Точнее это были рамки, сколоченные из тонких стволов деревьев, с натянутой на них колючей проволокой. Створки были прикручены проволокой к деревьям, стоявшим на обочине. От этих деревьев, в обе стороны, вглубь леса, уходил забор из колючей проволоки. Слева от ворот, внутри изгороди, стоял "грибок" для часового, однако никого под ним не было. Приказав бойцам залечь, я остался сидеть на броне за башней. Громко, чтобы было хорошо слышно, я сказал пулеметчику.
— Кравченко, покрути башней, чтобы все увидели на ней звезду.
Башня плавно повернулась влево, затем вправо.
— Эй, есть кто живой, выходи – еще громче крикнул я.
Какое-то время стояла тишина, затем послышалось шевеление в придорожных кустах и на дорогу вышел, отряхиваясь, человек в советской военной форм, с кобурой на поясе, на петлицах у него было по одному квадратику. Я спрыгнул с брони и подошел к нему.
Поправив фуражку, он приложил к ней руку и представился:
— Начальник караула, младший лейтенант Коровин.
Отдав честь, я тоже представился:
— Командир разведвзвода, лейтенант Гелеверя.
Еще до выезда, на инструктаже, была разработана легенда, что мы – секретное подразделение, вместе с новой секретной техникой, можно сказать с опытными образцами, проводим испытание в полевых условиях. Легенда была конечно хилой, но хоть как-то объясняла невиданную здесь технику и оружие. Эту легенду я и поведал Коровину. Он же мне рассказал, что его караул от военной комендатуры г. Горохов, охраняет военный склад. Заступили они вчера вечером, а ночью произошла перестрелка караула с неизвестными людьми, пытавшимися подобраться к складу. Сегодня с утра услышали канонаду, увидели самолеты и вот теперь не знают, что дальше делать. Ни радио, ни телефонной связи с комендатурой у них нет. Оказывается, таких временных складов в этом лесу было несколько. Со своим караулом он бывал на них, правда, что на каком хранится, точно не знал.
— Скорее всего, на ваш склад наткнулась небольшая группа немецких диверсантов, имеющая другое задание. Иначе бы вы так просто не отделались. В какое время началась артиллерийская стрельба и пролетели самолеты?
— Канонада началась в 3-00, самолеты появились около 6-00.
Мы сверили часы и оказалось что мои показывают день недели – понедельник.
— У вас неправильно идут часы, сказал Коровин, сегодня воскресенье, 22 июня.
— Год-то хоть 41-й? — пошутил я.
— Конечно – с улыбкой ответил он.
Мои "Командирские" часы его заинтересовали, я сказал, что такие делают в Чистополе, специально для офицеров, потому и называются "Командирские".
При слове "офицеры" Коровин как-то странно на меня посмотрел, и в его взгляде появилось сомнение.
— Разрешите посмотреть ваши документы, — обратился он ко мне.
Не сразу поняв, что его смутило, я лихорадочно думал, что такого я ляпнул, что возбудил в нем подозрение? Скорее всего, его насторожило слово "офицеры", ведь в этот период в Красной Армии не было "офицеров", а были "командиры". Мысленно дав себе пинка, за то что не следил за своими словами, я стал выкручиваться из этой щекотливой ситуации.
— Наши документы остались в штабе дивизиона, ведь мы выполняем разведзадание, а вот немецкие диверсанты, точно бы показали бы вам документы, им рисковать своими головами, болтаясь в зоне боевых действий без документов, смысла нет. Что же касается так смутившего вас слова "офицеры", то здесь в глуши, вы многого не знаете. Мы поближе к Москве, и знаем, что планировалось ввести погоны и назвать командиров – офицерами. Но думаю, в связи с началом войны, эти реформы будут отложены на какое-то время.
Не знаю, поверил ли он мне, скорее не очень, но и на немцев мы не были похожи. Поразмыслив, он вероятно решил сейчас не идти на конфликт с неизвестными последствиями, поскольку сила была на нашей стороне, а быть начеку и посмотреть, какие будут мои дальнейшие действия. Скорее всего, при случае он доложит о таких обмолвках особистам, но сейчас спорить со мной ему было не с руки.
— Вы думаете, это война? — задал он волнующий его вопрос.
— Война.
Как нам ни казалось, что такое невозможно, мы все-таки оказались в прошлом, на 40 лет назад. Здесь была настоящая война, где в любой момент можно погибнуть, получить ранение, попасть в плен. Скорее всего, мы больше не увидим своих родных и близких. От осознания этого факта становилось не по себе. Но сделать ничего было нельзя, раз уж попала собака в колесо, пищи, а беги. Остается только показать, на что мы способны и успеть залить побольше горячего сала немцам за шиворот. Эта мысль позволяла сохранять самообладание.
Меня, конечно, страшно разбирало любопытство, что же хранится на этом складе, но видя настороженность начальника караула, я решил, сначала не давить на него, а попытаться склонить к сотрудничеству. Я видел, что он растерян, не знает, как ему быть дальше и что делать в сложившейся обстановке и решил сделать вид, что мы уезжаем.
— Ну ладно, товарищ младший лейтенант, счастливо оставаться, а нам свое задание нужно выполнять.
Конечно, был риск, что он просто попрощается с нами, и мы уедем ни с чем, но уж больно растерянно выглядел этот начкар. Остаться опять самим в этом лесу в полной неизвестности. К тому же, его, вероятно, очень беспокоила ночная перестрелка с неизвестным противником. Мне даже его стало немного жаль. И я не ошибся в своих расчетах.
— Товарищ лейтенант, а как же мы, что нам делать?
— Ну, не знаю, — с задумчивым видом начал я, — из Гороховской комендатуры теперь вряд ли приедут. Немецкие самолеты сильно бомбили город. У вас есть два варианта, либо ждете распоряжений из своей комендатуры, либо выполняете новые распоряжения старшего по званию, ведь в уставе написано, что выполняется последнее приказание. К тому же, исходя из обстановки, вы так и будете охранять этот склад, но, подчиняясь командиру нашего дивизиона.
— Разрешите подумать?
— Конечно, но времени на размышление вам, не более пяти минут, мы и так задержались.
Подойдя через пять минут, Коровин сказал:
— Я согласен, временно, перейти в подчинение командира дивизиона.
— Хорошо, а теперь расскажите, что же за склад вы охраняете?
— Точно не знаю, вечером не успел осмотреть, а утром не до этого стало, а раньше на этом складе мы не стояли.
— Ну, пойдемте, посмотрим, сейчас в хозяйстве любая мелочь пригодится.
Мы вместе прошли на территорию склада. Часовые службу несли исправно.
Хотя они прекрасно видели, кто идет, по уставу останавливали нас окриком:
— Стой, кто идет?
— Начальник караула.
