адмирал Григорий Спиридов на бригантине «Аврора». Его задачей было выбрать место и построить небольшой форт в заливе, а так же как-то разобраться с местным населением. Лучше, конечно, миром, но вообще-то как получится.
Рид усмехнулся про себя. Вот только потому, что он, Эдвардс, в общении с дикарями главным орудием убеждения считал пушки, в исключительном случае поддержанные ружейным огнем, Спиридову и поручили подготовительный этап операции, а ему — основной. Хотя, наверное, дело не только в этом. Мог сказаться и тот факт, что для Эдвардса нынешний поход был не первым, в котором принимал участие сын императора. Правда, в прошлый раз это был цесаревич Михаил, которого отец отправил с инспекцией на остров Тобаго.
Бывший пират вздохнул. Кажется, его величество надеялся, что из его старшего сына выйдет моряк, но — увы. Если и выйдет, то совсем нескоро и весьма посредственный, очень даже весьма. Но все равно отец мог гордиться таким сыном! Ибо к моменту путешествия на Тобаго он уже был художником, причем, по мнению Эдвардса, лучшим в мире. Основанием для такого мнения был портрет, написанный цесаревичем в плавании и с тех пор везде сопровождавший адмирала. И ведь, главное, в зеркале видно практически то же самое! Во всяком случае, заметных фактических отличий портрета от отражения адмирал до сих пор углядеть не мог. Но с портрета на него смотрит старый морской волк, прошедший все океаны, видавший все материки и не боящийся ни бурь, ни дикарей, ни дьявола или даже бога! Разве что совсем немного императора. А из зеркала, в какое время суток туда ни глянь, все время уныло таращится какая-то побитая жизнью рожа без малейших признаков значительности. Как так получилось, адмирал понять не мог, но именно поэтому считал написанный цесаревичем портрет самым ценным из всего, что у него накопилось к старости. Впрочем, до настоящей старости еще далеко, это, может быть, даже и не последний мой поход, мимоходом подумал Рид, отводя взгляд от портрета. Да и он не завершится доставкой партии из двухсот с лишним человек на берег залива святого Петра. «Заря» в сопровождении «Анастасии» отправится назад в Россию, две яхты останутся в Африке, а «Маша», подгоняемая попутным ветром, который в этих широтах всегда дует с запада на восток, пойдет в Австралию.
Объявленной Эдвардсу целью экспедиции было начало разработки золотых приисков Австралии, а высадка десанта в заливе святого Петра — отвлекающим маневром. Кроме того, не будет лишней и база на пути в Австралию, слишком длинном для того, чтобы его можно было проходить без промежуточных стоянок. Впрочем, Эдвардс не очень всему этому верил. Если уж на то пошло, для базы есть и более подходящие места — например, довольно удобная бухта в ста с небольшим милях на восток от мыса Доброй Надежды. Объяснение, что это слишком близко от голландской колонии Капстад, адмирал считал притянутым за уши. Да и что это за отвлекающая операция, в которой задействовано вдесятеро больше людей, чем в основной, от которой она якобы кого-то отвлекает? Ведь на южном берегу Австралии должно было высадиться всего двадцать человек. Кроме того, был неясен смысл присутствия на «Маше» среднего сына императора с его молодой женой. Наконец, зачем прилагать столь серьезные усилия для того, чтобы отвлекающий маневр вообще никто не заметил?
Однако Эдвардсу, разумеется, хватило ума ни с кем своими сомнениями не делиться.
Опытные путешественники давно заметили, что в достаточно продолжительном путешествии, не требующем постоянных усилий — например, пассажирами на корабле — первая половина пути бывает посвящена воспоминаниям о прошлом, а вторая — мыслям о будущем. Однако Георгия с Софьей эта закономерность почему-то обошла. Наверное, потому, что никакого хоть сколько-нибудь интересного прошлого ни у одного из молодых людей не было. Зато грядущее потрясало воображение как перспективами, так и трудностями, которые придется преодолеть для достижения упомянутых перспектив.
Правда, поначалу все это казалось довольно далеким, и так продолжалось довольно долго — до тех пор, когда эскадра не сделала последнюю остановку перед пунктом назначения, встав на якоря напротив дельты какой-то небольшой мутной реки. Дальше приставать будет негде, там начинался Берег Скелетов. Во время стоянки радисту удалось связаться с «Авророй» и получить подтверждение, что в заливе святого Петра все готово к приему экспедиции.
— Знаешь, а у меня появилось чувство, что мы уже почти приплыли, — поделилась с мужем Софья.
— Моряки не плавают, а ходят, — уточнил Георгий. — Кроме того, до цели еще примерно три с половиной тысячи километров.
— Тогда уж меряй расстояния в морских милях, моряк, — рассмеялась девушка. — Лучше достань карту, с «Авроры» уже провели первичную разведку маршрута и поделились с нами.
Сведения о том, что средний сын русского императора поссорился с отцом, после чего был изгнан из России, достигли Европы, когда «Маша» уже покидала Балтику.
Первыми новость узнали датчане, и она вызвала у них недоумение пополам с облегчением — а то мало ли, вдруг беглый русский принц попросил бы убежища в их стране? Нет уж, с его отцом лучше не связываться.
Следующей страной, куда дошли сведения об этой нетривиальной истории, стала не Англия, как можно было ожидать, а Франция. Людовика Пятнадцатого просветила его бывшая любовница, а ныне фаворитка, подруга, поставщица молоденьких, но готовых на все девиц и бессменная советница маркиза де Помпадур, в свое время представленная ему как княжна Александра Милославская, а несколько ранее именовавшаяся Сашкой Вертихвосткой.
— Надо же, какая романтическая история, — усмехнулся король. — Не знаешь, куда они направляются?
— Пока этого не знает никто, но, если тебе интересно, могу узнать.
Наедине с королем Александра де Помпадур вела себя достаточно свободно, что, впрочем, не вызывало ни малейшего неудовольствия у его величества.
