за его спиной отодвинулась и за ней оказалась лестница ведущая куда-то вниз.
— Идите за мной, — бросил мне и Марине князь и направился вниз.
Старик шёл впереди меня по истертым каменным ступеням широкой лестницы и легкими движениями обеих рук поджигал факелы висящие на стенах. Выглядело это очень красиво: сгустки пламени возникали на его пальцах, летели к стенам и одновременно зажигали яркий огонь.
Дедок, чтоб его, удружил, ожог на лице теперь болит, а эта стерва Марина помочь мне не соизволила, видимо любит выделываться.
Спуск был недолог и вскоре мы оказались в большом помещении, потолок, стены и пол которого были сделаны из больших каменных блоков. Дедуля взмахнул руками, с его пальцев слетели сразу несколько огоньков, и по стенам волной стали зажигаться факелы, а кульминацией этого светопреставления стала вспыхнувшая под потолком люстра из множества свечей.
Напротив входа я сразу же увидел барельеф во всю стену с изображением вставшего на задние лапы соболя. Явно из какого-то металла. Правда, из какого конкретно отсюда было не разобрать.
— Добро пожаловать в зал наложения печати, Алексей, — раздался голос деда. Это был первый раз когда меня кто-то здесь назвал по имени.
Я немного удивился, услышав своё имя. У меня его никто не спрашивал. Хотя раз уж они умеют выдёргивать нужных их людей из параллельной реальности, то такая мелочь естественна. Старик тем временем продолжал:
— Сейчас ты или станешь одним из нас, станешь членом рода Соболевых, или умрёшь. Такое уже бывало, наш покровитель может не принять тебя. Скажи, ты готов принять печать?
— А у меня есть выбор? — усмехнулся я.
— У тебя нет. Обычно выбор есть у всех. Но не в этом случае, ты или согласишься или умрешь.
— Тогда зачем спрашивать, Ваша Светлость? — я ожидал что в меня снова что-нибудь полетит, но вместо этого старик просто сделал знак рукой и сказал:
— Встань напротив барельефа, в центр пентаграммы, и сними рубашку если не хочешь чтобы она на тебе сгорела.
— Пожалуй нет, хватит с меня огня на сегодня, — пробурчал я стянув рубаху и встал где требуется.
Едва я это сделал как факелы и люстра погасли а барельеф наоборот стал наливаться свечением. Вслед за ним и амулет у меня на шее начал светиться. Сначала едва-едва, а потом всё сильнее и сильнее. Вскоре ярко-синий свет стал таким слепящим, что пришлось закрыть глаза.
И едва я их закрыл как грудь буквально пронзила боль, меня как будто жгли заживо! Упав на колени я открыл глаза и увидел что талисман исчез, а вместо него у меня на груди горело изображение соболя. И не просто горело, этот соболь был словно живой, он то вставал на задние лапы, то поворачивался спиной, то принимал угрожающую позу.
Всё это время боль пульсировала, а я стонал сквозь зубы, пытаясь не кричать, хотя боль была просто адская. Но показывать слабость перед этими напыщенными придурками не хотелось.
Наконец, Соболь у меня на груди загорелся особенно ярко, а потом всё кончилось, и темноту снова развеял свет факелов.
Тяжело вздохнув и вытерев пот со лба я поднялся с колен. Боль прошла, а на груди застыло изображение разозлённого соболя, на глазах оно становилось всё бледнее и бледнее, а вскоре совсем исчезло.
— И что теперь? Ваша Светлость, так и должно быть? — спросил я, обернувшись к старику — изображение пропало.
Вместо ответа он как-то по особенному взглянул на меня и соболь вновь проявился на моей груди.
— Да, всё правильно, печать рода не видна в обычной жизни, она может показаться по желанию владельца, то есть твоему желанию, или же её могут вызвать насильно главы боярских семей или дознаватели имперской тайной канцелярии.
— И что теперь? Я ведь уже маг? Или нет еще? Могу кидаться огнём, читать мысли и вот это вот всё? — спросил я чувствуя как что-то во мне неуловимо меняется.
Профессиональный спортсмен, тем более в таком виде спорта как мой, просто обязан быть сильным и выносливым, так что на физические данные я никогда не жаловался, да и сезон только закончился, так что расслабиться и растерять форму я не успел.
Но то что происходило сейчас было в новинку, я буквально чувствовал как мышцы наливались силой. Словно я прямо на глазах превращаюсь по меньшей мере в Халка какого-то.
«Если бы эта тварь Марина попробовала ударить меня сейчас, я бы ей руки оторвал и в задницу вставил», — внезапно подумал я.
Развить эту мысль мне не дал старик, громко хлопнув в ладоши он привлёк моё внимание и сказал:
— У каждого одарённого есть своя особенная способность, она становится понятной для главы рода после инициации. Сейчас, когда она произошла, я вижу чем тебя одарил великий Соболь. А чувствуешь ли ты свою способность сам?
Хороший вопрос, на самом деле. Кроме того что я теперь могу руками стальные прутья гнуть я не ничего не чувствую. Может быть физическая сила и есть моя способность?
— Я чувствую что очень силён, Ваша Светлость, — ответил я, — если бы здесь было на чем показать... штанга или что-то подобное, я бы показал.
— И всё? — в голосе старика звучало разочарование.
— Да, — задумавшись на секунду ответил я, — всё. А кроме дара я смогу пользоваться магией? Как та же Марина, например? Вы сказали что её дар снимать боль. Но отделала она меня и пальцем не тронув.
— Эхх, жаль, твой дар очень редок, но твои способности столь невелики что он практически бесполезен, да и обычной магией ты пользоваться практически не сможешь.
— А может вы всё-таки прекратите темнить и скажите в чём он всё-таки заключается? Насчёт обычной магии я понял. Но хоть про дар-то, вы можете объяснить?
— Магическое сопротивление, резист, как его называют в Британии, да и у нас тоже. Ты сильнее других одарённых защищен от урона магией и чтобы убить тебя потребуется больше силы. Правда всего процента на два-три. То-есть очень несущественно, с тобой всё равно справится любой. А физическая сила это не так важно, ты теперь сильнее практически любого обычного человека, но наверняка есть огромное количество одарённых сильнее тебя.
— И Марина, — мысль о том чтобы взять реванш за недавнее унижение была достаточно соблазнительна, а мысли о
