Ознакомительная версия.
— Ну ладно, ладно, — примирительно сказал Леонид Саввич. — Так не бывает.
— Это у твоей Сонечки не бывает… впрочем, не исключено, что я соглашусь на аборт. Скинемся по тысяче баксов?
Тут Леонид Саввич расплылся в улыбке. Как-то Сонечка делала аборт, раз в жизни. Он обошелся в десять раз дешевле.
— Улыбаешься? — грозно спросила Антонина и тут же сменила тон. Обвела взглядом длинные полки с папками и спросила: — Тут все записано?
— Да, все записано… — Леонид Саввич не успел переключиться, он все еще думал о цене аборта.
— И рост, и вес, и фотографии персонажей?
— Все, все! — И куда она клонит? Леонид Саввич уже начал понимать, что страстная любовница таит в себе серьезную угрозу его существованию.
— Ну, покажи, — сказала Антонина.
— Что покажи?
— Личное дело Владимира Ильича Ленина покажи.
— Невозможно, — сказал библиограф.
— Это почему так?
— Нет такого дела — тут целый кабинет, сотни дел! Это же вся жизнь нашего государства!
— Вот именно, — согласилась Антонина. — И что ты решил с марками?
— Я хотел бы их взять, но, конечно, не за ту сумму, которую ты назвала.
— А какую сумму я назвала?
— Две тысячи долларов, — прошептал Леонид Саввич. Их могли подслушать.
— Три тысячи, — ответила Антонина.
— Разве? — Он в самом деле забыл, ему казалось, что была названа меньшая сумма. Впрочем, это не играло роли.
— Ну, берешь? — спросила Антонина.
— Лапочка, — голос Леонида Саввича стал высоким, детским и беспомощным, словно он жаловался на пчелу, которая его укусила, — лапочка, у меня нет такой суммы.
— Сумму я ссужу, — сказала Антонина. — Когда будешь платить за аборт.
— Нет, я не могу себе этого позволить.
Тонкий нос библиографа покраснел, глаза стали щелочками — он чувствовал, что пропал. Все было ненастоящим. И марки, и любовь, и Алик за дверью номера…
— И что же, там есть его волосы, ногти, отпечатки пальцев? — спросила Антонина.
— Ты о Ленине?
— Разумеется. О нем, мой барбосик.
— Наверное, есть. Я же не изучаю его ногти.
— А есть, которые изучают?
— Антонина, не делай вид, что не понимаешь! — вдруг рассердился Леонид Саввич. — Совершенно очевидно, что за эти годы несколько докторских, не говоря о кандидатских, защитили о ногтях Ильича.
— Первый ноготь левой ноги, большой ноготь правой ноги…
— А вот смех твой опять же неуместен. Каждая молекула тела нашего вождя представляет неоцененный интерес для науки. Ты это понимаешь, но шутишь.
— Ну и покажи мне диссертацию.
— Какую?
— Допустим, по отпечаткам пальцев Ильича.
— Я не знаю, где лежат данные.
— Отыщи. Вон у тебя компьютер стоит.
— В него еще далеко не все занесено.
— А ты ищи, ищи. Хочешь коллекцию марок получить?
— Хочу.
— Хочешь снова надо мной надругаться?
— Зачем ты так… у меня к тебе зарождается чувство.
— Хочешь еще три тысячи баксов?
— Ну зачем тебе это?
— Я любопытная. Я прямо выкипаю от любопытства.
— Может, хочешь послушать записи голоса Ильича? Они у меня в открытом хранении.
— Отпечатки пальцев. И быстро.
— Антонина, я же сказал, что это невозможно.
Раздался тонкий требовательный сигнал.
Антонина вытащила из сумки мобиль.
— Да, — сказала она. — Это я, кто еще! Тебе что, пароль сказать? Ну то-то. Что? Работаю. Именно сейчас работаю. Патронов не жалею. Хорошо, отзвоню.
Она спрятала аппарат и, глядя громадными серыми полушариями на Леонида Саввича, сказала:
— Ты видишь, я не одна. Есть очень влиятельные люди, которые интересуются.
Именно в этот момент Леонид Саввич понял, что имеет дело с инопланетянами, с пришелицей. В любой момент она, как это обычно бывает в американских фильмах, сорвет с себя пластиковую маску, и взору Леонида Саввича предстанет страшная рожа космической завоевательницы, в которой от прежней красоты останутся лишь громадные серые выпуклые глаза.
Но показать свой страх, саморазоблачиться — нет, ни в коем случае.
Он имеет шансы выжить, только если они сами его не заподозрят!
И он еще имел с ней секс, как говорят американцы! Секс с инопланетянкой. А что, если теперь у Сонечки родится галактический вампир? «Нет, остановись, Леня, не суетись, возьми себя в руки. Можно ведь закричать, прибегут товарищи по работе…» А если их тоже расстреляют?
— Ты что? — спросила Антонина, нехорошо улыбаясь. — Забыл, где лежат отпечатки нашего вождя?
— Я не знаю…
— Думай, Леня, думай. Нашего решения ждут в высоких сферах.
Антонина ткнула пальцем в небо, и Леонид Саввич еще больше сжался — она и не считала нужным скрывать свое происхождение.
— Но отпечатки пальцев! — воскликнул он. — Почему отпечатки?
— Это наши проблемы, — ответила инопланетянка Антонина. — А ты наш добровольный помощник.
— Но я… это опасно.
— Для тебя уже ничего не опасно, зайчик. Для тебя только я опасна. И, может быть, Сонечка.
— При чем тут Сонечка?
— При том, что ей совсем не следует знать, чем ты занимаешься с залетной бабой в рабочее время.
— Но ты не посмеешь!
— Три тысячи за аборт — и молчу.
Она нагло расхохоталась, хотя глаза остались холодными.
И тогда Леонид Саввич дрогнул. Он посмотрел на компьютер. Конечно, можно попытаться, ничего не найти…
— Только не манкировать! — приказала Антонина. — А то я и еще чего могу вспомнить.
Леонид Саввич игнорировал ее слова. Он обернулся к компьютеру и приступил к поиску. Пальцы слушались плохо.
Прошло минут пять.
Антонина закурила, хотя курить в архиве было строжайше запрещено. На дым сунулся шеф по режиму, Антонина отмахнулась от него. Он ушел. «Видно, немало получил», — успел подумать Леонид Саввич.
— Ну!
— Боюсь, с него не снимали отпечатков пальцев, — сказал Леонид Саввич. — Ни в алфавитном указателе, ни в тематическом такой информации нет.
— Отойди, — сказала женщина.
Леонид Саввич поднялся.
Антонина села к компьютеру.
— Показывай, что у вас тут к чему.
Оказалось, что она в ладах с компьютером. Что было странно, если она заведует пушной фермой под Пермью, и совсем неудивительно, если она пришелец с дальней звезды…
«И неизвестного пола! А вдруг я согрешил? Вдруг я ударился в гомосексуализм? Но как спросишь? Лучше мучиться, чем спросить».
— Черт побери, — сказала Антонина наконец. — Твоя правда. Как же можно столько лет работать и не снять отпечатков пальцев! Может, враги утащили?
Ознакомительная версия.
